Мрачный, черно-серый Лондон почти целиком погрузился в клубящийся туман, гораздо более стылый и промозглый, чем ожидала Роза. Милти усадил ее в коляску и надежно укрыл их обоих меховой полостью.
– Такой ужасный холод. Что, если мы ограничимся короткой прогулкой по Сент-Джеймскому парку? А затем вернемся на Лестер-стрит к камину и пуншу с печеньем? – предложил Милти, лавируя в плотном потоке экипажей. – Боюсь, Джефри оторвет мне голову, если я позволю вам простудиться. Именно этим он пригрозил мне, когда выходил из дома.
– Мне вполне тепло, благодарю вас, – с улыбкой успокоила его Роза.
Джефри высказал заботу о ее здоровье! Надежда, вспыхнувшая после утренних признаний мужа, охватила ее с новой силой. Неужели ее грезы станут явью! Она снова коснулась щеки, улыбаясь своим мыслям.
Лорд Филпотс раздраженно фыркнул и подстегнул свою беспокойную упряжку, освобождая место для маневра большой дорожной карете.
– Черт побери, в Лондоне тьма народу, а сегодня, словно половина его обитателей решила переехать с места на место. Остается только удивляться, почему в такую погоду им не сидится дома у камина.
Роза подумала, что, вероятно, глядя на них, пассажиры других экипажей говорят то же самое, но только с улыбкой кивнула Милти. Ее мысли были заняты другим. Она вспоминала каждое слово, каждую перемену на лице Джефри, отыскивая подтверждение своим надеждам. Когда они, наконец, достигли Сент-Джеймского парка, Милти погнал лошадей быстрее, срезая углы. Пока лошади еще не вспотели, Роза потянула Милти за рукав.
– Нельзя ли на минутку остановиться? Может, вон там? – спросила она, указывая на небольшой холм над парком. – Мне бы так хотелось просто посидеть тихонько.
– Конечно, но только на минутку. Чертовски холодно здесь, – согласился Милти, повернув упряжку к холму и взглянув на спутницу. Роза сидела тихо, погрузившись в свои мысли. Ему не хотелось ее тревожить, но он промерз до костей и мечтал о согревающем пунше. Милти окинул взглядом пустынный парк. Туман приближался к ним, бледными клубящимися призраками выползая из-за деревьев. Унылые лужайки тянулись от холма до серого королевского дворца в дальнем конце парка, таинственно прекрасного в сгущающейся пелене.
Роза глубоко вздохнула. Милти вздрогнул и повернулся к ней.
– Послушайте, Роза, вы еще не нагулялись? Не могу вспомнить другой такой скверный день… впрочем, нет, постойте… да, я вспомнил денек похуже. Действительно ужасный! Полагаю, вы слышали, как я кувырнулся и упал ничком к ногам леди Джерси? Это была последняя капля… а началось все с бешеной скачки в Элленсберг. Но добрая старушка Мэри… даже Джефри похвалил ее выносливость. Подозреваю, он не думал, что моя старушка…
– Что? – бесцеремонно прервала его Роза. Слово «Элленсберг» дошло до ее сознания. Резко повернувшись, она посмотрела на лорда Филпотса. Уж не ослышалась ли она?
– Мэри. Вы помните мою серую кобылу? Она у меня с детства… конечно, обычно я не беру ее, когда предстоит долгая, тяжелая скачка. Просто так случилось, что в тот день я был на ней. Но, как я уже упомянул, Джефри глазам своим не поверил, когда она взлетела на тот последний холм перед Элленсбергом… во время нашей погони за вами.
Словно ледяная рука сжала горло Розы.
– Вашей погони за мной?
– Разве я не сказал вам? Наверное, нет, хотя собирался… – Милти задумчиво погладил подбородок. – Должно быть, вылетело из головы, когда я распластался перед леди Джерси. Будь я проклят, мог совсем памяти лишиться. Такие неловкие случайности очень ранят самолюбие…
– Да, но, Милти, – Роза дернула его за рукав, – объясните, почему вы отправились в Элленсберг?
– Вас искали, – удивился Милти. – Когда Джефри вернулся из Ирландии, он спросил: «Где моя жена?», и я сказал: «Не знаю. Кажется, отправилась в Беллингем с тем французом». Джефри сказал: «С каким французом?» Я ответил: «С месье Бонэром». Он сказал: «Никогда не слышал о нем». Я сказал…
– О, Милти, говорите по существу! – вскрикнула Роза, резко ткнув его кулаком в плечо.
Милти озадаченно посмотрел на нее, затем на его лице появилось выражение несправедливо обиженного щенка.
– Я и говорю по существу, но, если вы будете кричать на меня…
– Я не кричу! – закричала Роза, но тут же с явным усилием взяла себя в руки. – Дорогой Милти, это очень важно. Расскажите мне просто и ясно, почему вы с Джефри отправились в Элленсберг.
– Ну, искать вас, конечно, – неторопливо продолжал Милти. – Я сказал Джефри, что месье показался мне повесой, и я подумал, уж не подделал ли он то письмо от леди Стэндифорд, где она отменяла приглашение, помните? И мы помчались сломя голову в Элленсберг, но не смогли найти вас.
– Откуда вы узнали об Элленсберге, если только что сказали, что я отправилась в Беллингем? – тихо спросила Роза, желая скрыть от Милти свою тревогу и заинтересованность, которые он мог бы счесть неуместными. Необходимо как можно больше выудить из него, хотя это нелегкая задача.
– Не могу припомнить. Вероятно, Джефри каким-то образом догадался, – сказал Милти, содрогнувшись. Пронизывающий холод вышиб из его головы воспоминание о визите к Шэрон Бартли-Бейкон.
Роза окаменела. Если ее муж знал об Элленсберге, значит, он должен был знать об Анри… вероятно, даже заплатил Анри…
– Но видели бы вы старушку Мэри, – вернулся Милти к своему рассказу, затем встревожено посмотрел на Розу. – Эй, туман сгущается. Неужели вы не чувствуете эту дьявольскую сырость? Не пора ли нам ехать домой? – Он заметил слезы, блестевшие на щеках Розы, и сокрушенно вздохнул. – Что я такого сказал? Мне казалось, вы любите лошадей.
Роза с трудом улыбнулась сквозь слезы.
– О, Милти, вы такой милый. Но давайте ненадолго задержимся здесь. Пожалуйста. Я еще не хочу возвращаться домой. Правда.
Милти дрожал от холода и сырости, но, будучи джентльменом и глубоко уважая спутницу, не стал возражать. Белая пелена тумана уже скрыла деревья, и руки Милти, несмотря на теплые перчатки, казалось, примерзли к поводьям. Однако он поклялся себе сделать все от него зависящее ради ее удовольствия. Вдруг он заметил колеблющиеся огни, зловеще приближавшиеся к ним в тумане, и тихо выругался про себя. Не следует произносить, даже мысленно, опрометчивых клятв, ибо обычно они подвергаются испытанию.
Разобрав поводья, Милти попытался повернуть упряжку, чтобы удобнее хлестнуть ее и послать в быстрый галоп, но через мгновение пятерка самых омерзительных головорезов, каких он когда-либо видел, обступила коляску. Один из вооруженных дубинами бандитов схватил лошадей под уздцы. Факелы освещали их жестокие лица, глаза сверкали свирепым ликованием. Милти почувствовал, как Роза прижалась к нему, и пожалел, что ему не за кем спрятаться. Он не был трусом, но невысоко оценивал свои шансы на победу в этой схватке. Он вооружен только шпагой, а противников слишком много. Но они доберутся до Розы только через его труп.
– Какая чудесная парочка благородных господ! Так и ждут, чтобы их обобрали! – крикнул рябой вожак, сверкая красными глазами. Как и остальные негодяи, он был одет в лохмотья, скрепленные, казалось, лишь многолетней коркой грязи.
– Сначала избавимся от толстяка, а потом позабавимся с леди, – сказал другой, хватаясь за рукав роскошного пальто лорда Филпотса.
Милти храбро стряхнул его руку.
– Посмотрите получше, добрый человек, – спокойно сказал он. – Очевидно, вы за всю свою несчастную жизнь не видели ничего подобного. Полагаю, в вашем невежестве вы и представить не можете, какое это теплое пальто. Но я могу позволить себе быть щедрым. Пожалуйста, проверьте сами.
Не ожидая ответа, Милти начал безмятежно освобождаться от пальто с шестнадцатью пелеринами. Чернь недоверчиво следила за ним. Они не ожидали проявления здравого смысла от человека, который должен был бы завизжать, моля о пощаде, и от страха намочить штаны. Милти резко встал в коляске и, закрутив пальто высоко над головой, запустил им в толпу. Бандиты, кроме высокого вожака и отвратительного носатого негодяя, державшего лошадей, бросились ловить пальто. Завязалась драка. Милти был слегка разочарован, поскольку надеялся, что пальто отвлечет всех. Он быстро вытащил шелковый кошелек и швырнул монеты. Носатый бандит бросился в свалку, и Милти попытался хлестнуть упряжку.
