Она подняла глаза. Скудный драгоценный свет подмигнул ей из заколоченного окна, маня надеждой на освобождение. Если бы только добраться до окна! Она бы оторвала доски и вылезла. Правда, окошко крохотное, но она и сама маленькая. Если окно заколотили недавно, вряд ли она сумеет отодрать доски, но, если это сделано давно и доски прогнили и пострадали от непогоды, как все остальное, тогда…

Роза вскочила и уставилась на окно. Подтащив стул к стене, она осторожно зажгла свечной огарок, чтобы иметь как можно больше света. Затем, встав на стул, она высоко подняла руку, чтобы осветить разбитое стекло. Доски не выглядели очень новыми, и это дало ей надежду. В поисках какого-нибудь инструмента она провела пальцем по гнилой раме. На ее плечи посыпались осколки. Усердно работая, она смогла очистить отверстие от разбитого стекла. Теперь необходимо найти что-нибудь, чтобы отодрать доски.

Спрыгнув со стула, Роза вцепилась в кровать. Колотя железной рамой по полу, она пыталась разбить ее на части. Рама оставалась невредимой. В гневе Роза схватила стул и изо всех сил бросила его в окно, но все кончилось тем, что, отлетев от стены, он чуть не размозжил ей голову. Отскочив, Роза поскользнулась и больно ударилась плечом о раму кровати. Опустившись на колени, она расплакалась от отчаяния, но быстро подавила слезы.

– Нет! Не время жалеть себя!

Вскочив на ноги, она снова швырнула стул в стену с таким изобретательным ругательством, что ей самой стало стыдно. Стул, будто устрашенный, подчинился. Схватив отвалившуюся ножку, Роза подтащила кровать к стене и вскарабкалась на изогнутую спинку. В таком опасно неустойчивом положении она усердно и, как ей казалось, невообразимо долго колотила по доскам, лишь изредка прерываясь, чтобы прислушаться, не возвращается ли кто к ее тюрьме. Наконец, отчаявшись в успехе, она вцепилась в доски и откинулась назад всем телом в надежде оторвать их. С оглушающим треском доски вырвались из гнилой рамы. Захваченная врасплох, Роза тщетно пыталась схватить руками пустоту, но тут же свалилась на пол. Как будто весь воздух вырвался из ее легких, из глаз посыпались искры. Когда, наконец, боль в груди немного ослабла, Роза осознала, что смотрит на небо через очистившееся окно. И тогда она, шатаясь, поднялась на ноги.

С силой, порожденной отчаянием, Роза подняла железный остов кровати и стоймя прислонила его к стене, затем осторожно встала на изголовье, вцепившись в нижнюю раму окна. Дважды она вместе с кроватью соскальзывала на пол с ужасным грохотом. Но с третьей попытки ей удалось, присев, прыгнуть на окно как раз в то мгновение, когда кровать снова обрушилась на пол. Высунув наружу верхнюю часть тела, она вцепилась в раму и, извиваясь, просунула бедра в тесное отверстие.

Вся в поту, едва сдерживая рыдания, бедняжка в ужасе уставилась на стену и крутой склон. Ее сердце чуть не перестало биться. Гостиница была построена на краю оврага. Она казалась одноэтажной со стороны входа, но с задней стороны имела не менее трех этажей. Побег оказался более тяжким испытанием, чем Роза рассчитывала. Перегнувшись через узкий наружный подоконник, она обдумывала следующий шаг. Невозможно было спрыгнуть с такой высоты, тем более что в данный момент она висела головой вниз.

Соломенная кровля щекотала ей шею. Роза повернула голову и посмотрела вверх. Между крышей и стеной вился узкий карниз, едва достаточный для опоры, если встать на цыпочки. Если бы удалось вытянуть ноги из окна, не упав в овраг, она смогла бы забраться на крышу и перелезть на скат, спускавшийся к фасаду гостиницы.

Там можно было бы легко спрыгнуть на землю.

Вороша пальцами скользкую солому, Роза искала опорную балку. Найдя прогнившее бревно и проклиная изобилие юбок своего дорожного костюма, она вытащила из окна одну ногу и осторожно поставила мысок на узкий карниз, не переставая молить Бога, чтобы опора не оказалась слишком гнилой и удержала ее небольшой вес. Хотя лучше уж сломать себе шею, чем умереть от рук наемного убийцы.

Затаив дыхание, Роза медленно поворачивалась, пока не оказалась лицом к стене. Теперь уже было не сложно встать на наружный подоконник и подтянуться на крышу. Лежа на животе, она осмотрелась. За полями, над домами городка, который она считала Беллингемом, вились струйки дыма. Где-то в вышине заливался любовной песнью дрозд, явно не подозревая о ее бедственном положении. И как раз тогда, когда она, скребя ногами по желобу, прикидывала путь через соломенную крышу, послышался стук лошадиных копыт по утрамбованной дороге. Анри вернулся! У Розы душа ушла в пятки, и она вцепилась зубами в руку, подавляя вопль ужаса.

Охваченная паникой, Роза повернула голову и посмотрела вниз. Земля казалась ужасающе далекой от высокой крутой крыши. Совершенно невозможно было спрыгнуть с этой стороны без риска сломать себе шею. Кроме того, наверняка Анри уже будет поджидать ее. Нет, необходимо пробираться к боковой стене и молиться, чтобы там оказалось не больше двух этажей.

Все еще лежа на животе, Роза начала подтягиваться вперед, хватаясь руками за соломенную кровлю. Солома, изъеденная червями и прогнившая, предательски подавалась под весом ее тела, создавая новую, на первый взгляд непреодолимую преграду. Роза боялась, что провалится сквозь крышу прямо в тюрьму, из которой только что бежала. Однако у нее не было времени на предосторожности. Она должна добраться до стены прежде, чем Анри снова схватит ее. К своему ужасу, она услышала торопливые шаги в комнате внизу, затем наступила тишина – видимо, Анри быстро понял, в чем дело, – и шаги удалились. Почти сразу он окликнул ее, оказавшись уже прямо под ней на улице.

– Роза, вы меня удивляете. Не думал, что у такой малышки сердце льва, – он явно напился и говорил невнятно. – Но вы не убежите от судьбы, дорогая. Не надо осложнять положение.

С упавшим сердцем Роза услышала стук прислоняемой к стене лестницы. Она вывернула шею и взглянула через конек крыши, ожидая в любой момент увидеть его голову. Что он намерен делать? Схватить ее или пристрелить на месте? Нет, к черту судьбу! Она не примет с покорностью то, что жизнь уготовила ей. Если она должна умереть, то умрет в борьбе. Вцепившись в кровлю, она обнаружила, что солома подается, не так легко, если не ползти, а перекатываться. Именно таким образом она добралась до боковой стены и лестницы.

Забыв о приличиях лондонских салонов, осторожно перекатившись на спину и усевшись на крыше, ее светлость маркиза Эдерингтон подобрала юбки и подтянула колени к подбородку. Отогнав все страхи, она сосредоточила внимание на лестнице и в тот самый миг, когда над карнизом появилась голова Анри, изо всех сил ударила его в лицо обеими ногами. Даже не успев удивиться, он зашатался, отпрянул, его руки заколотили по воздуху, чувственные губы изогнулись в беззвучном крике, и он исчез из виду.

В тишине, воцарившейся после оглушительного грохота, было слышно лишь судорожное дыхание Розы. Не теряя времени, она подобрала юбки выше колен и бросилась по карнизу, венчающему стену. Ей казалось, что вот сейчас ее схватят за лодыжку и сдернут вниз, но она пыталась не думать об этом. С резвостью деревенского сорванца она скатилась по лестнице. Только когда ее ноги коснулись земли, она посмотрела на упавшего француза. Он лежал среди разбросанных поленьев, вывернув голову под таким углом, что было ясно: он сломал себе шею.

Почти не испытывая угрызений совести, Роза бегом обогнула гостиницу. К несчастью, Анри не торопился и распряг лошадей, надежно привязав их. Очевидно, осмелев от поглощенного алкоголя, он собирался помучить ее прежде, чем убить. Роза быстро накинула уздечку на лошадь, показавшуюся ей более быстрой, и подвела ее к парадному крыльцу, опасаясь, что вот-вот ее схватит омерзительный хозяин гостиницы. Подоткнув юбки за пояс, она вскочила на спину лошади и погнала ее к видневшемуся вдали городу.

Отъехав довольно далеко от гостиницы, Роза остановилась у высокого дорожного столба и дала лошади отдышаться. Одна стрелка указывала на маленький городок – Элленсберг, а не Беллингем, как предполагалось. К счастью, вторая стрелка показывала на Лондон, обозначая если не расстояние, то хотя бы направление. Роза повернула лошадь и подстегнула ее.