Пройдут годы, и высшее советское руководство попытается воплотить этот замысел в жизнь. 25 декабря 1979 года в политотдел Краснодарского авиационного училища по закрытому от подслушивания телефону ЗАС позвонит полковник Сурен Давтян – мой куратор из Москвы и прикажет собрать руководителей национальных групп иностранных летчиков и техников и объяснить им вторжение советских войск в сопредельный Афганистан жизненными интересами самого афганского народа. Через четыре часа он же с дрожью в голосе вопрошал меня: «Боря, я надеюсь, ты еще не довел до них ту новость, которую я тебе сообщил?» Услышав мой отрицательный ответ, он облегченно вздохнул, и в его голосе вновь появились привычные властные нотки московского чиновника: «Я так и знал… Благодаря вашей неисполнительности, мы, слава богу, избежали крупной политической ошибки… Соберешь старших национальных групп 27 декабря. Понял намек?» Тринадцать тысяч погибших солдат и офицеров, полная потеря взаимопонимания с Пакистаном и Бангладеш, десятилетиями длящаяся гражданская война в Афганистане и переход целой страны на выращивание наркотиков, правление одной из самых реакционных ветвей ислама – талибан – вот результат этого «блестящего» стратегического замысла…

Пройдут годы, и министр иностранных дел Пакистана Зульфикар Али Бхутто станет первым избранным президентом Пакистана. Он попытается воплотить в жизнь свою самую высокую мечту – достичь прочного мира с Индией. Его убьют за эту мечту, и ее попытается достичь его дочь Беназир Бхутто – первая в мире женщина-премьер-министр в мусульманском государстве. После двух покушений она поймет, что в этой стране надо править, удерживая в одних руках и власть над военными, и деньги. Она стала и министром обороны, и министром финансов, и премьер-министром. Взвалив на себя это бремя, она смогла на некоторое время укротить «ястребов». Но… кто из министров финансов не попадает под подозрение в коррупции? Это стало ее ахиллесовой пятой – вокруг нее и ее мужа Асифа Али Зардари, богатого землевладельца из провинции Синд, постоянно возникали финансовые скандалы. Наконец, воспользовавшись напряженным положением в регионе и тем, что все взгляды прикованы к происходящему в Афганистане, ее просто сместили после очередного скандала, и пост главы государства в Исламской Республике Пакистан привычно занял военный – генерал Мушарраф. С этого момента новая война с Индией станет лишь вопросом времени… Даже если очень хочешь мира, готовься к войне. Para bellum. Не можешь – научим. Не хочешь – заставим.

Министр Кумари Мангалай прогуливался по залу для важных персон в аэропорту Палам в сопровождении двух русских генералов – военного атташе и главного военного советника – и переводчика. Его отлет в Пакистан был для многих неожиданным. Не только для многих дипломатов, но и для многих его коллег, членов правительства Индиры Ганди. Поэтому утро было очень тяжелым – приходилось каждому объяснять, почему он решился на этот визит. Объясняя, надо было проявлять недюжинное воображение и изворотливость. Члену исполкома правой партии Джана Сангх и коллеге по партии Индийский национальный конгресс этот визит приходилось обосновывать по‑разному. Вот и эти двое уже полчаса пытаются внушить ему, что нельзя обойтись без очередного витка гонки вооружений между Индией и Пакистаном. Они озабочены своими проблемами – куда сбыть крупные партии вооружения, накопившиеся на складах России. Но… несмотря на многочисленные заверения их страны о своей миролюбивой политике, Мангалай чувствовал, что сейчас не время говорить о мире. Поэтому он следовал своей многолетней привычке неприкасаемого – слушая, он кивал головой, но не говорил ни слова. Только индийцы и болгары могут так кивать головой – и да, и нет одновременно. Двое его охранников – на их присутствии настояла Индира Ганди, которую в третий раз за этот неспокойный год предупреждали о возможном покушении на нее и на министра обороны, неприкасаемого Кумари, – внимательно осматривали зал. Ничего опасного пока нет. Они получили четкую ориентировку. Покушение на Индиру Ганди должен произвести человек в офицерской форме, а на Кумари Мангалая – гражданский. Оба сикхи. Ну, хоть здесь повезло. Уж кого-кого, а сикхов в VIP-зале явно не было. Ни бород, ни тюрбанов. Кроме нескольких корреспондентов и операторов с их неуклюжими камерами и сумками, сотрудников МИДа, сопровождавших министра в Карачи, помощника министра и двух русских генералов с переводчиком, не было вообще никого.

Приближалось время вылета. Диктор объявила конец посадки на рейс до Карачи. После того как министр с сопровождающими пройдут по особому трапу в салон первого класса, в который на этот рейс специально не продавались билеты, обеспечивать безопасность министра будет еще легче. Охранники обменялись взглядами и кивнули друг другу. Теперь тот, который наблюдал за людьми, переключался на «периметр» – двери, окна, люки, потолок. А другой с «периметра» переключался на людей, находившихся в зале. Это была обычная процедура. Однообразие притупляет внимание, через некоторое время уже «не видишь». Вовремя. Только телохранитель осмотрел по кругу стены зала, входную и выходную двери и перенес взгляд на служебную дверь, как она резко распахнулась, и на ее пороге возникла нелепая фигура в полувоенной форме цвета хаки и босиком. Свипер! Какого черта ему здесь надо! Рука автоматически тянулась к пистолету, а в голове звучал голос: он же не сикх, он антъяджа, неприкасаемый! Глаз ловил силуэт головы свипера в прорезь мушки. Как в замедленном кино, правая рука свипера описала полукруг у подбородка, а затем пальцы левой сомкнулись вокруг тонкого запястья правой руки, указывающей на чисто выбритого молодого человека с сумкой в группе операторов. Борода и браслет! В жесте свипера ошибиться было невозможно! Типично индийский жест! Борода и браслет! Он указывал на сикха! Молодой человек уже наполовину расстегнул сумку, доставая из нее коротенький израильский автомат, но второй охранник навалился на него, заламывая руку назад. Свипер почувствовал слабость, привычно сел на корточки, но затем голова его запрокинулась назад. Он хотел рассмотреть кого‑то позади себя. Знакомое лицо… Таможенник… Сикх.

Это он провел сына с оружием через служебный вход в зал VIP. Да, его сын не носил тюрбан и бороду. Но он настоящий сикх. И умрет он, как настоящий сикх, с оружием в руках. Убьет этого неприкасаемого Кумари Мангалай, который не только всеми силами избегает войны с Пакистаном, но и наводнил в этом году все долины в центре Декана своими войсками, которые под видом летних лагерей пытаются помешать культовому сражению старых и молодых сикхов. И хотя он это делает не по своей воле, а выполняя распоряжение Индиры Ганди, он поплатится за это жизнью. И она тоже. Ее убьет офицер из ее же охраны, сикх. А Кумари падет от руки его сына. У них с сыном все было решено и продумано. Срыва быть не должно.

Но они сделали ошибку. Они не обратили внимания на свипера, сидевшего на корточках за урной в углу пустынного коридора на своем обычном месте. Не обращать внимания на неприкасаемых и прокаженных, избегать не только прикосновения к ним, но и зрительного контакта – привычка, вырабатываемая многолетней практикой жизни в расслоенном кастовом обществе. Они шли и продолжали говорить о своих делах. Свипер не много понял из услышанного. Но понял главное – неприкасаемому Кумари Мангалаю, единственному из сотен тысяч неприкасаемых, осмелившемуся бросить вызов неумолимой карме, грозит смерть. Взглядом снизу он заметил блеснувший под рукавом пиджака на запястье молодого человека стальной браслет сикха. И когда отец вернулся на свое место за прилавком таможенной службы, свипер решил действовать. Он пробрался по коридору до служебной двери и сквозь узкую щель стал смотреть в VIP-зал. Сначала в зале были только журналисты, затем появились охранники, затем Кумари с группой сопровождающих. Свипер, не отрываясь, смотрел на министра Мангалай и на молодого человека, которого привел в зал Сварам Сингх. Когда прозвучал мелодичный сигнал и детский голос дикторши объявил конец посадки на рейс до Карачи, он увидел, как молодой человек подобрался, начал выходить из группы операторов, расстегнул «молнию» и поправил сумку на плече так, что она стала висеть спереди и слева. Под правую руку, подумал свипер. Он видел, что никто не смотрит на молодого человека. И, встав во весь рост, он резко толкнул служебную дверь зала. Первый раз он появился на этом пороге не на корточках… Охранники удивленно смотрели на него, как он и ожидал, и он привычным жестом – борода и браслет – указал им на молодого сикха… А потом ему захотелось сесть – ноги почему‑то не держали. Высоко над собой он увидел седоватую бороду в сетчатой укладке и форменный тюрбан. Таможенник. Сикх. Через два долгих мгновения спина его стала горячей от крови, голова закружилась, и он успел подумать, что кинжал у старого сикха сегодня вовсе не игрушечный…