И так, вооружившись двумя «Станлеями» настроенными один под выстругивание паза, другой под выстругивание шипа, я самозабвенно, не взирая на метеоусловия строгал, как сказал бы профессионал: гнал шпунт. Метр за метром, доску за доской, день за днём. Долго, упорно и нудно, но безумно интересно и крайне приятно работать своими руками с деревом.

Работа монотонная, но монотонности не замечаешь, есть только азарт. Смотришь на завивающуюся в спираль стружку, выходящую из-под резца, а видишь своё творение в готовом виде. Внимание постоянно сконцентрировано на обрабатываемой детали, всё, что вокруг – остаётся как бы фоном, на который не обращаешь ни какого внимания. Есть только ты и твоя работа. Это сродни медитации или иступленному чтению молитвы – отключаешься от окружающей действительности и полностью переключаешься на своё дело. Нет больше житейских проблем и повседневных неурядиц, нет забот о хлебе насущном – ваша энергия мысли больше не расплёскивается по сторонам, она вся с вами в этот момент, в том деле, которое вы не отвлекаясь, делаете.

Вот именно так оно и было: отключился я от окружающей меня действительности. Строгаю. Смотрю на обрабатываемую часть деревяшки. Вижу инструмент, выходящую из под резца стружку, свои руки, крепко ухватившие шпунтубель, рабочий стол и чувствую, что я на корабельной верфи. Боковым зрением вижу стропила, стапеля, остов будущего парусника, людей таскающих доски туда-сюда.

Вся эта панорама вместо привычной дачной картинки с домиками, посадками, грядками, забором; вместо столбов с алюминиевыми электропроводами – олицетворяющими собой признаки наличия цивилизации в данной местности и наличия культурной жизни. На мгновение я остановился; не подымая головы, зажмурил глаза, мотнул головой из стороны в сторону, открыл глаза и смотрю: Всё! Вернулся обратно в своё время, на свои шесть соток!

P.S. Пока конструировал очередной вариант шпунтубеля всплыла картина из не так далёкого прошлого. Петербург, корабельные верфи, десятки тысяч плотников согнанных Петром со всей России на создание флота… И появились эти строки:

Когда-то, много лет тому назад,

В безбрежном море встречались корабли:

Эскадра на эскадру…

И с радостью огромной,

Навстречу гостю удалому

Летели ядра и свинец.

Вокруг огонь и пламя, треск досок,

Колоколов набат прощальный,

И стон, и крик, последний вздох…

И грузом неподъёмным,

В пучину вод, на дно морское –

Уходит то, что создано трудом…

Прошло то время, когда весь флот был деревянным

и каждая досочка на корабле отстругана вручную,

остались лишь воспоминания, да инструмент.

Здесь с самого начала начались «корки». Однажды, в декабре 2003 года, я прихожу в наш фотоклуб и обращаясь к нашему самому словоохотливому члену - Толе Стогову, говорю: «Толь, ты рубанок на колёсиках видел?» Он в ответ: «Тебя проводить или вызвать?» Пришлось подробно объяснить, для чего такой рубанок нужен.

История появления на свет этого станка началась с того, что я взялся сделать для кухни «настоящие» табуретки. Их прототипом стал очень старый табурет, изготовленный ещё в 20-х годах прошлого века. Когда мои прабабушка и прадедушка перебрались в Первопрестольную из Нижегородской губернии – этот самый табурет был их первой купленной мебелью на новом месте жительства. Табурет был очень удобным, очень устойчивым, достаточно высоким, имел широкую сидушку и перекладины внизу между ножек, на которые очень удобно поставить ноги. За право восседать на нём всегда велась ожесточённая борьба и жаркие дебаты. Проигравшие усаживались на польский ширпотреб.

Чтобы изготовить ножки для табурета я купил на стройдворе несколько трёхметровых реек пиленого бруска 50х50мм. И нарезав кусков нужной длинны, позволяющей работать на балконе, взялся их строгать ручным рубанком. То, что с первого взгляда казалось простым, как «два пальца об асфальт» на самом деле оказалось достаточно сложным и трудоёмким занятием. Брусок надо было не просто отстрогать – его надо было откалибровать. И не просто все бруски вывести со всех сторон в один размер, а сохранить на всех четырёх углах их величину строго в 90 градусов.

После громкого и эмоционального монолога, характерного для всех мастеровых и не только, я начал подумывать, как бы эту проблему решить.

Между тем отстругались и откалибровались все деревяшки, покрылись лаком, собрались в готовые изделия и заняли своё место под столом на кухне вместо «жиденьких» польских табуреток из кухонного гарнитура производства 70-х годов прошлого века.

То, что рубанок надо поставить на направляющие – было понятно сразу. То, что от скольжения вперёд-назад верхние торцы начнут стираться дошло чуть позднее. Дальше стало ясно, что хорошо бы рубанок поставить на колёсики, пусть катается туда-сюда. Если в качестве колёсиков использовать подшипники – сноса им не будет. Причём подсказку, что лучше использовать колеса для перемещения рубанка по вертикальным направляющим, я увидел во сне. Мне приснилась конвейерная лента, а под ней большое количество вальцов-роликов, поддерживающих её снизу и обеспечивающих свободное перемещение по замкнутой траектории движения. Где-то там, в иной реальности, эта транспортировочная лента стояла среди деревьев фруктового сада. Маленький мальчик подошёл к ней, положил обе ладони на её край и пробежался вперёд, лента следовала за ним.

Я мигом вскочил с кровати, как будто и не спал, быстро к изображению платформы рубанка пририсовал колёсики по бокам: два спереди, два сзади. Потом посмотрел, подумал, сообразил, что такой «автомобиль» может соскользнуть со своего «монорельса» и тогда добавил два колёсика в вертикальной плоскости, опирающиеся о боковую сторону вертикальной стойки. Всё!!! Принципиальная схема готова!

Дальше, любуясь на своё творение, я как-то вдруг пришёл к мысли, что подобные рейсмусы должны были быть, по идее, на корабельных верфях лет 400 тому назад. Служить они могли для калибровки досок по толщине.

Это мог быть огромный рубанок, длинной метра два, от которого отходили в стороны четыре ручки: две спереди, две сзади. Четверо человек могли, взявшись за ручки толкать рубанок вперёд по скользким направляющим. Тогда, положив между ними (направляющими), подлежащую калибровке, доску можно было отрегулировать её будущую толщину. Самый простой способ того, как это сделать следующий: по бокам деревянного фуганка приложить вертикально две доски и синхронно поднимая или опуская их – мы, тем самым, поднимаем, или опускаем фуганок относительно плоскости, на которой лежит подлежащая обработке доска.

Если стояла задача делать всё быстро, т.е. проводить калибровку за один проход, тогда в таком фуганке должны быть установлены несколько ножей, следовавших один за другим и строгающим по принципу: каждый последующий нож «копает» глубже предыдущего. Соответственно подошва у такого фуганка должна быть выполнена ступеньками. И может быть в это средство производства «впрягались» уже человек восемь. Они пробегали с фуганком, толкая его вперёд; закончив строгание, разворачивались, приподнимали его и относили свой инструмент на исходную позицию. А тем временем со строгального стола стаскивалась откалиброванная доска и пропихивалась для обработки новая. Цикл повторялся.

Время от времени лишняя стружка удалялась, трущиеся части обильно смазывались жиром, проводились: осмотр, поверка и своевременно заменялись сработавшиеся детали. Если делать строгальный инструмент из твёрдых пород дерева, например дуба, которого 500 лет назад было несравнимо больше чем сейчас, то тогда срок службы таких средств производства достаточно велик. Все стирающиеся части можно менять, к примеру: раз в сутки, раз в неделю или раз в месяц. Такое производство уже способно работать на массовый выпуск продукции.