Румынское правительство выслало из страны ряд немцев. В тех районах Югославии, где проживало немецкое национальное меньшинство, обстановка стала очень напряженной. “Каждый проживающий здесь немец независимо от рода своей деятельности в какой-то мере занимается шпионажем; каждого из них можно рассматривать в качестве агента пятой колонны”, - так говорилось в рассылавшейся по почте брошюре, отражавшей то, “что думает каждый югослав”{201}.

В Турции население тоже предупреждалось. “Все пожилые немцы - шпионы, - писала газета “Ени сабах”, - а молодые входят в пятую колонну”{202}.

На острове Кипр шла подготовка к интернированию потенциальных врагов. Пользование радиоприемниками и фотоаппаратами было поставлено под контроль.

В Египте военный губернатор Каира 20 мая издал распоряжение, предлагавшее всем гражданам немедленно сдать имеющееся у них оружие. Разрабатывались также меры на случай высадки парашютистов.

Осенью 1939 года в Южно-Африканском Союзе было интернировано около 150 нацистов и примерно такое же число на подмандатной территории Юго-Западной Африки. В мае 1940 года интернировали еще несколько сот [184] человек, среди которых были эмигранты евреи. Фашистов сажали в тюрьмы. “Помня о том, что случилось в Норвегии и Голландии, Южно-Африканский Союз не собирается ждать, пока Квислинги ударят ножом в спину”, - заявил министр внутренних дел{203}. Немцы подверглись интернированию также и в других районах Африки.

В июне австралийские власти приказали всем иностранцам сдать имеющееся у них оружие и боеприпасы. Многие иностранцы, “главным образом немцы”, были интернированы, поскольку считалось необходимым “принять все доступные меры предосторожности против развертывания деятельности пятой колонны”{204}.

В Голландской Ост-Индии (Индонезия) 10 мая, в тот деть, когда немцы вторглись в метрополию, в концентрационные лагеря посадили несколько тысяч мужчин - немцев и голландцев, членов нацистской партии. Многие из арестованных были избиты: население энергично выражало свою ненависть к агентам пятой колонны. Женщин интернировали несколько позднее.

Указанные меры принимались под влиянием тревожных сообщений о событиях в ряде стран Европы.

Ни у кого не возникало сомнений в том, что сообщения соответствовали действительности. Министры и послы, деловые люди и журналисты высказывали о событиях свое мнение. То, что они говорили и писали, основывалось не на каких-нибудь неопределенных слухах; нет, они сами являлись очевидцами событий. Гитлер, этот сверхлгун, в беседе с американским журналистом Карлом фон Вигандом назвал “разговоры о пятой колонне глупыми и фантастическими”, он утверждал, что “все эти истории являются плодом воображения пропагандистов”{205}. Однако такое категорическое отрицание фактов еще более убеждало людей в наличии заговора, нити которого, как видно, тянулись во все страны земного шара, включая страны американского континента. [185]

Вскоре после 10 мая 1940 года рассеялись многие иллюзии не только у английского, но и у американского народа. Там, где еще недавно стояли на страже голландские, бельгийские, английские и французские войска, занимая все пространство от Северного моря до Средиземного, через каких-нибудь пять недель после начала немецкого наступления зияла огромная пустота. Люди с трудом верили своим глазам: подобный поворот событий казался совершенно необъяснимым. “Великое пробуждение”{206} было слишком внезапным и слишком мучительным. Что случилось с союзными армиями? Что за таинственные силы подорвали сопротивление и заставили рухнуть такие устойчивые государства, как Голландия, Бельгия, Люксембург и Франция? Эти силы угрожали теперь Англии.

Общее мнение сводилось к тому, что успешному наступлению немцев в Западной Европе в значительной мере способствовала пятая колонна. Казалось, что только в этом кроются причины крушения Западной Европы. В специальном обращении президента Рузвельта к конгрессу (16 мая 1940 года) также говорилось о “вероломном использовании так называемой пятой колонны, когда люди, числящиеся мирными гражданами, фактически являются частью вражеских войск”. Через десять дней после указанного обращения, то есть 26 мая, Рузвельт в своем [186] выступлении по радио подчеркнул, что Америке угрожает не только открытое нападение.

“Мы знаем и о новых методах агрессии. Речь идет о новом троянском коне, то есть о пятой колонне, предающей нацию, если та не подготовлена к борьбе с предательством. Шпионы, диверсанты и изменники являются основными действующими лицами в этой новой трагедии”.

Для характеристики всеобщего направления мыслей весьма показательным является тот факт, что американский корреспондент Отто Д. Толишус, посылая из Стокгольма серию статей для “Нью-Йорк таймс мэгезин” под общим наименованием “Как готовился Гитлер”, свою первую статью посвятил пятой колонне. Вслед за перечислением методов подрывной работы, применяемых пятой колонной, давалось описание ее деятельности в Польше, Скандинавии и в странах Западной Европы. Толишус пришел к следующему выводу:

“Деятельность пятой колонны, в особенности поступавшая от нее непрерывным потоком информация, обеспечивала ту гипнотизирующую уверенность и убийственную точность, с которой Гитлер мог оценивать обстановку в каждой из захватываемой им стран и осуществлять наступление немецких армий, нередко действовавших небольшими и изолированными колоннами, вопреки всем законам военной науки”{207}.

Американский народ опасался как раз новых методов агрессии. Против обычного наступления можно было применить известные способы обороны. Но какая оборона могла оказаться пригодной для отражения совершенно необычного наступления, опрокидывающего привычные нормы, - наступления зловещего и непостижимого?

Фантазия Гитлера казалась неистощимой, а его честолюбие - безграничным. Какие коварные сюрпризы заготовил он для Америки? “Здесь внезапно вспыхнула паника, - писал Джон Т. Флинн в “Нью рипаблик” 27 мая, - вызванная чувством беззащитности нашей страны, думали, что кто-то может вторгнуться в нее с минуты на минуту”. Мэру Нью-Йорка Фиорелло Ла Гардиа [187] приписывалось заявление о том, что Америка не сможет защитить даже Кони-Айленд{208}.

Население страны начало проявлять нервозность и подозрительность. Многие перестали доверять своим соседям. Если за весь 1939 год в Федеральное бюро расследований поступило 1600 заявлений на лиц, подозреваемых в шпионаже, то в 1940 году только “за один из дней мая то же бюро неожиданно получило 2900 аналогичных заявлений”{209}.

Выражение “пятая колонна” “не сходило у людей с языка”{210}. Газета “Нью-Йорк уорлд телеграмм” посвятила пятой колонне серию статей, давая в них подробное освещение всей проблемы фашизма в Америке.

Наряду с подозрительностью и боязливостью у людей появлялось желание оказать активное сопротивление агрессии. В одном из районов штата Пенсильвания “стрелковый клуб готовился взять на мушку любого спускающегося парашютиста”{211}. Законодательный орган того же штата обсудил вопрос о мерах по защите промышленных предприятий от нападения с воздуха. В городе Блумингтон приступили к организации “патриотической американской колонны”, а в городе Олбани - “первой колонны”. Фрэнк Хэг, мэр Джерси-Сити, угрожал, что он “искоренит все антиамериканские заговоры и самих заговорщиков”.