— Идемте, милая, вы совершенно продрогли. Руджиеро приготовит вам ванну. Я не хочу, чтобы вы простудились.

— А как же вы? — спросила она, придерживая дыхание.

— Я выкупаюсь после вас.

— Но вы тоже замерзли.

Он придержал дверь, пропуская ее вперед.

— Это не так уж важно.

Она хотела возразить, но вдруг поняла, что слушать ее вряд ли станут. Ракоци распахнул перед ней еще одну дверь — во внутренний двор.

— Идемте по галерее. — Подковки его сапог мерно постукивали, перебивая звуки дождя. Он двигался в полумраке галереи как тень, лишь голос и этот стук выдавали, что он телесен. — К вечеру мне нужно будет уйти. После ванны Амадео подаст вам обед. Если желаете, я закажу ему суп и пирог. В такую погоду это не скажется на вашей фигуре. После обеда делайте что хотите. В вашем распоряжении все палаццо.

Деметриче молчала. Некоторое время она шла следом за ним, затем прикусила, словно на что-то решившись, губу и тихо окликнула:

— Сан-Джермано!

Необычное волнение в ее голосе остановило его.

— Дорогая, что с вами?

Деметриче с трудом сглотнула подкатившийся к горлу комок.

— Я хочу… стать вашей помощницей и ученицей. Я хочу, чтобы вы посвятили меня.

— Посвятил? Но во что? — Он был озадачен.

— Во все то, чем вы занимаетесь в скрытых комнатах.

Роковые слова были сказаны. Она молча ждала приговора, не смея взглянуть ему в лицо.

— И что же вы знаете об этих комнатах, Деметриче?

— Я… Я следила за вами. — Ей хотелось побыстрей снять камень с души, и она торопилась обо всем рассказать. — Вы — человек необычный, загадочное всегда привлекает, а я допоздна не ложусь. Однажды, услышав в коридоре шаги, я вышла и отправилась вслед за вами. На площадке парадной лестницы вы исчезли. Я искала потом дверь, но не нашла.

Она бросила на Ракоци опасливый взгляд. Его лицо было непроницаемым, но не казалось рассерженным. В глубине темных глазах поблескивали странные огоньки.

— Вы сказали не все?

— Да, — ответила она тихо, теребя завязки пристегнутого к ее поясу кошелька.

Он подошел ближе.

— Я слушаю, дорогая. Не бойтесь, прошу вас. — Он не касался ее, но от его рук исходил леденящий холод.

Полумрак, царивший под сводами галереи, скрывал краску, выступившую на лице Деметриче. Она это знала и все же не осмеливалась взглянуть на него.

— Я видела вас под утро.

— Да?

Ракоци понял, о чем она хочет сказать, он мог ее остановить и вдруг ощутил, что не хочет этого делать. Он просто стоял и ждал, наблюдая за Деметриче. Ему сделалось интересно, как она выйдет из затруднительного для себя положения.

— Это было несколько дней назад. Вы ушли вечером и за час до рассвета вернулись. Я видела, как вы шли по галерее. Свет фонаря… — Тут она взглянула ему прямо в глаза. — Свет упал на вас, Сан-Джермано. На ваших губах была кровь.

Ему стоило больших усилий выдержать ее взгляд, но он понимал, что, отвернувшись, может навсегда потерять доверие этой удивительной женщины. Такой храброй и такой… беззащитной.

— Лоренцо незадолго до смерти рассказал мне о вас… точнее, о своих подозрениях…

— Он был весьма проницательным человеком, — сказал Ракоци, вспоминая праздник Двенадцатой ночи.

— Да? — Глаза Деметриче расширились. — Значит, его догадки были верны?

Ну почему миг откровения всегда сопряжен с такой болью? Каждый раз он задавался этим вопросом и каждый раз перед ним отступал.

— Что Лоренцо сказал вам?

— Он сказал, что вы… что вы бессмертны…

— Я не бессмертен. Точней — не совсем, — Его слова звучали отрывисто, резко.

— Он сказал, что вы… вы… вампир.

Ракоци не ответил, и она отважно продолжила:

— Он говорил, что церковь ошибается, что вампиры не демоны, что они вовсе не прокляты Богом и не созданы по подобию сатаны. Он сказал, что они… просто особенные…

— Лоренцо был прав, — тихо ответил Ракоци, прислушиваясь к немолчному шуму дождя, — Деметриче, — медленно произнес он. — Я говорил это прежде и повторю сейчас. Вам нечего меня опасаться. Как и любому из флорентийцев. Он помолчал. — Я сказал это Лоренцо. И он, кажется, мне поверил. Поверьте и вы.

У нее вырвалось невольно:

— Но кровь…

— Одна особа сама пожелала отдать ее мне.

— Донна Эстасия?

— Нет.

Ревность, вдруг шевельнувшаяся в Деметриче, несказанно удивила ее, и она поспешила выбросить из головы глупые мысли.

— Что происходит? Когда вы… пьете?

Ракоци знал, что разговор может завести далеко, но отступать уже не имело смысла.

— Это бывает нечасто, и обычно мне нужно немного. Для тех, кто ко мне… ммм… благосклонен, все происходит словно бы в полусне и сопровождается довольно приятными ощущениями. Наутро возможна слабость, которая быстро проходит. — Глаза Деметриче недоверчиво дрогнули. Ракоци усмехнулся: — Да нет же, милая, я совсем не чудовище. Осушите рубиновый кубок, и вы получите полное представление о том, как это бывает. Впрочем, одной крови мало. В ней содержится многое… но далеко не все. Нужна еще близость, нужны сильные чувства, привязанность… если хотите, однако такое сопряжено с риском для тех, кто принимает меня. Люди, к которым я… скажем так… неравнодушен, могут стать подобными мне. — Он неловко пожал плечами и отвернулся.

— Сан-Джермано, но… в таком случае вы обладаете свойством передавать бессмертие вашим… партнерам? Так это или не так?

— Так.

Он знал, каким будет следующий вопрос, и ждал его с обреченностью приговоренного к казни.

— Тогда почему же вы не спасли Лоренцо? Почему позволили ему умереть? Он ведь был вашим другом.

— Да, был. — Ракоци сжал кулаки и закрыл глаза, заново переживая горечь утраты. — Я не спас его, потому что не мог. Я не мог ничего для него сделать.

— Но вы даже и не попробовали?

Она вытянулась в струну, в ее светлых янтарных глазах вспыхнули слезы гнева.

— Деметриче, поверьте, если бы имелся хотя бы самый мизерный шанс, я бы на все пошел… я бы вернул ему жизнь… даже против его желания.

— Почему же вы этого не сделали? — Взгляд ее сделался умоляющим, гнев в нем угас.

Он глубоко вздохнул.

— Потому что есть вещи, к которым не подступиться!

Ракоци помолчал, подыскивая убедительные слова.

— Постарайтесь понять это. Я не мог ничего поделать. Он мучился, а я терзался в бесплодных поисках снадобья, способного продлить ему жизнь. Кровь, Деметриче! Больная кровь в его жилах не позволяла ничего изменить. Чтобы переродиться, нужна здоровая кровь. Я был бессилен.

Дождь хлынул с такой силой, что его шум стал походить на грохот марширующих войск. Двор превратился в сплошное кипящее озеро.

Деметриче долго молчала.

— Мне трудно все это осмыслить…

Она вновь умолкла, не зная, что тут можно сказать. Все приходившие на ум фразы казались банальными. Человек в черном тоже молчал, потом осторожно придвинулся и взял ее за руку.

— Деметриче, теперь вы все знаете и вольны уйти, но… останьтесь, прошу вас. Клянусь, что не притронусь к вам, что не буду искать вашей близости даже в мечтах, просто не уходите. Я обещал Лоренцо, что позабочусь о вас, я обеспечу вас всем — деньгами, приданым… вы можете требовать от меня что угодно, ибо…

Он, смешавшись, умолк.

— Деньги, приданое — вещи, конечно, для женщины важные, но… — заявила она с лукавством, решив использовать подходящий момент, — но мне больше хотелось бы обрести в вас не покровителя, а наставника. Вы — человек, искушенный во многих науках, а я хочу знать все на свете. И потому спрашиваю: синьор Сан-Джермано, не нужна ли вам прилежная ученица?

— Я думаю, что нужна. — Ракоци с облегчением рассмеялся. — И спрашиваю в свою очередь: любезная донна, не согласитесь ли вы стать моим другом?

Она молчала, и он вдруг не на шутку встревожился.

— Я… я вас пугаю?

Его охватило отчаяние, он на шаг отступил и замер, ожидая ответа.

— Нет, — покачала она головой, — Я вас не боюсь.

Это было почти правдой.