Тут вмешался Винд — он сказал:

— Нет, этот корабль не из кристаллов аратона, он — живой.

Прозвучало несколько вопросов:

— А ты кто такой? На хэймегонца не очень то похож… Скорее — варвар.

Напомню, что у всех хэймегонцев были зелёные волосы, а Винд отличался русой шевелюрой.

Эльрика проговорила:

— Он не хэймегонец, но он и не варвар, а благородный человек, он спас мне жизнь. А я — принцесса Эльрика, дочь императора Пуддела.

Тут, кстати, выяснилось, что в зале имеется ещё несколько императоров, принцесс и принцев, в разное время захваченных Тамузом. Но спорить, кто из них самый главный, не стали, так как Таммуз дёргался всё сильнее.

Длиннобородый говорил:

— Итак, все мы должны подняться наверх, к солнцу.

Ему возразил Винд:

— Далеко вы не уйдёте. Тамуз уже почти очнулся, он быстро настигнет вас, и придётся вам дрыхнуть ещё тысячу лет. Единственная надежда — это Крылов. Именно его света боится Тамуз…

Отростки тянулись к недавним пленникам, и приостанавливались только тогда, когда те заходили в изумрудное сияние корабля.

Винд подошёл вплотную к Крылову, приложил ладонь к его борту и спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Можешь лететь?..

Крылов вздрогнул, немного приподнялся над полом, и Винд расслышал его шёпот:

— Этот удар дорого мне стоил. Я потерял почти все силы; и теперь мне надо скорее к солнечному свету. Иначе — я обречён, и все вы обречены…

Тогда Винд предложил:

— Мы будем тебя толкать, общими усилиями поднимем наверх, но только и ты помогай нам. Договорились?

— Да…, - прошептал Крылов. — Что смогу, то и сделаю…

Корабль приподнялся на полметра над полом. Тогда все, кто мог начали толкать его; остальные шли рядом, опасливо косились на тьму…

Это был долгий, тяжёлый путь…

Тумуз окончательно ожил и теперь клубился поблизости. Уж очень не хотелось ему упускать сразу всю свою добычу. И несколько человек, которые имели неосторожность слишком далеко отойти от Крылова, были схвачены, и канули в темноте. Их крики быстро обрывались — блаженный сон, долгое забвение ожидало их…

Спасительные тёплые лучи, мягкое, живое золото солнечного света прорвалось сверху, сквозь трещину в потолке, и Крылов начал двигаться быстрее, и уже не надо было прилагать таких усилий, чтобы толкать его. Теперь главным было — не отстать, не споткнуться…

Император Пуддел лежал на спине Явы, а пантера, казалось, не замечала этой ноши, а двигалась, как и прежде проворно.

Вышли они в некоем подобии амфитеатра. Оглядевшись, определили, что до обжитой части дворца — два-три километра. Здесь светило солнце, и Тумузу не оставалось ничего иного, как только шуметь под и ногами, в подземелье…

Между хэймегонцами: древними и современные уже начинались споры. Например, придворные указывали на императора Пуддела, и говорили:

— Он наш император…

Древние же хэймегонцы — по большей части статные, величественные, ухмылялись, говорили:

— Кто? Этот жирный пирог, император? И вы… Что в вас хэймегонского, кроме зелёного цвета волос? Вы больше подходите для зверинца! Да-да, зря вы оттуда ушли! В клетках вам самое место!..

Современные хэймегонцы огрызались, но не слишком активно, так как видели превосходство в силе у древних…

Ну а Пуддел нашёптывал Эльрике:

— Видишь, как твоего батюшку оскорбляют? Вступишься ли?

— А как я могу вступиться? Только посоветовать вам: не быть слишком заносчивыми?..

— Но. Как же…

— А что ты ждал? Что я с ними драться буду? Я и так уже задержалась здесь гораздо дольше, чем хотелось.

— То есть этот как же? Неужели ты не вернёшься к себе в покое? Доченька… Ведь, если уйдёшь, наш род прервётся…

— Не велика потеря для Многомирья. Но я не ухожу, а улетаю, — и Эльрика обратилась к Крылову.

— Ну как ты — набрался сил?

Корабль, который всё это время висел, слегка подрагивая, в полуметре над камнями, и жадно ловил щедрые потоки солнечного света, ответил:

— Готов! Я даже хочу лететь!! Полёт в такой ясный день только даст мне новых сил…

И тут они услышали новый голос. Это был тонкий, скрипучий голос, и вот, что он им вещал:

— Подождите-ка, у меня к вам есть дело чрезвычайной важности…

Они начали оглядываться, так как не могли сразу определить, откуда голосок исходит. Говоривший подсказал:

— Да здесь, я снизу…

Глянув вниз, они увидели, что, оказывается, к лапе Явы прицепился некто, кто человеком уж точно не являлся. Помимо своего лилипутского, пятисантиметрового роста, он ещё отличался множеством тонких, но хватких лапок, и треугольной головой с крошечными бусинками красноватых глаз.

И был он… железным. Вот только железо это не сверкало в лучах солнца, так как совершенно проржавело.

Теперь заметила незваного ездока и Ява. Пантера зарычала, смахнула его с себя, и существо, грохнувшись о камни, потеряло несколько из своих лапок. Ява ещё не успокоилась, и, продолжая рычать, надвинулась на него, явно намериваясь растоптать в порошок. Существо попыталось отбежать, но двигалось слишком медленно, и вообще: из-за своей чрезвычайной ветхости разваливалось буквально на глазах.

Эльрика сказала:

— Ява, не делай ему ничего плохого.

Пантера неохотно повиновалась, и продолжала поглядывать на существо с подозрением и угрозой.

А то скрипело:

— Какое несчастье! На корабль, на котором я летел, напали злодеи; все, кроме меня, погибли, а меня занесло на этот проклятый мир, где я стал жертвой Тумуза. Представьте только: я совсем не вижу снов, но он всё равно меня оплёл своими проклятыми чёрными волокнами, и я пролежал без движения пятьсот сорок пять лет.

— Очень сочувствую, — молвила Эльрика. — Но теперь вы свободны. Попытайтесь больше не попадать в объятья Тумуза.

— К сожалению, дни мои сочтены. Видите: я разваливаюсь? И вы не сможете меня починить… И все же вы можете помочь мне, и не только мне, а многим и многим.

— Чем можем, поможем, — пообещал Винд, который в эти минуты совсем забыл, что ему как можно скорее надо возвращаться на Каэлдэрон, где его уже ждут мать и отец.

А Эльрика спросила:

— Как тебя зовут-то?

— Можете звать меня Чипом… Дело в том, что у команды корабля на котором я летел была очень важная миссия…

Эльрика тут же возразила:

— Если с тех прошло пятьсот сорок пять лет, то ваша миссия уже устарела, и вы можете расслабиться.

Но Чип проскрипел:

— Нет, наша миссия не устаревает, и сейчас столь же важна, как и полтысячи лет назад… Я уже не способен выполнить её, но вот вы — молодые, сильные… Я надеюсь на вас.

— Так что же мы должны делать? — спросил Винд.

— А вот об этом узнаете, если поднимемся на борт корабля. Не хотелось бы, чтобы нас слушали посторонние.

Винд и Эльрика не стали возражать. В компании с недовольной Явой и златопёрой Ашей поднялись они на палубу. Там Чип продолжил рассказывать:

"Наша славная империя; великий Ой-Чип-он — дружелюбная и прекрасная, застыла после того, как его правитель — единственный и неповторимый ЧИП… Вот именно так — исключительно с больших букв, а не точно я — простой маленький чип!.. В общем, он, ЧИП стал жертвой злого колдовства.

Его прекрасная душа выпорхнула из нашего Многомирья, перенеслась в иной мир. Этот мир — невероятно громадный, заселённый миллиардами людей, поблизости от него нет иных миров, и воздушный океан там ограничен… Сложно это представить, правда?"

— Бывают же такие чудеса! — подивился Винд.

Чип продолжал

"…И в одного из миллиардов людей вселилась душа нашего добрейшего ЧИПА. И забыл ЧИП, кто он такой, и стал вести жизнь размеренную и тихую, недостойную его.

Мы, преданные поданные его, совершенно сил лишились; застыли, коростой покрылись. Но, к счастью, злое колдовство парализовало не всех; кое-кто ещё способен был двигаться. Вот и я — маленький чип, жалкое подобие великого ЧИПА, постепенно ожил; и смог разбудить некоторых своих собратьев…