— Не знаю. Но почему-то оно к нам не заползало…
Ни Винд, ни Эльрика уже и не надеялись, что путешествие закончится в скором времени, но вдруг Крылов произнёс:
— Мы достигли цели…
Они только что влетели залу, размеров которой не могли знать, потому что изумрудный свет не мог разогнать темноты далее чем на сорок метров, но, судя по обломкам громадных колонн, зала была самой крупной из всех, через которые они пролетали до этого.
Винд спросил:
— Ты видишь врага?
— Не вижу, но чувствую — он рядом. Насторожился и наблюдает. Ждёт, когда я потеряю силы. А здесь очень тяжело находиться; здесь, в воздухе паутина из тьмы, и она высасывает из меня силы…
Винд с Эльрикой не увидели паутины в воздухе, но, когда Аша перелетела с мачты на обломок колонны, и выхватила светом своих золотых перьев часть стены, то они увидели, что вся эта стена покрыта чёрными вуалями. Это были те самые вуали — живые волосы, который ночью утащили хэймегонцев, Яву и балдогов.
Кое-где вуали вздувались, образовывали контуры людей и животных, которые были словно бы приклеены к стенам.
— Это они! — воскликнула Эльрика. — Надо помочь им, скорее!
С палубы выдвинулась изумрудная лестница, по которой Винд и Эльрика перебежали на пол. Тогда они почувствовали, как в этой зале зябко, какой здесь спёртый, болезненный воздух; и захотелось им поскорее вырваться на волю. Но, конечно, сначала надо было освободить всех заключённых…
Крылов говорил им:
— Будьте осторожны. Помните, что прикосновение к этим вуалям может парализовать вас…
Винд и Эльрика подобрали достаточно длинные и острые куски камня; и, замахнувшись, одновременно ударили по той части вуалей, которые вздувались возле одной из фигур.
И, в результате, камни были вырваны из их рук, а сами Винд с Эльрикой отлетели назад и повалились на пол. Их била крупная дрожь, с которой они никак не могли совладать…
Винд простонал:
— Голова кружится, и тело такое слабое — едва слушается меня.
Эльрика произнесла:
— Мне знакомы эти чувства. Вчера ударила по такой вуали клинком, и тогда чуть не свалилась в пропасть — ты меня тогда спас. Скоро силы вернуться к тебе. Но мы должны придумать, что делать…
Тут заговорил Крылов:
— Можно было бы установить во всех этих коридорах зеркала так, чтобы солнечный свет, отражаясь в них, достиг от поверхности досюда; но на это уйдёт слишком много времени, да и не найдёте вы здесь столько зеркал. Сами вы слишком слабы, чтобы бороться, и поэтому удар нанесу я.
— Во молодец! — обрадовался Винд, и тут же спохватился. — Но ведь это, наверное, опасно для тебя?
— Да. Действительно опасно. Я потеряю много сил. Быть может…
— Что значит твоё "быть может"? Что ты хотел сказать? — спрашивал Винд, глядя как Крылов поднимается над полом.
— …Ничего, верьте в лучшее. Ну а если я совсем перестану светить — ваша единственная надежда, успеть добежать до поверхности. Там, где светит солнце, у него нет сил…
И тут Крылов сорвался с места, и словно ураган, словно снаряд, запущенный из пушки, ослепительно-сверкающим изумрудом пронёсся десятки метров, и врезался в средоточие тьмы.
Это был громадный клубок из чёрных, шевелящихся волокон; это был живой, страшный вихрь, который новой колонной, большей из всех, вздымался в центре этой залы. Это от него вытягивались во все стороны отростки, и тянулись, удерживая у стен безвольных, недвижимых пленников.
Когда Крылов столкнулся с ним, свет и тьма перемешались; изумрудные и чёрные полосы впились друг в друга, и неясно было, кто победит в этой схватке…
Пол и стены залы дрожали, откуда сверху сыпались куски камни, и Винду, Эльрике, а также и Аше приходилось увёртываться от них…
Потом зала передёрнулась так, что Эльрика и Винд покатились по полу, а Ашу вообще отшвырнуло в сторону.
Когда же Эльрика и Винд — пыльные, расцарапанные, поднялись, то увидели, что в центре залы уже не видно ни Крылова ни того тёмного существа; но всё же и полного мрака там не было, а словно бы тлели там изумрудные угли…
Они хотели подойти, посмотреть, что там с Крыловым — жив ли он, но тут услышали слабые стоны. Стонали и люди и не люди…
Обернувшись к стене, Эльрика и Винд смогли разглядеть, что вуалей, которые раньше там были развешены, больше нет, но зато на полу лежат и слабо шевелятся, силятся подняться фигуры.
И первой удалось подняться Яве. Ещё прежде чем юноша и девушка подбежали, она уже вскочила на лапы, и, глядя на Винда, угрожающе зарычала…
Эльрика произнесла:
— Он мой друг, Ява.
А Винду сказала:
— Не волнуйся. Она всё понимает, и, раз я сказала — не тронет тебя…
Среди стонов, всхлипов, причитаний и ругательств выделился один голос:
— Дочь моя…
— Отец! — воскликнула Эльрика и бросилась к императору Пудделу, который тоже лежал на полу, и был так слаб, что едва шевелился.
— Как хорошо, — что ты рядом, — говорил он. — Но что это за место? Почему здесь так холодно и темно?
— А ты ничего не помнишь?
— Я помню, как мы искали тебя — там, на поверхности; потом наступила ночь и началась буря. Сверкали молнии, лил дождь, и что-то начало хватать и утаскивать во тьму моих поданных…
— Мы здесь, ваше величество, — это говорили хэймегонцы, которые находились поблизости. Некоторые из них уже сумели подняться на ноги.
Тихонько повизгивали, чующие множество незнакомых, пугающих их запахов балдоги; а издали доносились ещё и другие, незнакомые голоса. Тем ни менее, можно было понять, о чём они говорят. Большинство недоумевало:
— Где мы? Почему здесь так темно и холодно…
— Если бы ни Крылов, то здесь было бы ещё темнее и холоднее, — произнёс Винд, но мало кто услышал его.
Зато зазвучал другой голос — сильный, раскатистый; и все, кто мог идти, пошли на этот голос.
Вот, что он говорил:
— Я — хранитель Хэймегонского зверинца, и я знаю, что случилось.
Когда они подошли, то увидели, что неподалёку от корабля, который лежал без движения, и источал слабое, готовое вот-вот оборваться изумрудное свечение, стоял невысокий старичок, с длинной, достающей до пола седой бородой.
Вот он-то и говорил:
— Видите вон там — тёмное, бесформенное?..
И он указывал на слегка подрагивающее нагромождение тёмных волокон за Крыловым.
— Это — Тумуз, порождение далёкого мира Ра. Он был одной из достопримечательностей нашего обширного зверинца…
Тут донеслись голоса:
— Да уж, конечно, знаем мы о Тумузе. Видали…
Это говорили те хэймегонцы, которые пробыли в подземелье особенно долго, и ещё помнили дни величия своей империи.
А длиннобородый продолжал:
— Тумуз питается снами. Кого угодно — человека, зверя или птицу оплетёт он своими волокнами и будет поддерживать между жизнью и смертью — годами, столетьями, тысячелетьями. Когда проклятые варвары напали, большая часть зверинца была уничтожена: особенно варварам понравилась украшенная драгоценными каменьями клетка, в которой сидел Тумуз. Клетку они разрушили, а Тумуза попытались убить своими стрелами, копьями и мечами. Но вреда ему причинить не смогли, зато он оплёл их, и они стали его первыми жертвами…
— Так они здесь должны быть! — закричали хэймегонцы. — Хватайте варваров! Бейте их!..
Но длиннобородый ответил:
— Варвары очнулись первыми, и убежали…
— Так они где-то поблизости?!
— Может, и поблизости, но сейчас они — меньшая ваша беда. Глядите…
И длиннобородый указал на Тумуза, который вздрагивал всё сильнее и сильнее. А его усыпляющие волокна уже начинали тянуться к собравшимся.
Для всех этих людей и нелюдей одна мысль о сне была ужасной — уж очень долго провели они в бездействии; теперь, казалось, они смогут бодрствовать столетьями.
Длиннобородый говорил:
— Тумуз опасается солнечного света, а также — кристаллов аратона с мира Таалл. Именно из этих кристаллов и была сделана его клетка. Кстати, этот корабль — не из аратона ли?
