На следующий день бомбардировка была повторена. Хотя нужды в этом уже не было. Как, впрочем, не было нужды и штурмовать это пепелище. Где не могло остаться ничего живого. И не осталось…

…Численное превосходство, несомненно, является одним из главных условий успешного наступления. Но таки не самым главным…

Потому что врага бьют не числом, а умением. Как учил генералиссимус Суворов. И, кстати, сам неоднократно это проделывал. Одержав все свои победы над численно превосходящим противником. Громя и регулярные части, и народное ополчение. За что и получил от благодарного отечества титул графа Рымникского и князя Италийского.

Не случайно суворовская «Наука побеждать» была переиздана в восемнадцатом году. По прямому указанию товарища Ленина! Огромным, по тем временам, тиражом. И стала настольной книгой каждого красного командира.

Но впрок пошла не всем…

Командованию Карелфронта удалось создать на Сортавальском направлении пятикратное превосходство в живой силе, двадцатикратное - в артиллерии, абсолютное - в бронетанковой технике и авиации. Что, казалось бы, должно было гарантировать полный и безоговорочный успех.

Однако это только казалось.

К концу первой недели наступления неудержимый порыв бойцов пятьдесят шестой и сто пятьдесят пятой стрелковых дивизий первого стрелкового корпуса Восьмой армии наткнулся на ожесточенное сопротивление противника, закрепившегося на заранее подготовленных позициях на рубеже Китиля - Руокоярви - Сюскуярви. И разбился как штормовая волна о гранитный берег. Хотя двум советским дивизиям (шесть стрелковых и шесть артиллерийских полков, более шестисот орудий и минометов, полторы сотни танков и бронеавтомобилей!) противостояло всего два пехотных и один полевой артиллерийский полк белофиннов.

Правда, противостояли они не просто так, а засев в окопах полного профиля, вырубленных в граните. В узких межозерных дефиле и на господствующих высотах. Прикрывшись с фронта противотанковыми рвами, минными полями и многорядными заграждениями из колючей проволоки. А также всяческими водными преградами.

А ведь это была всего лишь первая линия обороны! По данным разведотдела штаба фронта вдоль реки Янисйоки, от берегов Ладоги до озера Янисъярви, протянулся мощный укрепрайон, построенный еще в середине двадцатых годов. Полтора десятка бетонных долговременных огневых точек и несколько десятков деревоземляных…

Севернее, на правом фланге первого корпуса, дела шли еще хуже. Семьдесят пятая стрелковая дивизия и тридцать четвертая легкотанковая бригада застряли, ни туда, ни сюда, между реками Уксунйоки и Лоймоланйоки. Три стрелковых и два артиллерийских полка при поддержке почти трехсот танков и сорока бронеавтомобилей никак не могли преодолеть оборону одного пехотного полка, усиленного артбатареей, двумя егерскими подвижными батальонами и несколькими отрядами шюцкора.

Впрочем, егеря и шюцкоровцы в ДОТах и ДЗОТах не отсиживались. А бегали на лыжах. Прекрасно зная местность, и отлично ориентируясь в родных лесах, сопках и озерах. И наносили внезапные и очень болезненные удары по советским колоннам, растянувшимся вдоль шоссе, зажатого этими самыми лесами, сопками и озерами.

Тяжелее всего пришлось тыловикам - шоферам, ездовым и прочим обозникам, вооруженным одними винтовками и воевать ни разу необученным. Мобилизованные из народного хозяйства вместе с материальной частью (полуторками, лошадьми и повозками), все они надели буденовки лишь месяц-другой назад. Чтобы сразу после бани, строевого смотра и сверхкраткосрочного курса молодого бойца (три патрона в белый свет, как в копеечку) снова взять в руки свои вожжи или сесть за баранку.

Устроив засаду, финны открывали ураганный огонь из пулеметов и минометов. А снайперы тем временем отстреливали комсостав. Прервав движение и посеяв панику, егеря и шюцкоровцы уходили в лес. Как призраки. Оставляя после себя лишь стреляные гильзы, пустые патронные цинки и ящики от мин. Однако вскоре, убедившись в собственной безнаказанности, они перешли от засад и коротких огневых налетов к планомерному рассечению и уничтожению советских колонн по частям.

В результате к десятому декабря часть подразделений тридцать четвертой бригады оказалась в тактическом окружении. И заняла круговую оборону. Посреди заснеженной, простреливаемой насквозь дороги. Комбаты один за другим выходили в эфир с просьбой о поддержке. Но штаб бригады, отрезанный от основных сил в узкой лощине между двумя заросшими лесом гребнями, сам нуждался в срочной помощи…

Командир тридцать четвертой легкотанковой бригады им. С.С.Каменева комбриг Кондратьев, несмотря на свой молодой возраст, был опытным боевым командиром. В Испании командовал первым отдельным интернациональным танковым полком. Сражался под Фуэнтес-де-Эбро, Теруэлем и Монт-Альбаном. За мужество и героизм был награжден орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу».

После возвращения на Родину «Антонио Льянос» (он же Степан Кондратьев) как и остальные советские добровольцы, отличившиеся в боях с мятежниками - танкисты, летчики и моряки - быстро пошел в гору. Был назначен командиром бригады и получил внеочередное воинское звание. Шагнув из майоров сразу в комбриги.

Впрочем, сам он считал выдвижение «испанцев» на высокие командные должности вполне заслуженным. И своевременным. Красной Армии срочно требовались обстрелянные боевые командиры, имеющие опыт современной войны. Потому что она, эта война, уже стояла на пороге. Столкнувшись в Испании с фашизмом лицом к лицу, Степан ни на минуту в этом не сомневался. И оказался прав.

Испания была всего лишь пробой сил. Перед большой европейской войной. Точнее, была ее началом. Потому что в ней прямо или косвенно участвовали все европейские страны. Одни (Италия и Германия) осуществляли открытую интервенцию против суверенного государства, другие (СССР) оказывали военно-техническую помощь законному правительству, третьи (Великобритания, Франция и прочий еврокомитет по «невмешательству») оказанию этой помощи мешали, как только могли.

Покончив с Испанской республикой, Германия, уже имеющая опыт «мирного» воссоединения с Австрией, также мирно «воссоединилась» с Судетской областью, а затем и со всей остальной Чехословакией. Под аплодисменты англо-французских соглашателей. Полагавших, что тем самым аппетиты фюрера будут утолены. Но сильно просчитавшихся. И оказавшихся в той самой яме, которую они так упорно рыли для Советского Союза. В смысле, в состоянии войны с Германией.

Год назад европейская война полыхала лишь на территории Испании. Потом, прыгая с крыши на крышу как разбушевавшийся пожар, ее пламя перекинулось в Польшу. И вскоре охватило всю Западную Европу и Северную Атлантику. Чтобы в любой момент перекинуться на весь мир.

Так что времени на раскачку у свежеиспеченного комбрига не было. В том числе, еще и потому, что оба его предшественника - комбриг Поляков и полковник Стольник - оказались врагами народа, троцкистскими выкормышами, фашистами и шпионами (такой же «пятой колонной», как и та, из-за подлого предательства которой он потерял столько отличный парней под Фуэнтес-де-Эбро!). И предстояло приложить много усилий, чтобы исправить нанесенный ими вред и выкорчевать насаженные этой мразью плевелы - низкую боеготовность, безынициативность, расхлябанность и пьянство. А еще, и это являлось самым главным, он должен был передать подчиненным свой богатый боевой опыт. И научить их тому, что нужно на войне.

Собственно говоря, ему и самому не помешало бы подучиться. В Военной академии имени товарища Фрунзе, например. Чтобы лучше ориентироваться в вопросах применения крупных бронетанковых соединений и их взаимодействия с остальными родами войск в условиях современного боя. Хотя, с другой стороны, ученого учить - только портить! В Испании он этого современного боя хлебнул с избытком. И взаимодействия тоже. В смысле, отсутствия такового. И отлично понял, что танки без поддержки пехоты, артиллерии и авиации, очень быстро превращаются в братские могилы для своих экипажей.