…Добивание лежачих - очень грязная работа. Однако и грязную работу надо кому-то делать. И добивать! Тех, кто по-доброму не понимает. И не сдается. А продолжает отстреливаться…

В ходе штурма укрепленного узла «Инкяля» двадцать первый ОтИБОН потерял семнадцать бойцов и командиров. Два танка и три БТП.

Потому что финны, даже подыхая, все равно продолжали стрелять! Затаившись, коварно пропускали атакующих вперед, а потом подло стреляли в спину!

Поэтому в плен их не брали. А выжигали огнеметами. Подрывали динамитом. Забрасывали гранатами. А потом достреливали. Недобитых. И поделом…

К вечеру шестого декабря ни одного живого белофинна в Инкяля не осталось, ДОТы были подорваны, а их гарнизоны уничтожены. Все! До последнего человека. Вместе с ДОТами. А егеря и шюцкоровцы, оборонявшие полевые укрепления, добиты. В этих самых укреплениях. Все! До последнего человека…

И тогда командир двадцать первой Пермской Краснознаменной стрелковой дивизии комбриг Ксенофонтов бросил в прорыв свои батальоны, а ОтИБОН отвел в тыл. На заслуженный отдых. И предоставил остервеневшим от бойни и потерь бойцам двое суток на приведение себя в порядок и восстановление сил.

Между тем разведбат капитана Угрюмова, двигаясь вдоль берега Финского залива в авангарде дивизии, вышел к узлу обороны «Хумалийоки».

Хотя «узел обороны» - слишком сильно сказано. Два старых одноамбразурных ДОТа фронтального огня у Приморского шоссе и два у железной дороги Терийоки - Койвисто - Виипури. Плюс несколько ДЗОТов, четыре ряда надолбов на шоссе и завалы в лесу, опутанные колючкой. Да два взвода егерей и отряд шюцкора. На все про все.

Шестидюймовая береговая батарея, расположенная в Руонанниеми и способная доставить много неприятностей наступающим, была разнесена в пух и прах еще пятого числа. Пикирующими бомбардировщиками ДБ-3 и СБ-бис восемьдесят четвертого бомбардировочного авиаполка осназ Героя Советского Союза полковника Байдукова.

Судя по всему, белофинны считали оборонительную полосу под Инкяля неодолимой. И на то, что Красная Армия доберется до Хумалийоки, не рассчитывали. Да, просчитались. А может, просто не хватило денег. На строительство еще одного многоамбразурного трехэтажного «миллионера».

Однако ДОТы - есть ДОТы. Даже если они старые. И одноамбразурные.

Нарвавшись на плотный огонь, капитан Угрюмов на рожон не полез. А смысл? Плетью обуха не перешибешь! Раз не удалось проскочить на плечах улепетывающего противника, значит, надо по-умному. Как положено! Сначала разведка. Потом прямая наводка. Из восьмидюймовых. А уже потом, «За Родину! За Сталина! За ВКП(б)!». Вслед за танками. И огневым валом.

Эта процедура, с таким успехом опробованная пару дней назад, произвела на капитана неизгладимое впечатление! Однако у вышестоящего командования, в лице комдива, на этот счет имелось иное мнение. И бросать отдельный инженерный батальон особого назначения на каждый ДОТ или ДЗОТ оно не собиралось.

Тем не менее, учитывая ограниченные огневые возможности разведбата (три миномета и девять пулеметов) и приданного ему отдельного танкового батальона (точнее, того, что от него осталось) командование приняло решение усилить их мощь дивизионом бронепоездов, прибывшим на только что освобожденную станцию Куолемаярви и поступившим в распоряжение командира двадцать первой дивизии. Который, воспользовавшись неожиданным подкреплением, решил приберечь ОтИБОН на черный день. В смысле, до штурма следующей оборонительной полосы.

Точнее, следующих. Потому что помимо Выборгской тыловой позиции (до двадцати ДОТов и сотня ДЗОТов!) и расположенных перед ней шести промежуточных линий обороны с развитой системой противотанковых и противопехотных заграждений, по данным разведки, на окраинах города имелась еще одна оборонительная полоса. Так называемая позиция прикрытия (еще пятнадцать ДОТов и до шестидесяти ДЗОТов!). Не говоря уже о том, что сам Выборг был когда-то пограничной крепостью. В связи с чем, постоянно укреплялся. Сначала шведскими королями, а потом русскими императорами. А теперь еще и белофиннами. Которые не пожалели усилий, чтобы превратить каждый дом в долговременную огневую точку. И таки превратили! Каждый дом! Предварительно выселив все гражданское население в глубь страны…

Докладывая Главному военному совету о результатах Муданьцзяньской наступательной операции, командарм первого ранга Конев особо отметил успешные действия бронепоездов. Благодаря которым удалось практически без потерь захватить тоннели в районе Гродеково - Пограничная. И тем самым обеспечить бесперебойное снабжение боеприпасами и ГСМ соединений Приморского фронта в ходе наступления.

Вступив в командование войсками Ленинградского фронта, и ознакомившись с планом наступательной операции, Конев настоял на усилении фронта двумя дивизионами бронепоездов. Так как дислоцирующиеся в районе Ленинграда несколько рот мотоброневагонов пятьдесят первого полка второй дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и четвертой бригады войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности решали собственные боевые задачи, и отвлекать их для поддержки наступления не представлялось возможным.

Поэтому в конце ноября Ленинград из Украинского округа был переброшен первый дивизион бронепоездов, а из Белорусского - восьмой.

Правда, до последнего времени их использование было сильно затруднено. Поскольку все станционное хозяйство, мосты и значительная часть железнодорожного полотна были подорваны финнами во время панического бегства. А что не подорвано, то заминировано. И только теперь, после того как героическими усилиями саперных, строительных, рабочих, железнодорожных восстановительных и мостовых батальонов пути были введены в строй, армейские бронепоезда вступили в бой. А чекистские приступили к патрулированию железных дорог в прифронтовой полосе…

Первый отдельный Краснознаменный дивизион бронепоездов насчитывал один тяжелый и два легких БЕПО, три бронедрезины-транспортера ДТР, восемь пушечных железнодорожных бронеавтомобилей БА-10ЖД и двенадцать пулеметных БА-20ЖД, а также новейшую бронированную автомотрису МБВ, которая в составе дивизиона проходила войсковые испытания.

Советские бронепоезда имели типовую конфигурацию, принятую во всех армиях мира. Бронепаровоз посредине состава, две артиллерийских и одна зенитная бронеплощадка, а также четыре контрольные платформы с аварийным комплектом материалов и инвентаря (рельсы и шпалы, накладки и подкладки, болты и костыли, шпалоподбойки и подъемные башмаки, ящики с песком, лопаты, кувалды и ломы).

Легкий БЕПО (то есть, «бронеединица полевая»), в соответствии с Боевым уставом бронесил РККА, предназначался для разрушения полевых укреплений и поражения живой силы, огневых средств и боевой техники противника в условиях ближнего боя. Для чего был оснащен двумя четырехосными двухбашенными бронеплощадками ПЛ-37 (две трехдюймовки и два пулемета «Максим» в башнях плюс четыре «Максима» по бортам) и двухосной зенитной бронеплощадкой СПУ-БП со счетверенным «Максимом». Еще одна зенитная установка (два «Максима») стояла на тендере бронепаровоза. Толщина брони составляла от пятнадцати (дно и крыша) до двадцати миллиметров (борта и башни). Тяжелый бронепоезд был предназначен для прикрытия боевой работы легкого и имел на вооружении две четырехосные однобашенные бронеплощадки ВС-60 (»Максим» и стосемимиллиметровое орудие в башне плюс четыре «Максима» по бортам) и зенитную СПУ-БП. База каждого бронепоезда состояла из черного паровоза, двух классных вагонов (штаб и санчасть), двух теплушек для личного состава, вагона кухни-бани, вагона-мастерской и броневагона-склада боеприпасов…

Итого: двадцать одно орудие и сто пятнадцать пулеметов! Закованных в броню. С такой огневой поддержкой можно было вскрыть любую оборону!

Кроме линии Маннергейма. Поскольку финским ДОТам ни семидесятишести, ни стосемимиллиметровые снаряды были не страшны. И капитан Угрюмов, и прибывший под вечер на его НП командир первого дивизиона бронепоездов майор Голенкин, прекрасно это знали. Но отступать не собирались. А искали решение. Вместе со своими начальниками штабов. И таки его нашли! Суворовское решение!