-Как бок?

-Ноет немного. Ерунда.

Светлана нырнула в холодильник. Спросила из-за раскрытой дверцы.

-Какое варенье будешь? Есть клубничное и яблочное.

-Никакое. Спасибо. Вполне достаточно сметаны.

-Как знаешь. Наше дело предложить.

Захлопнула дверцу. Вернулась к столу. Потянулась за чайником. Улыбнулась гостье. Глаза у студентки были огромные. Не меньше Машиных. Только зеленые, с коричневыми крапинками. Бедра широкие. Вопреки требованиям времени - никакого изможденного вида. Руки тоже не модельные: вместо тонких бледных палочек заморыша - крепкие, сильные, как у спортсменки. Волейболистки, например. Или девушки с веслом. Кожа гладкая. Зубы неплохие. Рот крупный, губы пухлые. А вот груди нет. Абсолютно. Нулевой размер, или даже отрицательный, минус первый, как шутили в школе о плоских девчонках.

-Что ты меня так разглядываешь?

Слегка смутилась хозяйка.

-Извини. Подумала просто, что мы немного похожи.

Свету объяснение как будто устроило. Она пошутила.

-Ага. Девушки статные. Толкнем врага в плечо, улетит к порогу.

Но выражение некоторой придушенной грусти во взгляде говорило о том, что телесной крепостью девушка не гордится, более того, с радостью предпочла бы своему здоровому румянцу модную модельную бледность. Ох уж это время и его тщедушные героини. Маша сделала вид, что не уловила тоски во взоре хозяйки, подбросила ответную шутливую цитату.

-Коня на скаку остановим.

-А что? Ты вчера такой примерно номер и отколола. Разве нет?

Они принялись за еду. Маша обмакивала маленькие блинчики в сметану, складывала пополам и отправляла в рот. Хозяйка вела себя точно также. Причмокивать и нахваливать собственное изделие, не тушуясь гордиться, что удачно вышло? Полежаевой это понравилось.

-Спасибо. Здорово. Можно позвонить?

-Конечно.

Маша собралась проверить - а не вернулся ли внезапно дед. Но до телефона, он обретался в прихожей, на маленькой тумбочке, добраться не успела. В дверь затрезвонили. Хозяйка пожала плечами.

-Мишка? На него непохоже.

Маша сжалась. Вернулся вчерашний страх. Прислонилась к стене. Одернула короткую футболку. Тут и телефон дал о себе знать. Запел, загудел.

-Маш, возьми!

Попросила Света, переговаривающаяся с кем-то через дверь.

-Алло?

-Русалочка? Ты уже встала? Привет.

-Доброе утро.

-К вам там должен Макс подъехать.

-Макс???

-Извини, я не мог не рассказать. Его то ведь тоже касается, разве нет?

Маша вздохнула, с неохотой соглашаясь. Света крикнула от двери.

-Тут тебя спрашивают.

-Кто?

-Не представился. Говорит, что ты его знаешь. Что пароль не поменялся. Чушь какая-то. Грызли. Кого сгрызли? Где?

-Гризли.

Расслабляясь, страх проходил, поправила Полежаева. Буркнула Мишке в трубку.

-Уже прибыл, друг твой драгоценный. Пока!

Света не поняла.

-Ну?

-Это Макс. Можешь открывать.

Через секунду в квартиру ворвался ураган: пахнущий снегом и морозом, широкоплечий, в расстегнутой дубленке мужчина, в сопровождении двух высоких лбов. Макс по-прежнему предпочитал держать рядом ребятишек демонстративной угрожающей внешности? Зачем ему это? Примитивно же. Впрочем, охрана вела себя прилично. Вошли, замерли у дверей. Подпирают стены. Жуют жевачку. Молчат. На хозяйку не пялятся. Хорошо дрессированные звери. Со стороны даже за воспитанных могут сойти, если особенно к выражению глаз, вернее к полному отсутствию оного, не придираться. Милые мальчики, каждый килограмм под сто тридцать. Итого, четверть тонны сильной многозначительной тишины и сдержанности.

Зато гризли показал себя во всей красе, рванул, не разуваясь внутрь. Мимо вытаращившей глаза Светланы, серым стремительным вихрем. Налетел, сгреб Полежаеву в охапку.

-Ты!

-?

-Прости. Прости.

-За что?

Макс не слушал. Дыхание у него сбилось, стало неровным, точно он бежал в гору.

-Услышал, думал, сдохну. Прости. Это из-за меня. Я знаю.

-Но...

Он перебил.

-Чего они хотели? Конкретно?

Маше вовсе не улыбалось притворяться героиней. Но не врать же?

-Чтобы я позвонила тебе и попросила срочно подъехать.

-Куда?

-Не успела уточнить. Извини.

-Е... Елки-зеленые.

Чмокнул в щеку. Продолжая сжимать ее плечо, сказал.

-Все. Больше ни одна паскуда к тебе не притронется. Факт.

Последнее слово тяжело упало, каменной плитой, надгробием, например. Бух. Маша уточнила.

-Никто?

-Да.

Ему хотелось верить. Нет, ему было трудно не поверить. За словами стояла тяжесть металла, запах пороха. Жуткая атмосфера создавалась, как ни крути. Макс сам ее и разрядил - шуткой.

-Будет гризли нынче бит.

-?

-Не знаю, кости мои собрать можно будет? Или как?

-?

-Дед твой. Извиняться к нему пойду. По стене размажет.

Шутил Макс неискренне. Улыбался только губами. Глаза - покрасневшие, сухие. Взгляд больной, строгий. Картина основательного недосыпа и загрузки. Повернулся к хозяйке.

-Не обижайся, барышня. Я без башни сегодня. Натоптал тебе. Прости, имя забыл?

-Света.

Пробормотала Мишкина подруга умирающим голосом. Что это с ней, удивилась Полежаева? Вроде бы выдержанная девушка, спокойная. Вчера так и вовсе глыба ледяная. Интересно... Макс продолжал руководить парадом.

-Итак, Света, кофе есть?

-Да...

Опять этот дурацкий тон! Нарядить бы ее в костюмчик лебедя и заставить танцевать под знаменитую музыку Сен-Санса. Макс внимание на хозяйку почти не обращал, прижимал к груди ладонь взъерошенной Полежаевой. Попросил у Светы, не глядя на нее.

-Сделай чашку. Крепкий, с двумя ложками сахара.

Мишина студентка, двигаясь точно сомнамбула, проскользнула мимо. Взгляд ошалелый, задумчивый. В коридоре по-прежнему было тихо. Точно там никто не обретался. Охрана на угощение не претендовала. Макс, наконец, сбросил дубленку. Метнул, не глядя, на вешалку. Шкура зацепилась за крючок, обвисла неровно, но не упала.

-Присесть здесь можно, хозяйка?

-Конечно...

Бесцеремонно оседлав табурет, Макс подхватил окаменевшую Полежаеву, пристроил у себя на колене. Прижал левой рукой, точно взял в стальное кольцо.

-Тебе удобно?

-Нет.

-У, вредина.

Девушка решила не вырываться. Только сцены раздора не хватает для хозяйки: бурно отыгранной, шумной, с пощечинами и проклятиями. То-то Света будет рада, что выполнила Мишкину просьбу, пустила на ночь гостью.

Вдруг Макс с невероятной нежностью прижался лбом к голому, вылезающему из растянутого ворота футболки, плечу своей ненаглядной златовласки, глаза прикрыл. Задумался на мгновение. Тут же встрепенулся. Задал громкий требовательный вопрос.

-Где мой кофе?

-Сейчас будет...

Света топталась возле плиты. Глаза стали совсем коровьи - влажные, покорные. Каждое слово каждой фразы заканчивалось многозначительной сладкой паузой.

-Еще минуточку...

Маша прикусила губу, чтобы не захихикать. Удивляться метаморфозам красавицы она уже перестала, злиться передумала. С какой стати, вообще? Макс не ее любовник. Ни прав, ни взаимных претензий. Пусть эта растаявшая девица его сманивает, ради Бога. Рыдать по этому поводу никто не станет. Еще чего не хватало. Зверев нянчил девушку на коленях, молчал, быстро мелькающие мысли отражались в глазах, то они теплели, то становились невероятно холодными, жуткими.

-Маш?

-?

-Что это?

-Где?

Сильные пальцы Макса взялись за бинт, под футболкой. Маша смутилась. Ерунда какая. В конце то концов, разве это стыдно - попасть в аварию, например? Или получить сосулькой по лбу? Почему она стесняется глупой переделки, в которую угодила совсем не по своей вине. Ну, или почти без оной. Глупость - да, имело место быть. Не больше. Ведь не пьяная же валялась под забором, не коза, проходившая мимо, копытом ей пальцы отдавила, например. Дела. Признаваться ужасно не хотелось. Только отделаешься от Макса молчанием, как же. Почему интересно, Мишка факт ранения обошел в своем отчете, когда друга информировал? Паразит.