– Красивое платье! – крикнул один из работяг, когда Сэм в распахнутом бархатном пальто пробежала мимо него в коридор.

Очутившись в своей квартире, Сэм села в кресло у окна, слиш­ком потрясенная, чтобы снять пальто. Морган вовсе не любил ее; глупо было думать иначе. Интересно, она сама морочила себе го­лову или это делал он? Впрочем, неважно. Сэм знала только од­но – она бежала к нему, как девчонка, и оказалась в дураках. Все это было только ее фантазией. Размечталась!

Она сидела неподвижно, утратив представление о времени. Ей хотелось, чтобы Морган ворвался в ее квартиру, начал просить прощения, сказал, что все это ужасная ошибка и что она поторо­пилась с выводами. Что он любит ее.

И в то же время она злилась на саму себя за то, что поверила мужчине. Все очень просто. Нужно полностью вычеркнуть Мор­гана Бенсона из своей жизни, потому что она больше не выдер­жит такого напряжения. Его нет, он остался в прошлом, как рок-группа, чей следующий альбом она отказалась выпускать. Люди часто спрашивали, как она может работать там, где приходится принимать жесткие решения, и Сэм отвечала просто: это бизнес. Тут нет ничего личного. Ни одна звукозаписывающая компания не может позволить себе держать иждивенцев.

Теперь ей следовало сделать то же самое, словно Морган был группой, в которую она вложила много времени и денег, но за­траты не окупились. Пора расставаться. Он – прошлое, история. Все кончено. Если повторять себе это достаточно часто, можно поверить.

Церемония вручения «Лимона» прошла для нее в тумане. За­помнилось только, что группа «Денсити» потерпела сокруши­тельное поражение в номинации «Лучший дебютант». Стив Пэр-рис с горя напился, говорил ей, как она ему нравится, и жаловался на бывшую жену, которая сбежала от него, заявив, что он никуда не годится в постели.

– Вы меня мало знаете, но, если бы узнали, я бы вам тоже по­нравился, – невнятно бормотал Стив. – Хотя бы немножко, правда?

– Да, – с отсутствующим видом ответила Сэм. Ее это не инте­ресовало; кроме того, она знала, что утром Стив не вспомнит ни слова из сказанного.

– Нет, правда? Хоть чуть-чуть? – настаивал пьяный Стив. Он был так близко, что Сэм чувствовала запах перегара.

– Да, конечно, – сказала Сэм таким тоном, словно говорила с Тоби или Милли.

– Понимаете, люди думают, что я «голубой»…

Сэм облегченно вздохнула. Если он был «голубым», это озна­чало две вещи: во-первых, что он не имел на нее никаких видов; во-вторых, что Стив куда человечнее, чем кажется, но скрывает свою подлинную сущность, потому что для преуспевания в таком мужском деле, как музыкальный бизнес, нужно быть жестким. Если Стив «голубой», то они и вправду смогут стать друзьями, объединенными необходимостью изображать из себя «крутых».

В знак поддержки Сэм положила руку на его колено.

– Но я не «голубой», – икнул Стив. – А жаль, черт побери!

Так было бы куда легче. Мне бы не пришлось иметь дело с сука­ми вроде моей бывшей жены. Но я ненавижу гомиков!

Сэм тут же убрала руку. Ее последняя надежда угасла.

– У этой суки были альбомы с фотографиями всяких извра­щений. Господи, как же я ее ненавижу! Но не все женщины такие, правда?

Каждая новая фраза была Сэм как нож острый. Пьяная откро­венность – самая опасная вещь на свете. Стив действительно проявлял к ней интерес, но она не могла сказать, что не в состоя­нии ответить на его чувства: Пэррис был пьян и ничего не сооб­ражал. Хуже того, босс поверял ей свои тайны так, словно она была его лучшим другом. Следовательно, Стив разозлится, когда она скажет, что не испытывает к нему интереса. Впрочем, есть надежда, что утром он забудет про свои признания…

Пэррис пьяно улыбнулся ей, и Сэм слегка улыбнулась в ответ. А что ей еще оставалось делать?

«Три часа ночи – не лучшее время, чтобы ложиться спать», – подумала Сэм на следующее утро, собираясь за продуктами. Хотя она выпила всего лишь пару бокалов вина, но спала плохо и про­снулась усталая и разбитая. Лицо было бледным, под тусклыми глазами залегли тени, однако краситься она не стала. Кому на нее смотреть?

Сэм натянула брюки, белую майку, куртку на «молнии» и вы­шла из дома. И тут же столкнулась с Морганом. По странному совпадению, у него тоже запали глаза, а загорелое лицо стало пе­пельным.

– Сэм, – негромко сказал он, – мне нужно поговорить с вами.

– О чем? О вашем гареме? А я-то, дура, думала, что вы броси­ли своих дошкольниц! К несчастью, я ошиблась.

– Сэм, это не то, что вы думаете, – упрямо пробормотал Бен-сон.

Гнев, копившийся в ней со вчерашнего вечера, вырвался нару­жу, как лава.

– Не то, что я думаю? – прошипела она, как персонаж филь­ма ужасов. – Откуда вам знать, что я думаю? Вы не знаете обо мне ничего. А вот я знаю о вас все. Вы не можете жить без мало­леток, верно? Вы мне отвратительны!

Морган подошел ближе. В его узких глазах застыла мольба.

– Сэм, не сердитесь. Вы все неправильно поняли, честное слово. Я могу объяснить…

Сэм посмотрела на него с ненавистью. Ей хотелось заорать на всю округу, но нужно было сохранять остатки достоинства.

– Я не хочу слушать ваши лживые оправдания, – сказала она, надменно вздернув подбородок. – Оставьте меня.

– Не говорите так, – попросил Морган.

– Нет, буду! Вы для меня ничто! Я больше не желаю с вами разговаривать! Никогда!

– Вы не хотите дать мне возможность объясниться, потому что уже все решили заранее, верно?

Глаза Моргана стали чужими, голос звучал холодно. На долю се­кунды Сэм заколебалась. Но лишь на долю. Она знала, что не ошиб­лась, и не собиралась позволить ему одурачить ее во второй раз.

– Я просила оставить меня в покое! – гневно сказала она. Господи, скорее бы он ушел, иначе она не выдержит! Разреветься у него на глазах было бы слишком унизительно.

– Прошу прощения, – все тем же чужим голосом сказал Мор­ган. – Значит, наша дружба для вас ничего не значит? Вы не ве­рите мне?

– Вы не обязаны мне что-то объяснять. «Ничего не объяснять, никогда не извиняться…» – процитировала Сэм. – Видимо, это ваш девиз.

– Нет, – сказал Бенсон тоном, который мог бы заморозить пекло. – Я ничего не объясняю только тогда, когда мне не верят.

Он повернулся и пошел к дому. Сэм очень хотелось побежать за ним, но это было невозможно. Совершенно невозможно.

Была пятница. После вручения «Лимона» прошла ровно неде­ля. Рассвет выдался поразительно ярким. Идя к станции метро «Холланд-парк», Сэм слышала, как пересвистываются птицы в деревьях вдоль дороги. «Стыдно работать в такой день», – поду­мала она, а затем осудила себя за пессимизм.

В половине седьмого час пик в метро еще не начался, и вагон, в котором ехала Сэм, был заполнен лишь наполовину. На сиде­нье лежал забытый кем-то дамский журнал. Сэм, которой было нечего читать, кроме лежавших в «дипломате» документов, начала небрежно листать его. Она пропустила рубрику «Мода», где было представлено множество кокетливых летних нарядов, и интер­вью с самовлюбленной актрисой, которая заявляла, что не нужда­ется в диете для сохранения фигуры, ест как лошадь и обожает чипсы. «Ага, как же!» – хмыкнула Сэм.

Она перестала листать страницы, когда добралась до вклады­ша, посвященного взаимоотношениям между сексуальными парт­нерами. Обычно Сэм относилась к таким статьям с презрени­ем – так же как к женщинам, которые считали, что единственной целью их жизни является мужчина. Но сегодня ее внимание привлекли заголовки.

«Слишком гордая, чтобы просить прощения», «Не вредит ли карьера твоей личной жизни?», «Семь секретов, которые должна знать каждая женщина».

Сэм устроилась поудобнее и начала читать, готовая насмешли­во фыркнуть. Карьера вредит твоей личной жизни?.. Если бы! Но скоро она поняла, что смеяться не над чем. Статья была написана словно о ней. Здесь шла речь о деловых женщинах, которые ви­дят в мужчинах лишь коллег и не понимают, что личная жизнь так же важна, как и работа.

«Мужчины обычно понимают, что необходимо иметь и другие интересы, – объяснял психолог, у которого брали интервью. – У них есть спорт, хобби, а если везет, то и женщина-партнер, ко­торая приглядывает за домом и позволяет им выкраивать время на спорт и хобби. Но так называемые деловые женщины ничего подобного не имеют. Они целиком отдаются работе, и именно в этом заключается проблема. Никакая карьера не стоит того, что­бы ради нее отказываться от всего на свете».