– Что ты купила Мэтту? – спросила Ивонна, протягивая Хоуп пакет со сливочными тянучками.

– Галстук, бутылку его любимого вина и одеколон, – ответила Хоуп, развернув конфету.

– Неплохо, – промычала Ивонна с набитым ртом. – Но я бы тебе посоветовала сегодня сделать Мэтту особый подарок.

– Какой?

Ивонна понизила голос, потому что как раз в этот момент мистер Кэмпбелл вышел из кабинета и остановился у фотокопи­ровальной машины.

– Надень что-нибудь сверхсексуальное и скажи Мэтту, что это последняя часть подарка.

Хоуп зарделась, как всегда, когда кто-нибудь заговаривал о ее интимной жизни. Тетя Рут приучила ее не болтать о таких вещах. Когда у Хоуп начались первые месячные, тетка молча вручила ей книгу для девочек-подростков, и эта тема больше никогда не за­трагивалась.

– Ивонна, я начинаю думать, что у тебя мания.

– Ага. На сексуальной почве, – хихикнула Ивонна, отбросив со лба прядь черных как смоль волос.

Тут вошли сразу три посетителя, и Хоуп сумела забыть про предложение Ивонны. Нельзя сказать, что ей претила мысль надеть сексуальное белье и удивить Мэтта. Но ей казалось, что муж гораз­до больше обрадуется новому галстуку и бутылке хорошего вина.

Два часа спустя Хоуп уже ехала домой по Молтингс-лейн. Одна из наиболее современных улиц Бата представляла собой извилистый ряд красивых домов, выстроенных из котсуолдского камня медового цвета. Поскольку дома были маленькими и относительно недорогими, здесь селились молодые работающие пары с детьми, не имевшие времени на уход за палисадниками разме­ром с носовой платок.

Когда они переехали сюда пять лет назад, Хоуп носилась с гран­диозными планами стать умелым садоводом и купила энцикло­педию приусадебного хозяйства вместе с книгой о том, как со­здать рай на крошечном участке перед окнами. Теперь эти опусы пылились на полке рядом с трактатом об оформлении дома, куп­ленным Хоуп на распродаже по сниженным ценам. Сегодня же Хоуп даже не взглянула на палисадник, зная, что если заберет де­тей позже, чем в шесть пятнадцать, Марта выйдет из себя. Марта была хозяйкой яслей «Ваши маленькие сокровища», которые ежедневно посещали Тоби и Милли. Ясли считались образцовы­ми, и Хоуп приходилось помалкивать о том, что при общении с родителями своих питомцев Марта превращается в настоящую злобную стерву. За место в «ВМС» шли настоящие битвы, и Хоуп предпочитала не связываться. На каждое освободившееся в яслях место претендовало тридцать семей. Ясли закрывались в шесть пятнадцать, и каждый родитель, опоздавший хотя бы на минуту, выслушивал лекцию типа «если вы считаете, что моим временем можно злоупотреблять, то сильно ошибаетесь». Но Хоуп не могла представить себе человека, который посмел бы злоупотреблять временем Марты.

Вынув сумки из багажника, Хоуп отнесла их в дом, сунула про­дукты в холодильник и опрометью помчалась в ясли. Благо, они находились за углом, и ей не приходилось, подобно другим уста­лым родителям, по полчаса искать место для парковки.

– Привет! – делано весело поздоровалась она с Мартой, кото­рая стояла в дверях, как ротвейлер, сосредоточенно решавший, кого лизнуть, а кого укусить. – Прохладно, правда?

– Уже почти октябрь, – бросила Марта, сердито тряхнув цы­ганскими серьгами.

Хоуп искательно улыбнулась, ненавидя себя за трусость. Если бы ей хватило смелости сказать Марте, куда она может засунуть свои саркастические реплики! Уже не в первый раз Хоуп предава­лась своей любимой мечте: будто они с Мэттом выиграли в лоте­рею, она бросила работу и посвятила себя воспитанию детей. Этот воображаемый мир предусматривал приходящую уборщицу, прачку и человека, который доставлял бы продукты из супермар­кета. Тогда она смогла бы сказать Марте все, что о ней думает, потому что больше не нуждалась бы в яслях. Большое спасибо, отныне она сама будет присматривать за своими детьми. Сможет проводить с ними каждый день, учить их рисовать, рассказывать им сказки, варить какао и рисовую кашу, не вздрагивая При мысли о том, что они опаздывают в ясли. Она будет готовить вкусную домашнюю еду, а не покупать полуфабрикаты, освоит рукоделие и превратит сад в прекрасно ухоженные джунгли. Настоящий рай земной…

В главном помещении яслей – просторной комнате, окрашенной в теплые тона и обставленной детской мебелью, – ее ждали Милли и Тоби, закутанные в теплые стеганые куртки и похожие на маленьких эскимосов. На розовом личике Милли, такой же нетерпеливой, как и ее отец, застыло сердитое выражение. За­чем ее нарядили в тесную куртку и заставили ждать, если в это время можно было поиграть в кубики? Тоби, бледный и серьез­ный, тихо стоял с шапкой в руках. При виде Хоуп его пухлое личико озарила улыбка.

– Мамочка, получил звездочку! – радостно воскликнул он.

– Неправильно! – злобно перебила его Милли, которая всегда заботилась о чистоте языка. – Нужно говорить «я получил звездочку»! У Тоби вытянулось лицо.

– Милли, – укоризненно сказала мать, – будь с братом по­вежливее!

– Он маленький и глупый! – фыркнула девочка, сморщив курносый носик.

– Он твой брат, ты должна заботиться о нем и не обижать.

Милли тут же взяла Тоби за ручку и посмотрела на мать снизу вверх, ожидая похвалы. Хоуп волей-неволей пришлось улыб­нуться. В чем, в чем, а в сообразительности Милли отказать было нельзя.

Попрощавшись с Мартой, которая стояла на крыльце и вглядывалась в даль, звеня ключами, как тюремщик, они пошли до­мой, держась за руки. Милли весело болтала, Тоби молчал. Так было каждый вечер – Тоби вел себя очень тихо примерно полчаса. Потом, оказываясь в теплом, уютном доме, он постепенно от­таивал, начинал говорить, смеяться и играть. Поведение сыниш­ки тревожило Хоуп. Она подозревала, что Тоби ненавидит ясли, но боялась спрашивать. А вдруг малыш вцепится в нее и попро­сит не посылать его туда? Каждый вечер Хоуп пристально рас­сматривала лицо Тоби, отыскивая на нем следы слез. Если бы ребенок плакал в яслях, она не колеблясь бросила бы банк и сказала Мэтту, что нужно найти другой способ выплачивать жилищную ссуду. Разве она смогла бы ходить на работу, зная, что ее дорогой малыш страдает? Но Тоби никогда не плакал. Он каждое утро безропотно надевал куртку с капюшоном и только широко рас­крывал глаза, когда Хоуп крепко обнимала его на виду у бдитель­ной Марты.

– У вас очень спокойный мальчик, – сказала ей воспитатель­ница Клер, с которой Хоуп однажды поделилась своей трево­гой. – Не волнуйтесь, он вполне доволен жизнью. Честное сло­во. Он любит лепить из пластилина и слушать сказки. Мы знаем, что он немного стеснителен, и заботимся о нем, так что можете не беспокоиться.

Едва войдя в дом, Милли отправилась в детскую, собрала ку­кол, усадила их за стол, велела пить молоко и вести себя как сле­дует, если они не хотят неприятностей. Она точно повторяла ин­тонации Марты, разговаривавшей с родителями. Хоуп опусти­лась на колени, снимая с Тоби курточку.

– Хорошо прошел день, милый? – тихо спросила она, обняв мальчика.

Тоби кивнул, и Хоуп поцеловала его в макушку, вдохнув аро­мат мягких светлых волос.

– Тоби, малыш, ты знаешь, как мама тебя любит? Больше всех на свете!

Он улыбнулся и пухлой ручкой погладил мать по щеке.

– Маме нужно приготовить для папы праздничный ужин, а вы пока поиграйте, хорошо?

Тоби снова кивнул.

Хоуп с гордостью подумала о новой поваренной книге, кото­рая лежала в пластиковом пакете, оставленном в коридоре. Ско­ро она будет готовить чудесные блюда, которые придутся по вку­су всем. А пока… Хоуп сняла упаковку с бифштексов и сунула их в микроволновку. Она с удовольствием отправилась бы поужи­нать в ресторан, однако лучший друг Мэтта Дэн через три дня сам отмечал день рождениями решено было праздновать вместе. Кроме того, агентство получило очень выгодный заказ и устраи­вало по этому случаю банкет, так что праздник предстоял объ­единенный. Говорить, что Хоуп предпочла бы скромный обед на две персоны в ресторанчике неподалеку, было бессмысленно. Мэтт был гораздо более общительным человеком и любил боль­шие сборища, где можно очаровывать всех направо и налево и вы­слушивать комплименты в свой адрес. Но Хоуп на таких празд­никах всегда чувствовала себя неуютно.