Хоуп пропустила мимо ушей слова об обстоятельствах и встревожилась. Для этого же понадобится целое состояние! Откуда его взять?

– Так чего же ты хочешь?

Мэтт едва сдерживался, чтобы не расплыться в улыбке.

– Сейчас я тебе все объясню. Ты уже знаешь, что мой роман пека закончился провалом. Но когда я жил в Бате и тосковал о те­бе, то начал для собственного удовольствия писать юмористичес­кий роман. Конечно, это не высокая литература, но работал я с увлечением.

Хоуп все еще хлопала глазами, не понимая, куда он клонит.

– Так вот, Дэн убедил меня послать роман литературному аген­ту. Я подумал, что он рехнулся, но все же сделал это. Честно гово­ря, я был уверен, что мне даже отвечать не станут. Но как раз в тот день, когда Милли разыграла утреннюю тошноту, я начал про­сматривать почту и нашел там письмо от моего агента… – Он на­конец улыбнулся: ему очень нравилось произносить эти слова: «мой агент». – Так вот, агент буквально умолял позвонить ему, потому что я забыл указать в письме номер своего телефона. Я по­звонил, и… Ты не поверишь, но рукопись ему очень понравилась и он уже отправил ее на просмотр издателю! Они предложили мне четверть миллиона долларов за три книги… Хоуп, я добился своего! Теперь я писатель. У меня получилось!

– Ох, Мэтт… – простонала Хоуп. – Это чудесно. Я так гор­жусь тобой! – Она обняла мужа и крепко поцеловала его.

– Так что теперь мы оба при деле, – пошутил Мэтт, похлопав жену по животу.

– Есть еще одна вещь, – внезапно заволновалась Хоуп. – Я бы хотела остаться в Редлайоне. Это очень важно для меня. Как ты думаешь, мы сумеем это устроить?

– Покинуть этот оазис творчества?! – воскликнул Мэтт. – Ни за что на свете!

Николь впервые поняла, что ее жизнь бесповоротно измени­лась, когда в среду во второй половине дня она вышла из дома и увидела толпу фотографов. По крайней мере пятнадцать человек подняли в воздух камеры и защелкали затворами как сумасшед­шие. Николь инстинктивно обернулась, пытаясь понять, кого они снимают. Но за ее спиной не было никакой суперзвезды в тем­ных очках, пытавшейся сохранить инкогнито. Причиной этого массового психоза была она, Николь Тернер!

– Николь, что вы почувствовали, когда узнали, что ваш пер­вый сингл стал номером один? – крикнула женщина-репортер, державшая в одной руке диктофон, а в другой огромную сумку. – Вы позвоните Лорелее? Или ваша вражда все еще продолжается?

Николъ сунули под нос еще несколько диктофонов. Ошеломленная Николь захлопала глазами. Но тут к ней на вы­ручку пришла Айсия из офиса Боба Феллоуса.

– Николь сейчас вернется, – объявила она и, схватив Николь за руку, отвела ее в сторону. – Мы все утро пытались дозвонить­ся до вас и оставили множество сообщений на мобильнике.

– Я только что его включила, – призналась Николь, которая все утро отсыпалась после изнурительного турне. Раньше для этого возможности не было. – Когда я вышла и увидела этих людей, у меня челюсть отвисла…

Айсия пожала плечами:

– Не знаю, как они раздобыли ваш домашний адрес. Мы ра­зослали сообщение о завтрашнем утреннем телешоу; наверно, это и вызвало их интерес.

– Но почему они приехали? Сингл вышел только в понедель­ник, его еще нет в чартах. Почему они говорят, что сингл стал хи­том номер один?

Айсия гордо улыбнулась. Не напрасно она трудилась день и ночь…

– Данные о продаже невероятные, – сказала она. – За два не­полных дня было продано пятьдесят тысяч. Это просто фантастика! Если так пойдет и дальше, первое место в чартах вам обеспечено. Как и рекорд по количеству продаж. А теперь улыбнитесь, примите соответствующую позу и скажите им, что вы в восторге от такого ус­пеха. Только, ради бога, не упоминайте Лорелею! Она тоже наш клиент.

– Сука… – негромко пробормотала Николь.

– Победителю нужно быть великодушным. Сингл Лоре леи тоже вышел в понедельник, но он продается только в квартале, где живет ее мать.

Николь позволила себе усмехнуться. Поделом этой твари!

Она попозировала фотографам, а потом Айсия сказала, что у них еще есть время ответить на четыре-пять вопросов. Николь улыбалась и всем говорила, как она взволнована. И тут грянул ро­ковой вопрос.

– Вы наполовину индианка, но никогда не говорите о своем происхождении. Не хотели бы вы забыть о половине своей крови и стать белой? – спросил один журналист.

Айсия ахнула, но Николь оказалась во всеоружии.

– Я никогда не видела своего отца, – просто сказала она. – Поэтому я ничего не знаю об индийской культуре, но хотела бы узнать. Я горжусь тем, что наполовину индианка. Так гораздо ин­тересней жить. – Она улыбнулась репортерам улыбкой в сто ты­сяч ватт.

– Интервью окончено, – объявила Айсия и повела Николь к ожидавшему их лимузину. – Вы держались молодцом, – с вос­хищением сказала она. Николь пожала плечами.

– Когда-то об этом должны были спросить. Посмотрим, что выйдет. Я советовалась с Дариусом, мамой и бабушкой. Стыдиться нам нечего. Кто знает, может быть, мне удастся когда-нибудь найти своего отца. Я была бы рада.

Айсия уставилась на нее. Сомневаться не приходилось: Ни­коль Тернер сильно отличалась от обычных девушек с хорошими голосами. К счастью, в лучшую сторону.

– Отлично. Что у нас дальше? – Айсия сверилась с пере­чнем. – Два интервью для прессы, четыре для радиостанций, ра­ботающих в ночное время, а потом придется нарядиться и вечером отправиться на премьеру фильма. Стилисты приготовили для вас кучу платьев. Ну что, поехали?

– Да, – ответила Николь, не переставая улыбаться. Ее сингл прекрасно продавался. Разве это не чудо? Она поняла, что никогда не забудет этот день. Даже если не займет первое место в «горя­чей десятке».

Николь обвела взглядом скромную гардеробную студии.

– Вы уверены, что ничего не хотите? – спросила красивая де­вушка, в обязанности которой входило доставлять артистам все, что душе угодно.

Николь, помнившая ужасные истории о певцах, которые сво­ими требованиями сводили окружающих с ума, тепло улыбну­лась девушке.

– Единственное, что мне нужно, – это чай с лимоном и ме­дом – для горла. Конечно, если не трудно, – вежливо сказала она.

Красивая девушка вздохнула от удовольствия. Если бы все они были такими… Когда к ним приезжала эта стерва Лорелея, она требовала для себя четыре гардеробных, шесть бутылок «Круга» в каждую и обед с рыбой из дорогого ресторана, который был нужен ей только для того, чтобы тыкать в него окурки. Никто не рас­страивался из-за того, что сингл Лорелеи с треском провалился.

Дариус, не замеченный обеими, стоял в дверях и смотрел на Николь с гордостью. Она была невероятна! Потрясающая красо­та, ангельский голос и поразительная доброта. Нет, сомневаться не приходилось: эта девушка станет суперзвездой. Николь пони­мала, что ничего не добьется, если начнет разыгрывать из себя примадонну. В отличие от большинства артистов, с которыми Дариусу приходилось работать, она знала, что карьера рок-певи­цы предполагает тяжелый труд, преданность делу и профессио­нализм. Казалось, почти все дебютантки были убеждены, что подняться наверх можно только одним способом: с помощью вы­зывающего поведения, грубости, невозможных требований и рас­тущих аппетитов. Дариус на собственном опыте убедился, что эти требования – свидетельство чудовищного самолюбия – могут привести только к краху.

Айсия первая заметила его.

– Ну разве она не прелесть? – шепнула девушка, выходя из гардеробной.

– Прелесть, – согласился Дариус, заставив Николь поднять глаза и радостно улыбнуться.

– Ты здесь! – воскликнула она, быстро вскочила с кресла, вта­щила Дариуса в комнату и заперла дверь. – Я соскучилась!

Дариус ездил в Швецию с новой группой, которая записывала альбом с лучшими тамошними звукорежиссерами, и не видел Николь целую неделю.

Они обнялись и стали жадно целоваться.

– А я-то как соскучился… – хрипло пробормотал Дариус, при­жимая к себе Николь так крепко, словно боялся, что она исчезнет.