Умирая от пуль, выпущенных в пего из трех пистолетов, Эндрю Гилберт знал, что выиграл партию. Последний ход остался за ним, он его сделал, и Саманта оказалась погребенной заживо.

«Осталось удушение». Как ни старался Лукас, он не мог отделаться от этой мысли. Он знал, что Гилберт обожает убивать своих жертв именно на расстоянии. Саманта когда-то намекнула ему, что самый простой способ медленного удушения – это закопать жертву.

«Боже мой! Саманта!»

Джейлин и Уайат проводили осмотр сарая и дома, надеясь найти хоть что-нибудь, что указало бы им на местонахождение Саманты.

В здании полицейского управления Квентин и вызванный им туда Гален занимались тем же. Они опросили всех полицейских, находившихся там все время, пока остальные были в горах, но так ничего и не выяснили. Никто не заметил ничего подозрительного.

Лукас стоял на поляне, возле сарая, не замечая никого и ничего вокруг. В глазах его была пустота, холод, появившийся в груди, пронизал все его тело – до кончиков пальцев.

– Люк, – услышал он голос Джейлин. Он не стал оборачиваться, потому что не хотел услышать то, что она собиралась сказать ему.

– Люк, – повторила она.

Подошел Уайат, окинул Люка мрачным взглядом.

– Пропал один из моих людей, – проговорил он – Кейтлин говорит, что столкнулась с ним, когда он вдруг отделился от основной группы и пошел назад, к моему кабинету. Больше его никто не видел. Известно, что он взял из гаража машину. В ней есть рация, но на связь он не выходит и не откликается.

– Не может у него быть напарника, – безжизненным голосом произнес Лукас. – Я в этом абсолютно уверен. Такие люди никому не доверяют.

Уайат помрачнел еще больше.

– С год назад к нам на работу поступил один парень. Мы проверяли его и ничего подозрительного за ним не обнаружили. Приняли. Назвался он Брэди Миллером. Только это не настоящее его имя. Твои люди, что находятся сейчас в здании управления, проверили по полицейской базе данных его отпечатки пальцев и выяснили, что зовут парня Брэди Гилберт. Он сын Эндрю Гилберта!

– А как в вашу базу данных попали его отпечатки?

– Пару лет назад он попался на мелком воровстве в одном из лос-анджелесских супермаркетов. Папаша, конечно, выручил его, сунул кому надо взятку, но наши ребята отпечатки пальцев с него снять все-таки успели. После этого он как в воду канул. Думаю, что и новые документы он тоже сделал за деньги.

– Сыну-то он доверился бы? – спросила Джейлин. – Как ты думаешь, Люк?

– Возможно, – равнодушно ответил Лукас и почувствовал, что начинает замерзать. Ему очень хотелось бы думать, что Саманта покинула управление по собственной воле, например уехала в цирк, и что Гилберт не нашел ее, но он понимал, что это не так. Он чувствовал, что Эндрю Гилберт смотрел на своего сына как на продолжение себя. Человек властный, если не деспотичный, он подавил волю сына, сделав его своим сообщником. – Да… Он обожает убивать на расстоянии, – пробормотал Лукас.

«Сотрудник полиции в полупустом управлении… Ему ничего не стоит обездвижить и без того измученную усталостью Саманту так, что она ничего и не поймет. Например, хлороформом. Потом он легко подхватит ее на плечо, спустится по запасной лестнице в гараж и уедет. Никто ничего не заметит. А когда она очнется… – думал он. – Ящик у них был уже готов заранее, и они ждали только одного – момента, когда можно спокойно захватить Саманту. Теперь сын Гилберта отвезет ее, заколотит в гроб, закопает и оставит умирать».

– Мы отослали фотографию Брэди во все полицейские участки округа. Скоро его поиски начнутся на федеральном уровне, по обвинению в похищении и убийстве людей.

– Кто-нибудь еще, кроме нас, знает о гибели Эндрю Гилберта? – спросил Лукас и не узнал собственного голоса.

– Черт подери! Мы же переговаривались по рации. Наверняка он все слышал… Прости, Люк, но кто ж мог знать? Есть, правда, шанс, что в этот момент его не было в машине, но надежда слабая.

– Он уже выехал за пределы округа. У них наверняка все было наготове – другая машина, возможно, другие документы. Полицейский автомобиль он бросит сразу, как только выполнит разработанный отцом план. Все, он ушел…

Джейлин взяла Лукаса за руку, тряхнула, повернула его к себе. Лукас вздрогнул от неожиданности, взгляд его стал осмысленным. Он с недоумением посмотрел в глаза Джейлин.

– Тогда тебе ничего другого не остается, кроме как искать Саманту. Ты понял? – спокойным жестким голосом произнесла она.

– Джей, ты понимаешь… Сейчас я не могу…

– Здесь мы больше ничего не найдем. Квентин и Гален сделали все, что могли. Пришла твоя очередь действовать. Люк, у нас нет времени для скорби и размышлений. У Саманты скоро кончится воздух.

– Ты полагаешь, я могу найти ее?

– А ты сам как думаешь?

Он продолжал смотреть на нее, чувствуя, как от лица отливает кровь.

Джейлин заговорила резче:

– Понятия не имею, чего тебе это будет стоить и какие такие внутренние барьеры тебе придется сокрушать, но я уверена, что Саманта была права, когда говорила, что пока ты не разрушишь их, ты не сможешь использовать свои способности тогда, когда нужно. И если ты не сделаешь это сейчас, не спасешь женщину, которую любишь… то всю оставшуюся жизнь будешь страдать, а работать сможешь, только когда доведешь себя до изнеможения. И кому ты такой будешь нужен? Полуживой? Лукас, неужели Саманта не стоит попытки перебороть собственную боль?

– Конечно, стоит, – закивал он.

– Тогда попробуй! Найди ее, Люк, пожалуйста! Она же погибнет…

Лукас никогда не пробовал управлять своими способностями. Сама мысль об этом казалась ему дикой. Он привык, что они проявлялись сами, в минуты крайней усталости или ярости. Он не знал даже, сможет ли вызвать их усилием собственной воли.

«Это необходимо сделать», – решил он.

Сейчас он знал только две вещи – что Саманта ему очень нужна и что он не хочет потерять ее.

В эту секунду он словно оцепенел, в глазах потемнело, ноги у него подкосились, и он, пошатнувшись, рухнул на колени.

Саманта и не пыталась притворяться, что ей не страшно. Никогда в жизни она не испытывала такой паники, как сейчас. Даже когда…

Ее захлестнули мучительные воспоминания об отчиме и о темном чулане, куда он бросал ее. Словно со стороны услышала плач, надрывный плач насмерть перепуганного ребенка, запуганного, забитого, постоянно ожидающего побоев. Потом она вспомнила, как ночью убежала из дома.

Отчим часто оставлял ее в чулане до утра, а когда очень злился, то и на несколько дней, запрещая матери не только выпускать дочь, но даже и разговаривать с ней. Тогда дом для Саманты погружался во мрак и тишину. Она чувствовала себя так одиноко!

Это наказание было для нее ужаснее избиений, потому что иногда ей казалось, что отчим никогда не выпустит ее из чулана. Просто не откроет дверь, и она умрет. От голода, от жажды, в слезах, мучаясь от боли. В такие минуты она чувствовала себя отринутой всем миром.

Как ни старалась Саманта заглушить теперь свой страх, заставить себя не паниковать, у нее ничего не получалось. Воспоминания детства наплывали и наплывали на нее, окатывая волнами леденящего ужаса. Она слышала свои всхлипывания, чувствовала, как болят ее руки от бессмысленных ударов по доскам.

Рассудком она понимала, что плачем и бесплодными усилиями она лишь понапрасну растрачивает драгоценный кислород. Саманта прислушалась – шипение слабело, запас кислорода явно подходил к концу. Она попыталась успокоиться, но чувство страха и паника оказались сильнее воли.

«Сэм».

Она вздрогнула, подумала, что ей послышалось, что это ее собственные всхлипывания. Шмыгнув носом, она прижала к глазам кулаки, размазывая слезы.

«Сэм… Я иду к тебе».

– Где ты? – прошептала она.

«Я близко».

– У меня осталось очень мало воздуха. – Она закашлялась.

Новый приступ страха накрыл ее с головой – она поняла, что скоро начнет задыхаться.