Саманта понуро пожала плечами.

– Бишоп сообщил также, что послал вас в очередную командировку, что расследование не терпело отлагательств. Думаю, он не врал. Уверена, он отослал Люка, оторвав его от меня, из самых лучших побуждений. Ему нужно было заняться работой, он считал себя виновным в смерти того ребенка… А срочность отъезда – хороший повод, чтобы не будить меня и не говорить «Прощай».

Вздрогнув, Джейлин с сочувствием посмотрела на Саманту:

– Лучше бы ты мне этого не рассказывала.

– Почему? Неужели ты станешь меньше уважать его? – Саманта была очень серьезна, – Сейчас, через три года, я смотрю на все, что происходило тогда, по-другому. Люк просто не мог вести себя иначе. Понимаешь, все так запутано – это нечто внутри его, нежелание поддаться собственным эмоциям… У него просто не было другого выбора.

– Здесь я с тобой согласна. Внутренние психологические барьеры могут исковеркать жизнь любому.

– Знаю, – протянула Саманта.

– Ну хорошо, что-то мешает ему жить спокойно. И что дальше? Ты хочешь докопаться до причины? – спросила Джейлин.

Губы Саманты сжались, в углах рта появились решительные складки.

– Это необходимо сделать.

Джейлин с минуту молча смотрела на нее, затем, помедлив, сказала:

– Не хочешь больше говорить об этом? Не нужно. Только мне кажется, ты чувствуешь себя очень одинокой.

– Ты наблюдательна. С Люком я всегда или упрямая, в лучшем случае, или скандальная – в худшем.

– Только теперь ты начинаешь понимать, что двигает им. А три года назад?

– Нет, представления не имела.

– И как ты воспринимала его поведение?

– Болезненно.

– Ты и сейчас чувствуешь то же самое, хотя и знаешь о нем больше.

– Конечно. Понимать разумом – это одно, а чувствовать – совсем другое. – Саманта криво усмехнулась. – В любом случае я не требую от него любви, мне вполне достаточно и доверия.

– Ну а ты сама ему доверяешь?

– Да, – ответила Саманта не раздумывая.

– Даже после того, как он тебя бросил? Не понимаю тебя.

Саманта медленно проговорила:

– Я доверяла ему всегда, с первой минуты нашей встречи. Я твердо знаю – он не обманет меня и, если я позову его, он придет мне на помощь.

Джейлин недоверчиво покачала головой:

– Меня недавно бросил один хлыщ, но не так открыто. А до этого мы лет десять с ним встречались. Я курировала его бизнес.

– А ты стала бы с ним снова встречаться? – улыбнувшись, спросила Саманта.

– Черт его знает. Тебя послушаешь, так, наверное, и согласилась бы. Хотя нет, уж очень больно он задел мою гордость.

– Как любит говаривать ваш Бишоп, некоторые события должны произойти именно так, как они происходят.

– Любит? – удивилась Джейлин.

Саманта вскинула брови.

– А разве нет?

Джейлин внимательно посмотрела на нее.

– Именно так он и говорит.

– Эта фраза стала его мантрой.

В глазах Джейлин промелькнула тень подозрения.

– Ладно… Так, значит, ты подкалываешь Люка исключительно для того, чтобы пробиться сквозь его внутренний барьер и узнать, что находится за ним?

– Ну вроде того.

– Тогда советую тебе быть осторожнее. Барьеры образуются небеспричинно, и разрушение их причиняет человеку боль. Застань человека врасплох, и рассудок его может пошатнуться. Но с обычным человеком еще ладно, ему на помощь пойдет врач, а разбереди душевную рану экстрасенса, высвободи всю его электромагнитную энергию – его замкнет так, что никакой психиатр не помажет.

– Да, – согласилась Саманта. Об этом ей говорил и Бишоп.

Она нашла его в полицейском гараже, в комнатке, где стоял аквариум, в котором утонула Линдси. Он стоял, разглядывая его, в руке его было издевательское письмо, полученное утром от похитителя. Лукас смотрел то на него, то на аквариум.

Саманта вошла в комнату и тихо спросила:

– Что ты хочешь увидеть?

– Что он сволочь и псих, – ответил Лукас не оборачиваясь.

– А кроме этого?

Лукас в очередной раз оглядел аквариум и пробормотал:

– В нем мы нашли несколько волосков, которые явно принадлежат не Линдси. Пару дней назад я отправил их на анализ в Квонтико. Ответ получил только что – волосы принадлежат одной из жертв, погибшей несколько месяцев назад, по происхождению азиатке. Она была утоплена.

– Сомневаюсь, что он проглядел волосы.

– Конечно, нет. Он их оставил специально, для меня.

Саманта посмотрела на аквариум, затем перевела взгляд на Лукаса.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Аквариум использовался и раньше. Возможно, здесь же, но не исключено, что и в другом штате, откуда убийца доставил его сюда. Кстати, ту азиатку нашли на берегу ручья, в пятидесяти милях от того места, где мы обнаружили Линдси.

Саманта кивнула:

– Значит, для Меткалфа он приготовил что-то другое.

– Скорее всего да. Насколько мне помнится, из всех жертв утоплены были четверо, включая Линдси.

– Он изготовил эту штуку не просто для убийства, а чтобы напугать жертву, довести ее до состояния панического ужаса, – сказала Саманта.

– Верно, – согласился Лукас.

– Аквариум здесь. Что у него еще осталось?

Лицо Лукаса напряглось.

– Кроме Митчелла Кэллогана, он обезглавил еще двоих.

– Значит, у него есть гильотина. Что еще?

– Троих он полностью обескровил, перерезав яремные вены чем-то похожим на очень острый нож.

– Уверена, он не сам это делал, а смастерил какой-то механизм.

– Вероятно.

– Я насчитала девять или десять жертв. Как он убил остальных?

– Трое умерли от удушения.

Саманта ненадолго задумалась.

– Полагаю, не от удушения, а от нехватки воздуха. Скорее всего он помещал жертв в ящик с ограниченным запасом воздуха. Возможно, некоторое время подавал туда кислород. Иначе говоря, хоронил заживо.

– Согласен.

– Значит, у него есть и этот ящик. Спрятать его легко – достаточно неглубоко зарыть в землю.

– Ну, таких ящиков у него может быть несколько. Нет ничего проще, чем сбить несколько досок и прорезать отверстие сверху. Жертва помещается внутрь и закапывается.

– Остаются еще две-три жертвы. От чего они умерли?

– Представления не имею. От них остались только клочки мяса и волос, по которым даже причину смерти определить было трудно. Возможно, что он их либо удушил, либо обескровил, либо утопил. Никто не знает.

Безразличный тон Лукаса заставил Саманту нахмуриться.

– Таким образом, мы выяснили, что у него осталось три устройства, или метода, медленного убийства, не считая, конечно, подручных и простых способов – ножа или пистолета.

Лукас кивнул:

– И на одно из устройств сейчас взирает Меткалф – на гильотину, на стенку ящика или на какую-то машинку для рассечения вен – и ждет, когда она сработает.

– Где он находится, Люк?

– Откуда я знаю?

– Ты не чувствуешь его?

Лукас молчал.

– А убийцу ты чувствуешь? Неужели нет? По-моему, последние полтора года ты только о нем и думаешь.

Лукас резко обернулся и метнул на Саманту свирепый взгляд.

– Хватит тыкать мне в глаза промахами! – выкрикнул он.

«Наконец-то я его расшевелила», – не без удовольствия отметила Саманта.

– Да я же не об этом говорю.

– Я понимаю, о чем ты хочешь сказать, – что я закрыт наглухо, как барабан.

– Я говорила так Джейлин. А ты собираешься со мной поспорить на этот счет?

– Саманта, я расследую убийства. Либо помогай мне, либо убирайся к чертовой матери!

Она выдержала небольшую паузу, затем вздохнула и вышла из комнаты, неторопливо проследовав через весь гараж к двери со словами «Ну ладно, Люк, пока».

Лукас не окликнул ее, не бросился за ней.

Саманта не испытывала особого восторга, проходя по управлению без сопровождения. Полицейские молча провожали ее взглядами, но она отчетливо читала в них враждебность и ненависть.

Те из них, кто верил в то, что она настоящий экстрасенс, были недовольны тем, что она не могла сказать им немедленно, где находится шериф. Большинство же сотрудников считали, что в похищении Линдси и шерифа виновата она, Саманта. У них не было доказательств, но они в них и не нуждались – просто Саманта была единственной, кого можно было обвинить в этом.