– Я отвечу. – Ласситер поднял трубку. – Привет, Гэри! Что вы хотите? У вас какой-нибудь вопрос?

– Нет-нет, – загудел Гэри. – Вопросов у меня нет, скорее напротив – у меня имеется ответ.

– Прошло всего два часа, и вы хотите сказать, что нашли Мэри Уильямс?

– Нет, пока не нашел. Помните, я спрашивал вас, хочет ли эта женщина, чтобы ее отыскали? Теперь я знаю ответ на этот вопрос.

– И каков же ответ?

– Она совершенно определенно не желает, чтобы ее обнаружили.

– И что вы теперь намерены предпринять?

– Очень жаль огорчать вас, но теперь на работу мне придется затратить много высокооплачиваемых часов. Однако головная боль, мой друг, совсем в другом. Мэри Уильямс скрылась девятнадцатого сентября, так как восемнадцатого сентября была установлена ее подлинная личность.

– О чем вы говорите? Какая «подлинная личность»?

– Мэри А. Уильямс – это Каллиста Бейтс! Что вы на это скажете?

– Вы шутите! – сказал Ласситер.

Перед его глазами промелькнули фото из бульварного таблоида. «Каллиста в Каннах» «Каллиста в Сиднее». «Каллиста отдыхает в одиночестве». Актриса уже семь или восемь лет не снималась в кино, однако ее лицо – всегда красивое – по-прежнему смотрело с обложек журналов на полках супермаркетов. Подобно Грете Гарбо она осталась идолом, так как покинула экран на взлете своей блестящей карьеры, сменив литавры славы на тишину и покой. Но в данном случае все обстояло более таинственно или даже зловеще. Все знали, что за исчезновением Каллисты Бейтс, как до этого за исчезновением Линдберга или Шарон Тейт, стоит ужасная история. И история эта была известна до мельчайших подробностей.

Обитатель тюремной камеры в Лампок, штат Калифорния, приговоренный к семнадцати годам за нанесение тяжких телесных повреждений, грабеж и изнасилование, в середине своего срока воспылал страстью к прекрасной актрисе. Он писал в студию письма с просьбой прислать фотографии, вступил в клуб ее фанатов и заносил в альбом все дела и поступки Бейтс. В итоге его камера превратилась в бетонное святилище, посвященное Единственной и Неповторимой Каллисте Бейтс.

Отпущенный на поруки в 1988 году, он отправился на автобусную экскурсию в Беверли-Хиллз, во время которой гид показал всем дом его богини. В последующие месяцы он бродил в округе, оставляя у ворот владений Каллисты «подарки». Среди них обнаружили порнофильм, снятый в Германии, и фотографию палача, единственной одеждой которого был капюшон. Все это выглядело довольно жутко.

Затем дела пошли еще хуже. Каждую ночь кто-то нажимал на сигнал домофона у входа в поместье, но у ворот никого не оказывалось. Каллиста часто меняла номера телефона, не занося их в справочник, тем не менее в любой час мог раздаться звонок и один и тот же мужской голос говорил: «Каллиста – большая дырка. Пусти меня в себя!»

Дважды маньяк перелезал через стену, отделяющую владения актрисы от улицы, и дважды его прогонял яростный лай престарелого лабрадора по кличке Керуак. Однажды, вынимая письма из ящика, Каллиста увидела, что они измазаны кровью. А как-то раз, когда ворота поместья открыли, преследователь возник рядом с ее машиной и, молотя кулаком в дверцу, стал требовать, чтобы его пустили в автомобиль.

Полиция вела себя вежливо, но эффективных действий не предпринимала. В течение месяца после случая у ворот патрульные машины, проезжая мимо дома Каллисты, задерживались, чтобы осветить близлежащие деревья и кусты. Это ничего не дало. По предложению копов Каллиста оборудовала свои телефоны определителями номеров, но преследователь пользовался только уличными автоматами. После нескольких месяцев ложных тревог или обоснованных, но безрезультатных полиция пожала плечами. «Это все ребятишки», – объявили копы, как будто детские шалости объясняли кровь, порнографию и появление безумца, дергающего ручку автомобильной дверцы.

В ту ночь, когда он убил собаку и взломал дверь, Каллиста сидела в гостиной. Услышав предсмертный визг Керуака и звон разбитого стекла, она бросилась к телефону, набрала 911 и, задыхаясь, прошептала слова, которые потом неделю цитировали во всех новостях: «Это Каллиста Бейтс, Марипоза, двести одиннадцать… человек с ножом… убил мою собаку и сейчас стоит в гостиной, и это не ребенок».

Полиция прибыла довольно быстро – через четыре минуты, но маньяк все же успел нанести актрисе два удара, разрезав ей сухожилие на правом запястье.

На последней своей ленте ослепительно прекрасная, в блестящем голубом костюме Каллиста стояла на лестнице здания суда после вынесения приговора. «Это конец, ребята», – произнесла она, обращаясь к толпе репортеров и зевак.

С тех пор Каллиста время от времени давала интервью. Ходили слухи, что она возвращается к работе. Но оказались правы те, кто заявил: эта женщина решила отойти от дел. В течение года она продала дом, мебель и исчезла. С тех пор ее никто не видел или, вернее, видели везде, причем часто в разных местах одновременно.

Поп-культура считала Каллисту Бейтс частично Мэрилин, а частично Джоном Ф. Кеннеди, и ее имя в виде граффити часто появлялось на мостах и стенах зданий. Своего рода бессмертие.

Но в ней было что-то еще. Нечто такое… Через мгновение Ласситер почувствовал, как в кровь хлынул поток адреналина. Он напрягся. С языка были готовы сорваться важные слова… но так и не сорвались. Он вдруг забыл, что хотел сказать. Видение промелькнуло и сразу исчезло.

– Нет, мистер Ласситер. Я вовсе не шучу. Я нашел консьержа, который раньше работал в том здании. Живет во Флориде. Когда я упомянул Мэри Уильямс, он поинтересовался, не из газеты ли я. «Из какой газеты?» – спрашиваю я. «Инкуайер», – отвечает он. Затем парень заявляет, что отлично помнит Мэри Уильямс, поскольку «чуть не сдох, когда узнал, что она – Каллиста Бейтс». Он лично водил репортеров по квартире, и они прислали ему вырезку из газеты.

– Гэри, – начал Ласситер, не скрывая скептицизма, – «Инкуайер» – не самая…

– Постойте! Постойте! Я знаю, что вы хотите сказать, но прежде выслушайте меня до конца. Я прекрасно помню эту статью. Вы ничего не знаете, потому что живете не в Миннеаполисе и потому что Каллисту Бейтс видят каждую неделю все, кому не лень. Пару дней назад я читал, что ее видели на острове Норфолк или в каком-то другом столь же ужасном месте.

– Да. Она весит всего шестьдесят фунтов, и у нее лейкемия.

– Точно! Там еще была фотография, где она одни кости и вот-вот помрет. Но я хочу сказать, что Миннеаполис – мой родной город. И я помню леди, которая видела Каллисту Бейтс и даже давала интервью по телевидению. Сейчас я вспомнил, что она называла имя «Мэри Уильямс», тогда я не обратил на это внимания.

– А почему вы решили, что это была именно она?

– Я потолковал с репортером.

– Из «Инкуайер»?

– Да.

Ласситер презрительно фыркнул.

– Да подождите вы! Ребята подходят к делу гораздо серьезнее, чем вы думаете. На них ведь каждый день подают в суд. – Детектив выдержал паузу и спросил: – Вы меня слушаете?

– Я весь внимание.

– О’кей. Все получилось следующим образом: кто-то позвонил в газету и сообщил…

– …что видел Каллисту.

– Именно это я и хочу сказать. Кто-то звонит в «Инкуайер» и заявляет: «Я видела ее вместе с агентом по продаже недвижимости. Агентство „Двадцать первый век“». Звонила горластая баба откуда-то из пригорода.

– А я-то считал, что Каллиста Бейтс жила в роскошном доме в центре.

– Жила, но решила купить новое жилье. Прекрасный дом. Отличная местность. Оплата наличными. Агент по недвижимости говорит, что это могло бы стать отличной сделкой. Затем появляется какой-то репортер и вытягивает у клерка имя – «Уильямс». После этого газетчик стучит в ее дверь в «Фонтанах». «Тук-тук!» «Кто там?» «Инкуайер». Финиш! Она немедленно уезжает.

– Прекрасная история. Всего лишь один вопрос: откуда вы знаете, что это была Каллиста Бейтс?

– Репортер – парня зовут Майкл Финли, – помимо всего прочего, и фотографировал. Прежде чем постучать в дверь, он сидел на улице в машине и делал снимки. Каллиста выходит из дома, Каллиста входит в дом. Я видел фотографии. Должен признаться, волосы у нее сейчас каштановые и прическа совсем не та. Темные очки. Но дамочка похожа на нее. Без вопросов.