– Всего лишь в октябре. Матильда Гендерсон и ее сынок Мартин. Прямо здесь, парень. В городе, известном под названием Лондон.

Самолет на Лондон был практически пуст. Ничего удивительного. Первый день года. Аэропорт Хитроу напоминал пустыню, но, несмотря на это, Ласситер, пройдя таможню, едва не прозевал Роя Данволда.

Рой обладал весьма полезным для детектива талантом всегда оставаться в тени. Сам он характеризовал себя так: «усредненный во всем и некогда молодой». Но даже это не объясняло его странный феномен. В этом человеке было нечто такое, что позволяло ему становиться невидимым, словно прозрачным. Ласситер однажды упомянул об этом, и Рой кивнул так, словно ему и ранее приходилось обсуждать данный вопрос.

– Это не от Бога, – сказал он тогда. – Я просто развил в себе такие способности, чтобы выжить.

Ласситер тщетно осматривал пустой зал, когда Рой вдруг материализовался у его локтя. На нем было твидовое пальто и толстенный шарф, который, казалось, связан на спицах учеником вязальщика.

– Поздравляю со всеми праздниками, – пробормотал Рой ему в ухо. Джо подхватил багаж и направился к выходу.

Рой всегда парковал машину в неположенном месте, но его почему-то не штрафовали. Вот и сейчас его автомобиль пристроился в хвост автобусу. Воздух был холодным, влажным, пахло дизельным топливом. Каждые несколько секунд небо содрогалось от рева самолетов.

Ласситер направился к правой дверце машины, но Рой вежливо провел его к левой. В пути разговор сразу же зашел о Гендерсонах.

Матильда слыла весьма состоятельной женщиной – благодаря наследству и весьма удачно прокрученному разводу. Она была даже в некотором роде знаменита. «В высокоумных кругах», – как заметил Рой. Она сочиняла романы. «Художественные, – снова пояснил англичанин. – Большими тиражами они не расходились, но несколько литературных премий дама урвала».

– Никогда о такой не слышал, – заметил Ласситер.

– Неудивительно, – усмехнулся Рой. – Леди погружалась в свой внутренний мир. Я читал некрологи и некоторые из ее интервью. Отвечая на вопросы «Гардиан», она сказала, что в сорок один год родила сына. «Появление ребенка оплодотворило мои литературные нивы».

– А как насчет мужа?

– Никаких мужей. Ведь ей хотелось ребеночка в личное пользование. Она посетила одно из этих мест.

– Каких мест? – не сразу сообразил Ласситер.

– Да ты сам знаешь. Клинику, где их брюхатят профессионалы.

«Помолчи немного», – подумал Ласситер.

Но Роя прорвало:

– Это противоестественно, если хочешь знать мое мнение! Вместо того чтобы получить удовольствие, как предначертано Творцом, они получают… что-то вроде инъекции. Разве не так? Нет, я не утверждаю, что это плохо, но-о-о… Некоторые из этих дамочек отправляются в банки спермы и смотрят на фотографии доноров! Затем они читают о тех, чьи физиономии им понравились. Рост, вес, цвет глаз, образование. Они выбирают производителя для ребенка, словно обои для ремонта квартиры!

Ласситер сразу же вспомнил лицо Риордана в тот момент, когда детектив узнал, что у Брэндона не было отца. «Не было отца? Поведайте мне, как получилось дитя, и можете идти».

Рой продолжал болтать, но Ласситер, не слушая англичанина, думал о Кэти, и в его голове начала зарождаться идея. Сестра тоже зачала в клинике. Может быть, именно это и объединяет все случаи? Может быть, Гримальди был донором спермы? Может быть, у него поехала крыша и он принялся истреблять собственных отпрысков?

– Как бы назвал подобные дела старик Дарвин? – не унимался Рой. – Я тебе скажу, как бы он это назвал. Противоестественный отбор! И старик вновь оказался бы прав!

«Ягуар» мчался сквозь ночь, а Ласситер, откинувшись на спинку сиденья, вполуха слушал болтовню Роя. Он уже отбросил мысль о Гримальди как о свихнувшемся доноре спермы. Эта теория не объясняла случая с Бепи и роли «Умбра Домини». Кроме того, оставался вопрос: кто вскрыл могилу Брэндона и сжег его тело?

Ласситера удивляло, насколько изменилось его настроение. Утром, услышав новость Роя о Лондоне, он разволновался и, испытывая страшное нетерпение, сел в первый же самолет, отправляющийся в Англию. Да, клиники искусственного оплодотворения имели отношение к делу, хотя он пока не знал, какое к делу имела отношение религия. Джо чувствовал, что узел тайны начал ослабевать, однако утреннее возбуждение сменилось страшной усталостью. Ребра снова болели, и он хотел только одного: принять душ и отправиться спать.

«Ягуар» свернул на Сент-Джеймс-сквер и остановился у входа в отель «Герцог».

– Приехали, – сообщил Рой. – Прости, пожалуйста, если я слишком много трепался. В следующий раз, когда потянет митинговать, влезу на ящик в этом проклятом Гайд-парке.

– У тебя были кое-какие весьма тонкие наблюдения, так что все в порядке.

К машине подошел швейцар.

– Подожди, – сказал Рой и, повернувшись, взял с заднего сиденья большой конверт. – Держи. Здесь все материалы о деле Гендерсонов и о Бразилии. Кроме того, я организовал для тебя пару встреч. Завтра.

– С кем?

– С сестрой Матильды Гендерсон и ее лучшей подругой – крестной матерью мальчика. Около десяти. Устроит? – Рой передвинул рычаг коробки передач.

Ласситер кивнул и поспешно вышел из машины. В тот же момент в глазах у него потемнело, в ушах послышались раскаты грома, а небеса обрушились на его голову. Швейцар бросил на Ласситера испуганный взгляд.

Сестра Матильды Гендерсон, Хонор, встретила их вежливо, но и только. Это воплощение достоинства выглядело лет на пятьдесят. Седые волосы дамы были пострижены по-военному коротко, в ушах висели тяжелые серьги, а на носу сидели отвратительные, хотя и стильные очки. Она носила широкие брюки-бананы, сразу напомнившие Ласситеру мультфильм «Аладдин», который он смотрел вместе с Брэндоном. Квартира в Челси была решена в черных, белых и серых тонах. Не предложив посетителям выпить, Хонор жестом пригласила их занять неудобные, будто сплетенные из проволоки кресла.

– Я здесь потому, что между нами есть нечто общее, – начал Ласситер.

Дама приподняла брови. Несмотря на холодный прием, Джо отважно двинулся вперед и рассказал, как его сестра и племянник погибли при обстоятельствах, удивительно схожих со смертью сестры и племянника Хонор. Рой изредка вставлял слово, в то время как Ласситер поведал всю историю, начиная с момента, как услышал о гибели Кэти, и вплоть до сегодняшнего утра. Когда он закончил, в комнате повисла тишина. Наконец дама произнесла:

– Однако я так и не поняла, с какой целью вы пришли сюда, мистер Ласситер.

У Роя Данволда отвисла челюсть, и Ласситер бросил на него строгий взгляд. Затем, наклонившись к хозяйке, он продолжил после некоторого колебания:

– Я просто подумал, что мой рассказ поможет вам вспомнить что-нибудь о сестре и племяннике.

– Моя сестра и ее сын были убиты во сне каким-то сумасшедшим. Полагаю, что он вполне может оказаться и вашим сумасшедшим. Но что из этого? Какая разница?

Ласситер тупо уставился на нее, не зная, что сказать.

– Вы… вы не хотите, чтобы его схватили и наказали?

Выпустив струйку дыма, Хонор пожала плечами и, поднимаясь, проговорила:

– Ему придется страдать от совершенного им преступления всю оставшуюся жизнь. Я буддистка и верю, что с течением времени все вопросы решаются сами собой. Моя сестра и я… Мы не были очень близки, о чем, как я полагаю, вам не преминут поведать. Если бы за несколько дней до трагедии я не уехала на Багамы, то наверняка стала бы первой подозреваемой.

– Маловероятно, – вмешался Рой. – Но я помню, ходили разговоры о наследстве.

– Мне не нужны деньги, – произнесла дама, смерив Роя презрительным взглядом. – Скорее всего я употреблю наследство на создание фонда, из которого будет выплачиваться литературная премия имени сестры. Ну а теперь, если вы не возражаете… – она посмотрела на часы, – у меня назначена встреча.