– Гриш, какой дождь? Или ты во-он той дымки испугался?

– Эта дымка подсказывает, что сегодня будет гроза.

– Слышь, Гидромет доморощенный, ты это мне говоришь? По данным со спутников, полученных еще сегодня утром, никакой грозы не предвидится. Так, облачность легкая.

– Ну где обещанный ужин? – Я раздвинула камыши. – Давайте готовьте, а то Галка уже домой собралась.

– Как домой? – Петюня взволнованно поднялся с примятого камыша и, не говоря ни слова, исчез.

– Как улов? – Я опустилась рядом с Гришкой.

Тот неопределенно дернул плечами и, потянув за веревку, вытащил на берег три рыбины. Большие!

– О-о! – не удержалась я и тут же разочарованно поморщилась: – А что так мало?

– Больше было. Маленьких отпустили.

– Зачем?

Он как-то странно на меня посмотрел и поднялся.

– Пусть растут.

– Что-то ты сегодня какой-то неразговорчивый! – хмыкнула я, глядя, как он вновь опускает кукан в воду. – Если не хотел идти – зачем пошел? Я тебя ни к чему не принуждала и не обязывала. Сидел бы сейчас в свое удовольствие с лесником, самогонку пил… ну, или не сидел бы уже…

– Так у нас же, кажется, свидание… – Он подошел ближе и протянул мне руку.

Черт, вспомнил!

Я почувствовала, как мои уши охватил пожар.

– Ну если ты называешь это свиданием… – Я ухватилась за его горячие пальцы.

– А почему нет? – Он рывком поднял меня. – Или ты подразумеваешь под этим словом что-то другое?

– Гри-иш, Ли-из! – Голос Галины заставил меня вздрогнуть и обернуться. – Вы где?

– Берите рыбу и идите к нам! – поддержал ее Петр.

– Зовут… – Сосед задумчиво погладил мою ладонь.

– Значит, надо идти. – Я довольно резко выдернула руку и, не дожидаясь его, выскочила из камышей.

Галина

Прохладный ветер усилился. Вода билась о песчаный берег со все возрастающим усердием. Замок, возведенный сестрой, уже давно сдался под натиском стихии – был подчистую слизан серо-зелеными языками волн.

Солнце уже скрылось за верхушками дальних деревьев, и, словно по волшебству, небо затянула сизая хмарь.

– Галь!

Подняв полотенце, я обернулась на окрик, с толикой волнения разглядывая крепкую фигуру шагающего по берегу Петра.

– Куда собралась?

– Возвращаться надо. Пока дойдем – стемнеет.

– Брось, мы что, зря рыбачили? – Улыбаясь, он подошел ближе и неловко остановился в шаге от меня. – Давай хоть рыбу испечем? А потом мы вас проводим! Я дорогу знаю, хоть по ней и дольше, зато по асфальту и не через лес.

Не замечая его как будто приклеившуюся к губам улыбку, я безошибочно определила затаившееся на дне его глаз одиночество и такую тоску, словно он был твердо уверен, что я уйду, и просил остаться, потому что… потому что так принято.

– Ну раз так, – полотенце вновь полетело на песок, – то я не против. Только, пожалуйста, разожги костер, а то я уже замерзла.

А вот теперь настоящая улыбка озарила его лицо. Кивнув, он торопливо скрылся за домом и вскоре вернулся, неся перед собой охапку дров.

– Ну а теперь зови сестру.

Вскоре после наших воплей из камышей кошкой вылетела Лиза, а чуть погодя за ней показалась высокая, ладная фигура Гришки. Вообще я считала его симпатичным пареньком, вот только меня несколько настораживало его «хобби». Хотя не замуж же она за него собралась?

– А где костер? – Едва подойдя ближе, Лизавета недовольно скривила губки. – На чем рыбу-то жарить будем?

– Рыбу мы будем не жарить, а тушить! – Петр забрал улов и принялся готовить: почистил складным ножом рыбу; натер ее выуженной из черного пакета солью и какими-то приправами; обернул какими-то широкими листьями, затем выкопал ямку и, поместив все туда, присыпал землей. – А сверху костер. Получится как в духовке.

Пока мы ждали ужин, начал накрапывать мелкий дождик. Уходить не хотелось, мы с Лизой, тесно прижавшись друг к другу, сидели, наслаждаясь неспешным рассказом Петра.

– А бабка Одинчиха, у которой мы раз в три дня молочное берем, так и вовсе удивила. Говорит, будто генерал к императорскому двору приближен был, и потому ему во время революции часть казны спрятать приказали. Ну сами понимаете, золото, бриллианты… Вот и спрятал он их где-то здесь.

– Да ну, ерунда это все! – не утерпела Лиза. – Если бы золото-бриллианты были спрятаны здесь, да еще с такой прямой наводкой, их бы уже давным-давно нашли. А то, может, и официальную экспедицию снарядили бы. Это ж какие деньжищи пропадают? Ха! Вот! – Она сдернула с пальца кольцо, подаренное мной на совершеннолетие, и покрутила у всех перед носом. – Эта безделушка, если сестра не обманула, стоит около пятидесяти тысяч, да и то, это когда было? А вы говорите о казне! Да там этого добра столько!!!

– Да никто ничего не говорит! Это ж и козе понятно, что деревенские бредни! Стараются с их помощью боровляне туристов приманивать, только и всего! Нет никакого клада! – Петр азартно рубанул рукой воздух. – Но есть миф, а это порой дороже! Нужно во что-то верить русскому человеку!

– Согласна, – чувствуя увесистость все чаще падающих на голову капель, от которых не спасало и уже изрядно промокшее полотенце, я решительно поднялась, – а в данном случае я верю, что скоро промокну насквозь! Лиз, пойдем в дом.

Но «пойдем» – это было смело сказано. Через мгновение мы, подстегиваемые тугими холодными струями ливня, неслись к темнеющему на фоне серого неба дому.

– Отлично! И как долго мы будем здесь сидеть? – Стуча зубами, Лиза выглянула в окно, словно пытаясь найти там ответ на свой вопрос.

Поеживаясь от холода липшей к телу одежды, я тоже взглянула в темноту за окном, и на мгновение мне показалось, что, кроме нас четверых, больше во всем мире никого и ничего нет. И даже мира нет. Пустота.

– Пока не закончится дождь. – Петр закатал повыше штаны и уселся на сено, всем видом показывая, что нужно запастись терпением. – Да вы не переживайте! Он недолго будет.

– Если грома не было, то долго, – возразил Григорий и подпер загорелыми плечами стену напротив.

И тут же – словно в ответ на его слова – над головой грохнуло так, что Лиза даже присела, а вот то, что случилось дальше, напомнило мне дешевый мистико-фантастический фильм.

Сначала мне заложило уши, затем полумрак приютившего нас дома озарило синюшное свечение, идущее из окна. В следующее мгновение Лиза вскочила и, как безумная, бросилась ко мне.

– Мне страшно! Галя, нам надо бежать! Спрятаться! Они убьют нас!

Петр удивил меня еще больше. По-пластунски, словно мы находились на линии огня, а не в доме, он прошуршал сеном, оставив за собой ровную дорожку из крашеных досок пола. Сцапав сброшенные на сено вещи, он сосредоточенно что-то принялся искать и тут же вскочил, щелкнув затвором пистолета.

– Всем лечь! Патронов у меня хватит, чтобы их пугнуть, а напоследок приберег ракетницу. Наши увидят. – Держа наготове оружие, он, прижавшись к стене, миллиметр за миллиметром начал приближаться к окну.

Лиза неожиданно послушалась его команды: зачем-то прикрыв голову руками, она торопливо уселась на пол и вдруг вытаращилась на стену, у которой, по-прежнему изображая статую, незаметно стоял Гришка.

– Вы что, решили все дружно сойти с ума? Или это такой приготовленный в честь меня розыгрыш? – чувствуя, как меня раздирает желание надавать всей этой троице оплеух, завопила я. Тут на меня сзади кто-то навалился, чья-то ладонь, заставив замолчать, зажала рот, почти перекрыв доступ воздуха, и я поняла, что падаю. Сено смягчило падение. Почти сразу же я почувствовала свободу, перевернулась и уставилась в светящиеся глаза соседа.

– Не кричи! – тихо приказал Гришка, нависая надо мной. – Они не должны нас услышать.

Я поморгала, глядя в его будто потухающие глаза. Как у кошки! Какой-то оптический эффект, не иначе! Преломление света, отражение.

– Охренеть!!! Вот они, мои миленькие! Вот они, хорошие мои!!! – Восторженный шепот Петра заставил меня забыть все мои объяснения. Отпихнув парня, я поднялась и бросилась к окну.