7. В данное время классовые противоречия в стране углубились. Выражением их служит новая вынужденная хвостисто-отсталая позиция центра в аграрной политике. Есть ли это левый курс или левый зигзаг? Левый курс вынужденным никак не бывает. Вынужденный левый курс этим самым говорит о временности зигзага в политике. Данный зигзаг отличается предательской замысловатостью: он взял — правда, неопрятно, грубо, неряшливо — некоторые положения оппозиции, но сделал это по-воровски, крадучись, ни словом не обмолвившись о своих ошибках и не пытаясь связать эти новые положения со старыми своими утверждениями и не пере сматривая своих отношений к оппозиции. Перед нами не только левый зигзаг, но и причудливое, уродливое отражение его в кривом зеркале. Вносит ли этот зигзаг новое во взаимоотношение центра к оппозиции? Да, вносит: репрессии усилились. Это характерно, показательно, ибо в этом сущность центризма. Отношение к оппозиции это оселок, о который точится левизна, это лакмусовая бумажка, по которой можно узнать правизну или левизну курса. Кулак, выросший и осмелевший благодаря оппортунистическому руководству ВКП, хочет сыграть в нынешней социальной революции ту же роль, какую во времена Керенского хотел сыграть Корнилов, тоже выросший и осмелевший благодаря политике Керенского. Керенский возвел его к Советам и, казалось, повернул руль. Надолго ли? Керенским тоже как бы был взят тогда «левый курс». А большевики тогда противопоставляли этому курсу Керенского — его отношение к большевикам и к основным вопросам революции, формулированным большевиками. Теперь наши коммунистические «керенские» как будто поворачивают руль в крестьянском вопросе. Вполне естественно и законно спросить: а каково их отношение к большевикам-ленинцам (оппозиции) и к коренным вопросам, формулированным оппозицией в знаменитой платформе? И что же? Платформы не признают, с большевиками-ленинцами дико расправляются. Почему? Да потому, что эти коммунистические «керенские» есть, были и будут оппортунистами, колеблющимися центристами с хвостистской колеблющейся политикой.
8. Можем ли мы менять свое отношение к оппортунистам? Нет, мы должны всегда критиковать, разоблачать, указывать на их не последовательность, политическую трусливость по отношению к правым. Понятно, государственно организованная борьба с кулаком есть новый факт огромного значения, но сама борьба, вынужденная, проводится непоследовательно, трусливо, с оговорками, бюрократически, без перспектив, без ясной цели. Маркс в «Гражданской войне»[238] говорит, что прудонисты и бланкисты оказались вынужденными делать во время Коммуны[239] противоположное тому, чему они учились до наступления Коммуны. Так и Сталин, и Бухарин, и вся центристская верхушка вынуждена теперь делать противоположное тому, что она проповедовала в крестьянском вопросе все эти четыре года. Свое вынужденное дело они и будут делать, но своими обычными методами клеветы на оппозицию и извращения ленинизма. В течение долгих лет они обманывали и обманывают партию насчет опасности и истинных вождей пролетариата. Они и теперь не говорят всей правды, не дают новой картины переживаемого нами социального кризиса, умалчивают о перспективах их курса, ибо последнее (перспективы) отсутствует, ибо у них бег на месте с вынужденным подталкиванием.
9. Прежде всего необходимо было бы установить социальную связь между всеми явлениями...[240] и партийной оппозицией, так выпукло, остро и тревожно проявившими себя; между срывом кулаком хлебозаготовок, Шахтинским делом[241], Смоленскими и прочими нарывами и... расправой с оппозицией. Все эти явления не только взаимосвязаны, но и родственны между собой. Ни одна власть не отказывается от ответственности, не удастся и нашей правящей группе центра отказываться от ответственности за все эти дела в совокупности их и думать, что и в этом положении она сможет, кивая на стрелочников и опираясь на свой мощный аппарат, всех и вся перехитрить и...[242] правых течении. Правые течения имеют широкую базу в стране и в партии — интересы многомиллионного крестьянства. В сравнении с этой базой база центра — несколько сотен тысяч служащих, да к тому же подверженных мелкобуржуазному влиянию — представляет величину до смешного малую.
10. В данное время в партии имеется два вида экономической политики: а) политика центра — постепенного, на ряд лет рассчитанного выхода из кризиса на основе борьбы с кулачеством, на основе поднятия товарности хозяйства середняков и бедноты, т. е. развития взятого в январе-феврале курса и б) политика правых — решительного и громогласного отказа на будущее время от всего содеянного в январе-марте, политика опоры в развитии сырьевой базы и экспортных ресурсов на все более окулачивающиеся слои деревни, развивающие товарность без затрат на это государственных ресурсов. Борьба этих двух опытов решения экономических вопросов долго продолжаться не может. Уже на протяжении ближайших месяцев (весенний и осенний посев) этот вопрос будет решен.
11. В случае победы правого курса произойдет дальнейшее экономическое наступление кулака, которому придется уступить, подняв цены на хлеб, отменив ограничения в области аренды бедняцких земель, приспособив товарное снабжение деревни к его запросам, быть может, с частичной брешью в монополии внешней торговли. Эта политика неизбежно потребует нажима на рабочий класс в городе, усилит аграрное перенаселение, замедлит темп индустриализации. Все эти мероприятия должны быстро последовать одно за другим, т. к. прежде всего нужно будет успокоить терроризированного кулака и внушить ему доверие. Таким образом, медленное сползание с пролетарских рельс, давно начавшееся у правой части партии, должно быстро смениться под давлением собственной политики и обстоятельств жизни переходом на позицию, враждебную пролетариату и деревенской бедноте.
Победить правое течение может только левый курс во всем объеме, т. е. в той форме разрешения коренных вопросов нашей действительности, которая дана в платформе большевиков-ленинцев. Для этого нужно прежде всего мобилизовать рабочий класс, осуществить демократию в партии, в Советах, профсоюзах, вернуть оппозицию, сурово осудить все теоретические искажения и практические ошибки, допущенные партруководством. Таково необходимое условие действительной борьбы против правых течений. Борьба с этими течениями, не опирающаяся на классовую активность трудящихся и пытающаяся заменить ее усилиями одного аппарата, не дает и не может дать существенных результатов, а во многих случаях даже содействует усилению правых течений и притуплению профессионального классового сознания.
12. Идут ли по этому пути сталинцы? Они и теперь пытаются вместо ясных лозунгов борьбы стереть, притупить, затушевать опасность справа, они и теперь подменивают ясный лозунг демократии в партии, Советах и профсоюзах каким-то насквозь лицемерным, фальшиво лживым лозунгом самокритики, заранее отказываясь от обвинений и требуя «конкретности» самокритики. Сталинцы и сейчас убеждены, что они перехитрят все силы буржуазии аппаратным путем, преодолеют их «дворцовым переворотом». Сталинцы и сейчас думают, что они «свободно» могут делать уступки «своим» правым течениям, а затем брать эти уступки назад без всяких последствий. У сталинцев все — маневры, они устраняют, по существу, от участия в политических спорах и решениях партию, ибо они не верят в нее, боятся ее, желают избегнуть ее сопротивления. Партии представляется только право «прорабатывать» решения центра, это право постепенно делается ее обязанностью. Партия рассматривается сверху. Таким образом, сталинцы не признают ленинской партии, партии рабочих масс. Вот почему изгнана оппозиция, ибо она есть то лицо партии, которое обращено к массам.
Сталинцы до сих пор старались парализовать ту силу, которая могла бы ослабить или устранить последствия тех маневров руководства, которые явно были ошибочны. Как же теперь они могут воспользоваться ею для подкрепления правильности политических маневров в борьбе с правыми? Эта сила парализована, ее сначала надо вылечить, внушить ей доверие к ее же правам и способностям, иначе кто же рискнет после расправы с оппозицией даже на конкретную необобщающую самокритику. Разве только «Правда» два раза в неделю в листке РКИ[243]. В этой карете далеко не уедешь.
