И. ПОЗНАНСКИЙ — ТРОЦКОМУ

25 мая.

Алма-Ата, Троцкому, из Котласа.

Все получено, кроме письма Уфимцеву. Познанский

ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ — ТРОЦКОМУ

26 мая.

Алма-Ата, Троцкому, из Уральска.

Получил. [В] основном согласен [в] оценке ошибок Коминтерна. [Необходимо] тщательно учесть объективные трудности [в] оценке нашей роли. Больше скромности. Китайские сомнения, прочие письмом. Мое предложение отпадает.

Дорогой Л. Д.

За все время я получил письма, датированные вами: 5 марта (с характеристикой передовицы «Правды» от 15 февраля), 17 марта (с приложением копий писем к Ищенко и И. Н. Смирнову) и, наконец, сегодняшнее от 5 мая (с приложением переписки с Преображенским по китайскому вопросу). Телеграмм было всего две. Первая ваша по приезде в Алма-Ату и вторая от 2 мая, ответная на мою первомайскую. Телеграмму же с уведомлением не получал. Наведу на телеграфе справки. Получаю радующие меня собственноручные расписки ваши и Н. И. [Троцкой] на карточках об уведомлении. Они хоть скоро совершают свой путь: 12 дней. Впрочем, последнее ваше письмо от 5 мая (ваша дата) имеет штемпель алма-атинский от 7 мая и мне вручено 24 мая, что все же скорее, чем месяц и 6 дней. Вообще, я замечаю на некоторых получаемых мною письмах разницу в дате самого отправителя и почтового штемпеля, что наводит на размышления о двойной работе ведомств (при отправке и получении). Рационализация не повредила бы и здесь: ведь все дороги ведут в одно здание... [212]

Жаль, что письма идут так медленно. Всю нашу братию волнует теперь вопрос об отношении к германским делам. Телеграмма Карла [Радека] (особенно с примечанием редакции) вызвала горячий обмен мнениями, многочисленные запросы ребят: является ли это выступление Карла изолированным или за ним последуют дальнейшие его выступления. Я получил от него в мае письмо, но он ничего не пишет о германских делах. В письме его есть одна фраза, требующая ответа, который я и попытался ему дать. Он пишет: в отношении своего пролетарского состава наше большинство оказалось несколько лучшим, чем мы о нем думали.

Во-первых, не ясно, что он подразумевает под словами «пролетарский состав». Во-вторых, я ему указал, что, когда Карл думал о составе большинства хуже, оно все же не арестовывало и не ссылало рабочих-большевиков сотнями. Лучше же стал о его пролетарском составе думать Карл именно тогда, когда аресты и ссылки большевиков-рабочих приняли массовый характер.

Что касается собственно германских дел, то приблизительно общее мнение нашей публики (судя по письмам) таково. Выступления на выборах никто не одобряет. Организация Ленинбунда почти ни у кого не встречает полностью одобрительного отношения, хотя оговариваются, что при наличности только слеп-ковской информации судить трудно. Лично я такого же мнения. Отвечали ли вы Карлу, и дошла ли до вас его телеграмма до ее опубликования?

Теперь о письме-тезисах Преображенского. Вероятно, до вас они дошли. Я сначала ответил ему телеграммой: «Поменьше торопливости, поменьше преувеличений иллюзий, вспомните 5 декабря 1923»[213]. Затем послал коротенькое письмецо, копию которого приложу в конце.

Вообще, публика гадает и спорит: есть ли новый курс (левый) и если есть, то как к нему отнестись. Молодежь (ссыльная) ведет очень горячую дискуссию (письменную). Я тоже страстный почитатель Щедрина. Под рукой у меня сейчас его сочинений нет, но я на память могу приблизительно процитировать страничку из «Убежища Монрепо»[214]. Помните, герой решает заняться «международными» делами. Он слышал, что царское российское правительство, освободив любезных «братушек» болгар, задумало осчастливить их конституцией. Он запрашивает одного болгарского деятеля: «Правда ли, что у вас будет конституция?» Тот отвечает: «Действительно, будет конституция, сиречь, Устав о пресечении».

Рубцовская газета «Степной пахарь» (Рубцовск — это новый окружной город между Барнаулом и Семипалатинском) напечатала речь Сталина на московском активе[215] в несколько выправленной редакции. В «Правде» было напечатано: «Мы должны, товарищи, держать открытым клапан самокритики». В рубцовской же газете напечатано: «Мы должны, товарищи, держать открытым капкан самокритики».

Которая редакция точнее? И что у нас будет: самокритика или 58-я статья, конституция или устав о пресечении? По-моему, очень преждевременно ставить диагноз. Факт таков, что именно после апрельского пленума ЦК, то есть после решений о самокритике, последовали массовые аресты и высылки из Москвы, преимущественно рабочих. Очень показателен случай с Блесковым. В тех вырезках, что я вам посылал, было письмо слесаря екатеринослав-ского завода им. Петровского Блескова к Затонскому. Письмо не предназначалось для печати, но Затонский направил письмо в редакцию, снабдив лестным, почти восторженным примечанием. Если бы такое примечание (предисловие) дал оппозиционер, ну, тогда понятно: известные пессимисты, маловеры, нытики, паникеры, не видящие светлых сторон, и прочее. Но Затонский, председатель ЦКК КПУ[краины], успешно расправляющийся с оппозицией, собственноручно выдал Блескову аттестат, оценив его письмо как замечательное и подлинное выражение воли и мыслей пролетариата, как крик «изболевшей души» рабочего.

В письме Блескова есть одно место, которое, если его выхватить из письма и комментировать злостно, сближает его формулировку с меньшевистской. Он жалуется, что рабочим не дают выбирать в завком, кого они хотят. При 18 000 рабочих не находят достойного кандидата в председатели] завкома и присылают человека извне (в порядке «продразверстки», выражается Блесков). Из этого сделали меньшевистскую «свободу выборов», кронштадтские «Советы без коммунистов»[216] и т. п. «Рабочая газета» в самых резких выражениях обрушилась и на Блескова, и на Затонского. Целая страница газеты была озаглавлена «Против паникерства и нытья». Что нападение это было испирировано из ЦК, я вам тогда же писал. Мое предположение подтвердилось документально. На днях передовица «Правды», разъясняя лозунг самокритики, тоже указывала на письмо Блескова как на образец критики нездоровой, враждебной. Между тем Блесков — старый рабкор, известный редакциям. Письмо его проникнуто действительно пролетарской болью за творящееся вокруг него. Разве меньшевик стал бы целые страницы заполнять критическими указаниями на разные непорядки и вносить практические предложения? И с чего бы стал он писать лично Затонскому? Наконец, свитетельство Затонского тоже чего-нибудь да стоит. Неужто он разучился отличать злостное меньшевистское нытье от здоровой рабочей критики.

И еще одно. Сразу после помещения письма Блескова о «бумажном бандитизме», который захватывает заводы, ВСНХ Украины созвал совещание -для выяснения, есть ли на заводах указываемый Блесковым «бумажный бандитизм». Совещание признало, что, в общем, указываемое им явление есть в наличности.

А Петровский[217], выступая в Харькове на конференции рабкоров[218], заявил, что в письме Блескова он не усматривает ничего, кроме... цинизма и хвастовства. Так и сказал. Вот вам образчик монолитности украинского руководства. Затонский признает выражением подлинной воли и мыслей пролетариата. Петровский объявляет цинизмом и хвастовством. А все это читает пролетариат Украины. Читает и размышляет: самокритика или 58-я статья, конституция или устав о пресечении. Я надеялся, что вы не пропустите присланных вырезок с письмом Блескова и ответом «Рабочей газеты». По-моему, это факт огромного политического значения. Не меньшего, чем Смоленское дело.

В качестве старой газетной крысы я читаю чуть не все столичные газеты и кое-какие провинциальные. Если Лева по случаю выросших усов не бросил читать «Комсомольскую правду», он бы извлек оттуда ряд интересных деталей о Смоленском деле. Попросите его просматривать эту газету и рассказывать вам наиболее интересные сообщения.