И этот приз — Бреанна. А убийство Глиннис Мартин — акт возмездия, ехидное напоминание о том, кто правит бал. И адресовано оно не Бреанне, а Ройсу. Стало быть, злоумышленник догадался, что Ройс взял на себя роль защитника Бреанны. Подслушав разговор о деле Райдера и поездке в Пирсон-Мэнор, он придумал следующий ход. Он знал! Этот сукин сын все знал! И теперь советует Ройсу держаться от Бреанны подальше, а не то…

— Чадуик! — Маркс, прищурившись, смотрел на него. — Вы что, пришли к какому-то выводу? Мы что-то упустили из виду?

Чадуик подавил желание рассказать полицейскому о своих подозрениях. Это было бы ошибкой. Все равно на Боу-стрит Бреанне ничем не помогут, как не смогли сделать этого до сих пор. Им нужны доказательства, а все, что у него есть, — это догадки. И хотя они верны на все сто процентов, доказательств они не заменят.

Была и еще одна причина молчать. Он сам хотел поймать этого сукина сына.

— О чем вы задумались, Чадуик? — окликнул его Маркс.

— О Райдере, — ответил он, решив так объяснить причину своего беспокойства. — Если убийца наметил его следующей жертвой, надо его предупредить.

Маркс кивнул:

— Отсюда мы отправимся прямо в Суссекс.

— Райдер ждет Эмму, а не вас, — хмуро бросил Ройс. — Вчера вечером я послал ему сообщение, что нашел ее и сегодня утром мы приедем к нему в поместье. А теперь вместо встречи с дочерью его ждет известие о ее исчезновении. Не говоря уж об убийстве Глиннис, которое его тоже не порадует.

— С Райдером мы разберемся. — Маркс многозначительно взглянул на Чадуика. — И о нем позаботимся. Это наша работа. Вашей задачей было разыскать девушку. Что вы и сделали.

— Только чтобы снова ее потерять. И на сей раз она уже вряд ли находится в безопасности. — Ройс нахмурился. — Хорошо, оставляю Райдера вам. Что же касается Эммы, снова возьмусь за ее поиски. Я твердо намерен ее найти. За это мне и платят.

— После того как мы отыщем убийцу.

— Согласен. Это первостепенная задача.

Этот сукин сын совершил то, что задумал, здесь и теперь — Ройс мог бы голову дать на отсечение — вернется в Медфорд-Мэнор и станет кружить вокруг своей жертвы, как самый настоящий хищник.

Пускай полицейские охраняют Райдера. Он помчится обратно к Бреанне.

Весь день Бреанна чувствовала себя не в своей тарелке. Попыталась заняться рукоделием и бросила, три раза уколов палец. Решила порисовать — опять ничего не получилось: никак не могла подобрать подходящие цвета. Наконец взяла в руки книгу и не смогла прочесть ни строчки. С каждой секундой напряжение становилось все невыносимее. Захлопнув томик, Бреанна пригладила волосы и взглянула на часы. Пятый час. Когда она в последний раз смотрела на циферблат, было без десяти четыре. Вздохнув, Бреанна вышла из спальни — в третий раз со времени обеда. Стоило ей открыть дверь, как Хибберт вскочил со стула.

— Что-то случилось, миледи? — встревоженно осведомился он.

— Нет-нет, Хибберт, — успокоила Бреанна, тронутая его готовностью помочь. — Все в порядке, просто почему-то ужасно волнуюсь. — И, опустив глаза, спросила: — От Ройса нет никаких вестей?

Губ Хибберта коснулась тень улыбки, отчего его строгое лицо смягчилось.

— Нет. И не должно быть. Он постарается как можно быстрее закончить свои дела и вернуться сюда. Если не сегодня вечером, то завтра непременно.

— Вы правы, — кивнула Бреанна. — Может быть, как раз в эту минуту он знакомит лорда Райдера с его дочерью.

— Вполне возможно. — Хибберт указал рукой в сторону холла. — Ваша кузина с мужем отправились несколько минут назад пить чай. Леди Шелдрейк просила передать, что, если желаете, можете к ним присоединиться.

— Спасибо. Я так и сделаю. — Секунду помолчав, Бреанна проговорила: — Вы тоже можете составить нам компанию.

— Простите?

— Да будет вам, Хибберт! — На сей раз улыбнулась Бреанна. — Вряд ли человек, способный пить со своим хозяином бренди средь многолюдного бала, может быть шокирован предложением попить с моими родственниками чаю.

— Верно замечено, миледи. — Хибберт слегка кивнул. — И потом, мне и в самом деле хочется пить.

— Уэллс тоже к нам присоединится. И вы двое можете сколько угодно мерить друг друга сердитыми взглядами, словно коты, дерущиеся за свою территорию. Вас это может позабавить.

— Согласен, приятная перспектива, — хмыкнул Хибберт. — Что ж, вы меня уговорили. Чай так чай.

Они уже дошли до середины лестницы, когда во входную дверь постучали.

Уэллс, стоявший на своем посту, замер. Бросив взгляд в сторону гостиной, он повернулся к Бреанне, но, заметив за ее спиной Хибберта, немного успокоился.

— Я вооружен, Уэллс, — спокойно проговорил тот, сунув руку в карман. — Так что можете открывать.

Сдержанно кивнув, дворецкий распахнул дверь. На пороге стоял Махоуни. В руках он держал посылку.

— Только что доставили к воротам, — без всяких церемоний заявил он. — Для леди Бреанны. Посыльный понятия не имеет, от кого она. Ее оставили у двери конторы вместе с банкнотой в десять фунтов.

— Так же, как и в прошлый раз, — заметила Бреанна, ощутив знакомый холодок. Оставаясь внешне спокойной, она продолжала спускаться по ступенькам. Она машинально делала один шаг за другим, чувствуя на себе взгляды Уэллса и Махоуни и вышедших из гостиной Стаси с Дейменом.

Ей казалось, что все это происходит во сне. В кошмарном сне.

— Вам вовсе не обязательно открывать ее, мисс Бреанна, — подал голос Уэллс, инстинктивно загораживая от нее Махоуни.

— Это верно, — поддержал его тот. — Я могу ее просто выбросить.

— Нет, — возразил Хибберт. — Мы должны знать, что там внутри. — Обойдя вокруг Уэллса, он взял посылку у Махоуни из рук. — Благодарю вас. Мы с ней сами разберемся.

Махоуни вопросительно взглянул на Уэллса, ожидая официального подтверждения.

Дворецкий, проявив на сей раз солидарность с Хиббертом, кивнул:

— Он прав. Можете идти, Махоуни. Спасибо.

Он захлопнул за ушедшим дверь и, повернувшись, уставился на коробку, которую Хибберт держал в руках. Лицо его приняло пепельный оттенок.

— Я открою ее, — проговорила Бреанна, беря посылку. Она была размером с портфель, но раза в два толще.

— Вы уверены, миледи?

— Уверена. Ведь она адресована мне. — Дрожащими руками Бреанна развязала бечевку, развернула бумагу и открыла крышку.

Внутри оказалась маленькая коробочка, завернутая в помятый листок бумаги. Поставив коробку на стол, Бреанна развернула бумагу и с ужасом поняла, что это листок из альбома. Ее альбома! Она тотчас узнала собственный рисунок: усыпанный белым снегом двор, а на заднем плане — их дом. А вот двух женщин с зелеными глазами и рыжевато-каштановыми волосами, стоявших рядышком с искаженными от страха лицами, она не рисовала. У обеих по желтым платьям стекала ярко-красная краска, образуя на белоснежном снегу темно-красную лужицу.

— О Господи, — прошептала она.

— Это, похоже, мы с тобой, — дрогнувшим голосом проговорила Анастасия, подходя к кузине.

— Это мой рисунок. — Бреанна попыталась взять себя в руки. — По крайней мере был. Женщин я не рисовала. И кровь тоже. — Она судорожно сглотнула. — Он лежал в моей комнате, в папке, в которую я редко заглядываю. Я и не заметила, что он пропал.

— Должно быть, он взял его, когда проник в вашу комнату, — сделал вывод Хибберт. Рассмотрев рисунок, он нахмурился. — Это платье очень похоже на то, которое было на вас вчера, — проговорил он, обращаясь к Бреанне. — Лимонного цвета, с кружевом на рукавах. Значит, он его на вас видел. Стало быть, он или был среди приглашенных, или прятался где-то поблизости.

— Я сам открою меньшую коробку, — решительно заявил Уэллс. — С мисс Бреанны уже довольно.

Подойдя к столу, он взял коробку, которая была завернута в альбомный листок, поднял крышку, и лицо его выразило недоумение.

— Одеяло? — пробормотал он.

— В него что-то завернуто, — заметил подошедший Хибберт и осторожно развернул одеяло. Внутри оказалась крошечная плетеная корзиночка, а в ней младенец-пупс, лежавший с закрытыми глазами.