– У него наверняка была причина…
– Нет, сестра, не было. Это было из-за того, что этот человек пролил несколько капель эля на его новую накидку. Адель и я специально пошли за ним после турнира, чтобы увидеть его без доспехов и шлема. Его лицо все в ужасных шрамах и вообще не похоже на лицо человека. Он монстр. Дети в ужасе убегали с его дороги.
Гвинет вытащила из-за корсажа своего свадебного платья кинжал с коротким лезвием – не длиннее женской ладони. В рукоятке сверкнул рубин.
– Если я выйду за него замуж, наша семья никогда не будет в безопасности. Он должен умереть!
– Остановись, Гвинет. Это глупость. Ты никого не сможешь убить.
– Да, сестра, я не смогу. А ты сможешь.
– Я?
Гвинет помахала кинжалом, а потом указала на разрисованную деревянную мишень, наполовину скрытую за огромным холстом, на котором были изображены Христос и его ученики. Использовать холст (подарок брата Гиффарда) вместо деревянных досок или пергаментной бумаги было для Бренны новшеством. Поэтому она особенно гордилась этой картиной.
– Я знаю, что ты отлично владеешь кинжалом, – сказала Гвинет, даже не заметив новой картины. – Я не раз наблюдала, как ты практикуешься.
Бренна была немного разочарована тем, что Гвинет не обратила никакого внимания на холст. Но Гвинет была права – она действительно часами метала ножи в деревянную мишень, готовясь к своему побегу в Италию, однако она никого не собиралась убивать.
– Мои ножи предназначены для защиты.
– Так защити нас. – Гвинет подняла кинжал. Острое лезвие дрожало в ее тонких пальцах, будто оно было одержимо самим Люцифером. – Убей Покорителя. Это особый кинжал – 1'occhio del diavolo.
Это было по-итальянски (готовясь к побегу, Бренна учила этот язык) и означало «око дьявола». Странное название для кинжала.
Бренна вскочила с кровати. Надо поскорее выхватить у Гвинет кинжал, пока она не поранилась.
– Отдай кинжал, дурочка! Никто никого не убьет. Бренна схватила кинжал, подошла к своему столу и, отодвинув в сторону ступки, в которых она смешивала краски, положила кинжал подальше от края. При этом кисти рассыпались по полу, источая запахи скипидара и лавандового масла.
Потом быстрым движением Бренна прикрыла тряпкой свой портрет.
– Ты испачкаешь свои прелестные ручки, сестричка, – сказала она, увидев огорченное личико Гвинет.
– Дьявол с ними, с моими ручками.
Бренна не успела отреагировать на непристойную для молодой девушки ругань, потому что в комнату ворвалась ее младшая сестра Адель. За ней бежал ее черно-белый терьер Дункан. Адель тоже была в праздничном наряде – тяжелом голубом бархатном платье с пышными рукавами и остроконечном головном уборе. Одной рукой она прижимала к себе своего серого кота по прозвищу Сент-Пол, другой опиралась на трость. Ее черные кудри спускались по плечам и спине до самого расшитого золотом пояса. За ней в комнату вбежал с высунутым языком огромный мастифф по кличке Пантос.
Тяжело опираясь на трость, Адель прошествовала в комнату, также, как Гвинет, не обращая внимания ни на рассыпанные на полу кисти, ни на картину Бренны.
– Монтгомери уже в замке! Связанного отца волокут на коленях через весь двор. Поторопись! Ты должна стоять перед алтарем вместо Гвинет, а ночью убить Монтгомери.
Бренна смотрела то на одну сестру, то на другую. Как Они могут от нее что-то требовать, после того как она перенесла такие испытания, ни разу не попросив у них помощи? Она взглянула на свои картины с изображением святых и ангелов, которые были ее единственными компаньонами за все эти месяцы изгнания.
– Я никого не собираюсь убивать.
– Ты должна, – настаивала Гвинет. – У тебя единственной есть шанс это сделать.
Мастифф залаял, но Адель его успокоила.
– Со смертью Монтгомери для всех нас наступит свобода. Мы сообщим отцу Питеру о подмене невесты. Ты должна зарезать Покорителя в брачной спальне, когда увидишь мигание свечи в окне на противоположной стороне замка. Это будет сигналом того, что наши люди на месте и готовы отбить замок и освободить нашего отца.
«И тогда твой отец полюбит тебя, и ты станешь не обузой, а героиней», – прошептал внутренний голос.
– Это безумие. – Непроизвольно Бренна дотронулась того места на шее, где обычно висел деревянный крест. Однако сегодня его почему-то не было. Она взяла кисть и начала вертеть ее в руках. – Я собираюсь стать Христовой невестой. Я не могу причинить кому-либо вред.
– А отец говорит, ты совсем не подходишь для того, чтобы стать монахиней, – заявила Гвинет.
– Тем не менее, я намерена отдать свою жизнь Господу.
Бренна обвела рукой многочисленные картины на религиозные сюжеты, расставленные по всей комнате, чтобы подтвердить свое стремление. Будь она проклята, если повторит судьбу матери. Мать посвятила всю свою жизнь человеку, который не обращал на нее внимания, вырастила его детей и, в конце концов, умерла от истощения. Уж лучше жить в монастыре.
Тот факт, что епископ Хамфри отказался даже подумать о том, чтобы повесить ее картины во внутренних помещениях кафедрального собора, было еще одной причиной, почему ей было необходимо уехать из Англии в Италию, где она сможет уйти в монастырь и, возможно, стать хорошим художником.
– Я видела твою мишень. Ты одинаково хорошо владеешь кинжалом и кистью, – настаивала Адель. – Ты способна совершить это дело.
– Я практикуюсь совсем недавно, так что вряд ли…
– Ты сможешь это сделать! – воскликнула Гвинет. – Ты защитила меня от лорда Брайса. И ты подожгла бриджи сэра Эдуарда. И пустила стрелу в зад Томаса…
– Ради Бога, сестричка, прекрати болтать. – Бренна закрыла ладонями уши, не желая больше слушать перечисление ее грехов. Отец достаточно ей за них всыпал. – Эти люди заслужили то, что получили. И… – Она оглядела свою спальню, так долго служившую ей тюрьмой. – И я все еще за это расплачиваюсь.
– Я знаю о твоих планах уехать в Италию, – сказала Гвинет. – Знаю, что ты переписываешься с настоятельницей монастыря матерью Изабеллой…
Бренне стало немного не по себе оттого, что ее планы стали известны сестре. Но это было неудивительно – ведь слуги обожали Гвинет, и поэтому она знала обо всем, что происходит в замке.
– Соверши свой последний подвиг, и мы поможем тебе уехать в Италию. Я уверена, отец даст свое разрешение на то, чтобы ты ушла в монастырь.
Разрешение. Это все, что ей нужно, чтобы ее приняли в святое братство.
Адель стукнула тростью о деревянный пол. Дункан залаял и вскочил на сундук.
– У нас будут наготове люди, которые сразу же увезут тебя, как только Монтгомери будет мертв. Они будут ждать тебя за дверью, а Пантос выведет нас по подземному ходу в безопасное место у реки.
– Пантос? Мне надо совершить убийство, а потом собака поможет мне избежать гнева людей Покорителя?
Наверное, обе ее сестры обезумели.
– Вот именно, – спокойно произнесла Адель. Кот потянулся у нее на руках и громко замурлыкал. – Я рассказала Пантосу о твоем кинжале, и он согласился защитить тебя. Дункан тоже пойдет с тобой. Он очень хорошо умеет ловить кроликов.
Бренна внимательно посмотрела на свою темноволосую сестру, такую спокойную и безмятежную, вечно пребывающую в своем неземном бесплотном тумане, стараясь таким образом справляться с болью в деформированной ноге и хаосом, творящимся в мире. Честно говоря, у нее действительно было некое непонятное родство с животными, но… чтобы одна собака ее вела, а другая кормила?.. Это уже слишком.
– Вы обе сошли с ума.
Пантос сел и, глядя на нее, навострил уши.
– И ты тоже.
– Прошу тебя, Бренна. – Гвинет передернуло, и ее негнущееся свадебное платье зашуршало.
Этот наряд выглядел слишком причудливым по сравнению с поношенным и линялым шерстяным платьем Бренны. Платье Гвинет было еще одним доказательством отцовской любви. Сердце Бренны сжалось. Если бы ей только удалось завоевать хотя бы половину той отцовской любви, которую он отдавал Гвинет. Год назад отец отобрал у нее все красивые вещи. Ей все равно пришлось бы от них отказаться, когда она станет монахиней, но воспоминание об этом по-прежнему отзывалось болью в сердце.
