Заточение в затхлой северной башне ничуть не огорчало леди Бренну. Наоборот, оно ее даже радовало.

Словно бросая вызов миру, она скинула на пол свое длинное свободное, шерстяное платье, уселась голой на трехногий табурет и, взяв одну из множества кистей, стала изучать свое отражение в зеркале.

Когда Бренна оказывалась одна, вдали от всех, кто проживал в замке, она наслаждалась тем, что может отказаться от той одежды, которая определяла ее судьбу, как пешки в войне мужчин. То, что девушка отказалась выходить замуж и настаивала на том, что хочет стать монахиней, не понравилось ее отцу.

Запах лавандового масла, распространившийся в воздухе с первыми мазками кисти по пергаментной бумаге, превратил ее комнату из тюрьмы в святилище. Здесь Бренна могла заниматься живописью, предаваться мечтам. Только здесь она была свободна от предрассудков, требований и обязанностей светского общества.

Из-под ее кисти скоро появился ее собственный образ – молодая рыжеволосая аристократка, сидящая в непринужденной позе.

Скрип отодвигаемого засова на двери спальни заставил ее вздрогнуть. Кисть соскользнула, и краска оказалась смазанной.

– Черт бы вас побрал! – выругалась она и стала судорожно искать, чем бы прикрыть набросок, чтобы тот, кто войдет, не увидел, кто является моделью. Она едва успела надеть свое длинное платье, чтобы прикрыть наготу. Табурет вылетел из-под нее и с грохотом перевернулся.

– Бренна, ты должна нам помочь!

В комнату ворвалась ее сестра Гвинет в серебристо-голубом свадебном наряде. На ее голове криво сидела огромная шляпа в виде бабочки, с которой свисала густая вуаль.

С бьющимся сердцем Бренна закрыла собой только что написанный портрет, подобно тому, как мать защищает своего ребенка. Ее сослали в эту башню год назад за то, что она хотела жить своей собственной жизнью и иметь шанс самой выбрать свой путь.

Она решительно воспротивилась отцу – отказалась выходить замуж и смело заявила, что все равно сбежит из дома и уйдет в монастырь. Если отец найдет ее эротические картины, он сожжет их вместе с кистями и красками. А если их, не дай Бог, увидит главный священник города, известный святоша епископ Хамфри, она сама сгорит на костре.

– Мой жених… Джеймс… свадьба… – лепетала Гвинет. Ее голос то и дело срывался.

Из ее тщательно уложенной прически выпали отдельные золотистые локоны, и было похоже, что Гвинет в панике сама их оттуда выдрала. Шляпа совсем съехала набок, а вуаль запуталась в волосах и висела на одной шпильке.

Бренна сунула кисть в кувшин с лавандовым маслом и, повернувшись к сестре, спросила:

– Разве свадьба не состоялась сегодня утром?

Она уже несколько часов прислушивалась к звукам свадебного ликования, которые должны были доноситься из большого зала, но было странно тихо, и она решила, что гостей было слишком мало, чтобы шум был слышен в ее башне.

– Папа… в лесах… рассвет… – С трясущимися руками Гвинет бегала по комнате. Она чуть было не споткнулась о большую доску с изображением Христа, которая лежала на полу для просушки, но даже не обратила внимания на картину. – Папа… оружие…

Бренна стиснула губы. Ее тревога по поводу того, что увидят ее эротические картины, была напрасной. Гвинет была слишком озабочена своими собственными проблемами, чтобы вообще что-либо видеть, тем более картины своей сестры.

– Успокойся, сестричка. Сделай глубокий вдох.

Но Гвинет схватилась за рукав платья Бренны. Ее тонкие пальцы выглядели довольно странно на фоне испачканной краской, поношенной одежды сестры.

– Папу захватили в плен! – наконец выпалила Гвинет. Бренна похолодела.

– Боже мой! Что случилось?

– Папа устроил засаду на пути свадебного кортежа жениха, и Покоритель взял его в заложники.

Покоритель.

Джеймс Воэн, граф Монтгомери. Королевский пират, которому король приказал уничтожать контрабандистов и бунтовщиков.

Жених ее сестры.

– Черт возьми, – пробормотала Бренна и вздрогнула, вспомнив, как отец выпорол её в последний раз, когда она громко выругалась.

Бреши стиснула плечо сестры. Покоритель наказывал всякого, кто осмеливался сомневаться во власти короля Эдуарда. Говорили, что он уничтожал целые судовые команды и конфисковывал честный груз, убивая и воруя, – и все именем короля.

У Бренны с отцом были разногласия, но он все же оставался ее отцом. И она не хотела, чтобы он пострадал от рук какого-то чудовища.

– Папа хотел остановить свадьбу.

Паника, которая было охватила Бренну, вдруг сменилась яростью. Ее так долго держали взаперти, что она представления не имела о том, что происходит в их семье!

– Что за глупость! Какой же папа болван, скажу я тебе! Какого черта он устроил засаду? Я думала, он хочет, чтобы ты вышла замуж за графа.

«А ты всегда послушно делаешь то, что тебе говорят».

– Да, он хотел. Но я… я… – Слезы полились по бледным щекам Гвинет.

Бренна едва удержалась, чтобы как следует не встряхнуть сестру.

– Расскажи мне.

– Джеймс Монтгомери – настоящий зверь! Он хладнокровно убил свою последнюю жену! – Гвинет закрыла лицо руками и заревела в полный голос, – Я не хотела выходить за него замуж… и я сказала об этом папе… и…

– Ну-ну, успокойся.

Бренна обняла сестру за плечи и усадила на свою широкую кровать. Все это время Гвинет не переставала плакать и что-то нечленораздельно бормотать. От нее исходили ароматы свадьбы – свежей лаванды, шелка и полевых цветов.

В сердце Бренны закралась ревность. Обе они отказались выходить замуж. Но для нее отец выбрал заточение в башне, а ради Гвинет он объявил войну!

Она постаралась отбросить в сторону зависть и посмотрела на вазу с ярким букетом наперстянки на своем столе. Это Гвинет принесла ей цветы, когда все о ней забыли.

Разве сестра виновата в том, что отец любит ее больше?

Гвинет продолжала всхлипывать и шмыгать носом, вытирая глаза.

Глядя в открытую дверь, Бренна обняла сестру и крепко прижала к себе. Сейчас был подходящий момент для того, чтобы сбежать. Она была готова к побегу, под кроватью лежала небольшая сумка с кое-какими золотыми украшениями, едой, баночками с краской и ее любимой тонкой кистью из кабаньего волоса. У нее было письмо от матери Изабеллы, настоятельницы монастыря, расположенного вблизи побережья на юге Италии.

Брат Гиффард, странствующий монах, устроил так, что она сможет попасть на любой корабль, отплывающий в Италию в конце недели. Путешествие, разумеется, было сопряжено с опасностью, но ее должны были встретить в порту, а потом она планировала остановиться в доме своего брата до того момента, когда она сможет добраться до монастыря. Если бы Натан заранее узнал о ее планах, он попытался бы остановить ее. Но если она появится у него без предупреждения, он вряд ли откажется ее принять. Готовясь к побегу, она уже много месяцев упражнялась во владении ножом, чтобы в случае необходимости суметь защитить себя.

Если она сейчас схватит свою сумку и выбежит из комнаты, пока дверь открыта и в замке переполох, она легко сможет скрыться. Сестра выйдет замуж за Монтгомери, отца освободят, а она исчезнет до того, как ее хватятся и поймут, что произошло.

Немного оправившись после своей истерики, Гвинет начала судорожно расстегивать перламутровые пуговицы на своем платье, не отрывая при этом взгляда от Бренны.

– Гвинет! Что ты делаешь?

– Монтгомери заявил, что повесит папу на закате, если я не соглашусь выйти за него замуж. Но я не могу. Ты должна помочь мне.

О Господи! Оторвав руки Гвинет от пуговиц, Бренна стала гладить их.

– Пожалуйста, сестричка. Монтгомери – граф, к тому же богатый. Выйти за него замуж не такая уж жертва.

– Бренна, – Гвинет была готова опять зарыдать, – я видела его на ярмарке. Он порождение сатаны. Он чуть не убил человека голыми руками. Он огромный и сильный. Трое сильных мужчин еле оттащили его от несчастного.