– Итак, конгрессмен Виллард?

– Ничего особенного. Я просто решила узнать, не собираешься ли ты прилететь в Нью-Йорк.

– Зачем?

– Не будь таким прямолинейным, бога ради. Я просто подумывала пригласить несколько человек на ужин.

– Кого именно?

Алекс улыбнулся. Она была удивительна, его сестра. Паровой каток. Надо отдать ей должное, она никогда не сдавалась.

– Ну, хорошо, Алекс, не нужно сразу занимать оборонительную позицию.

– При чем здесь оборонительная позиция? Я просто хочу знать, кого ты еще собираешься пригласить. Что в этом странного? Если только в списке твоих гостей не окажется человека, который заставит всех чувствовать себя неловко. Может быть, мне стоит угадать инициалы? Тебе станет легче?

Она не удержалась и рассмеялась.

– Ну ладно, ладно. Я тебя поняла. Просто на днях я летела вместе с ней из округа Колумбия, и она выглядела потрясающе.

– Неудивительно. С таким жалованьем, как у нее, ты выглядела бы так же.

– Спасибо, дорогой.

– Всегда пожалуйста.

– Ты знал, что ей предлагают баллотироваться в Совет?

– Нет, – последовало долгое молчание, – но я не очень удивлен. А ты?

– Нет, – Кей глубоко вздохнула, – иногда мне становится интересно, понимаешь ли ты, от чего отказался.

– Безусловно, понимаю и благодарю Бога каждый день за это. Я не хочу быть женатым на женщине-политике, Кей. Эта честь должна принадлежать только таким мужчинам, как Джордж.

– Какого дьявола, что ты имеешь в виду?

– Он так занят своей практикой, что я уверен, даже не замечает, если ты проводишь три недели в Вашингтоне. Я бы это заметил.

Но он не стал говорить ей, что ее дочь тоже это замечает. Он знал это, потому что подолгу разговаривал с Амандой всякий раз, когда прилетал в Нью-Йорк. Он обедал с ней, или ужинал, или водил ее на долгие прогулки. Он знал свою племянницу лучше, чем ее родители. Иногда ему казалось, что Кей совершенно безразлична к дочери.

– Кстати, как поживает Аманда?

– Полагаю, что нормально.

– Что означает «полагаю»? – В его тоне прозвучало неодобрение. – Ты что, не видишься с ней?

– Господи, я только что сошла с этого чертова самолета. Чего ты хочешь от меня, Алекс?

– Немногого. Что ты делаешь с собой, меня не касается. Но то, что ты делаешь с ней, – это совсем другое.

– И это тоже тебя не касается.

– Разве? Тогда кого это касается? Джорджа? Он замечает, что ты не уделяешь дочери и десяти минут? Безусловно, он этого не замечает.

– Бог мой, ей уже шестнадцать. И ей больше не нужна нянька.

– Не нужна. Но ей отчаянно нужны мать и отец – как и любой молоденькой девушке.

– Я не виновата, что занимаюсь политикой. Ты знаешь, какое это всепоглощающее дело.

– Да. – Он медленно покачал головой. Именно такую жизнь она хотела навязать и ему. Жизнь с Рейчел Паттерсон, которая превратит его в просто мужа успешной жены. – Что еще?

Ему больше не хотелось с ней разговаривать. Он был сыт по горло и пятью минутами общения с ней.

– В следующем году я баллотируюсь в Сенат.

– Поздравляю. – Его голос был тусклым.

– Только не очень возбуждайся.

– Я не возбуждаюсь. Я думаю о Мэнди и о том, что это может значить для нее.

– Если я пройду в Сенат, она станет дочерью сенатора, вот что это будет значить.

Голос Кей внезапно стал злобным, и Алексу захотелось влепить ей пощечину.

– Неужели ты думаешь, что ее действительно это волнует?

– Возможно, и нет. Она полностью витает в облаках, и, возможно, ей будет наплевать, даже если я буду баллотироваться в президенты.

На какое-то мгновение в голосе Кей прозвучала печаль, и Алекс покачал головой.

– Это не главное, Кей. Мы все гордимся тобой, мы любим тебя, но существует нечто большее… – Как он может сказать ей? Как объяснить? Ее волновали лишь работа и карьера.

– Не думаю, чтобы кто-нибудь из вас понимал, что это значит для меня, Алекс. Как тяжело я работала, чтобы добиться этого, и как высоко я взлетела. Это было убийственно трудно, но я справилась. А ты только и знаешь, что возмущаешься тем, какая из меня вышла мать. А наша дорогая мамочка еще хуже. И Джордж слишком занят, кромсая людей, чтобы помнить, кто я: член конгресса или мэр города. Это немного обескураживает, малыш, мягко выражаясь.

– Уверен, что это так. Но иногда люди страдают из-за такой карьеры, как у тебя.

– Мне, вероятно, этого следует ожидать.

– Правда? Все дело в этом?

– Возможно, – устало ответила она, – я не знаю ответов на все вопросы. А мне хотелось бы их знать. Ну, а как ты? Что происходит в твоей жизни?

– Ничего особенного. Работа.

– И ты счастлив?

– Иногда.

– Тебе следует вернуться к Рейчел.

– По крайней мере, ты быстро переходишь к сути дела. Я не хочу, Кей. Кроме того, с чего ты решила, что она захочет вернуться ко мне?

– Она сказала, что хотела бы повидаться с тобой.

– О господи! – Алекс вздохнул. – Ты никогда не сдаешься, не так ли? Почему бы тебе просто не выйти замуж за ее отца и не оставить меня в покое? Ты добьешься такого же результата, разве не так?

На этот раз Кей рассмеялась.

– Возможно.

– Неужели ты действительно рассчитываешь на то, что сможешь управлять моей интимной жизнью для упрочения своей карьеры? – Эта мысль позабавила его, но он знал, что в этом чудовищном предположении кроется доля правды. – Больше всего в тебе я люблю твое нахальство.

– Это помогает мне достичь желаемого, братец.

– Уверен, что это так. Но не на этот раз, дорогуша.

– Так ты не согласен на маленький ужин с Рейчел?

– Нет. Но если ты снова увидишь ее, передай ей мои наилучшие пожелания.

Что-то внутри у него сжалось при упоминании ее имени. Он больше не любил ее. Но время от времени ему было все еще больно, когда ему напоминали о ней.

– Непременно. И все-таки подумай об этом. Я всегда могу организовать что-нибудь, когда ты прилетишь в Нью-Йорк.

– В любом случае ты наверняка будешь в Вашингтоне и слишком занята, чтобы встречаться со мной.

– Все может быть. Когда ты планируешь прилететь?

– Возможно, через пару недель. Мне нужно повидать клиента в Нью-Йорке. Я выступаю его консультантом по громкому делу.

– Ты меня приятно удивил.

– Правда? – Он прищурил глаза и посмотрел на вид из окна. – Почему? Это будет хорошо выглядеть в твоей предвыборной кампании? Я думаю, мамины читатели дадут тебе больше голосов, чем я. Конечно, если я не опомнюсь и снова не женюсь на Рейчел, – с иронией добавил он.

– Просто постарайся не попасть в какую-нибудь переделку.

– А разве я когда-нибудь попадал в переделки?

Казалось, его это позабавило.

– Нет. Но если я буду баллотироваться в Сенат, это будет жестокая борьба. Мой соперник помешан на морали, и если кто-нибудь, даже отдаленно связанный со мной, окажется замешанным в сомнительной истории, я буду по уши в дерьме.

– Не забудь предупредить маму.

Алекс сказал это в шутку, но Кей моментально ответила самым серьезным тоном:

– Я уже предупредила.

– Ты шутишь?

Он рассмеялся, представив, как его элегантная, длинноногая, дорого одетая седовласая мать совершает что-то неподобающее, поставив под удар место Кей в Сенате или еще где-нибудь.

– Я не шучу. Я совершенно серьезна. Я не могу сейчас позволить себе никаких неприятностей. Никаких скандалов.

– Как обидно.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю… Я подумывал завязать роман с бывшей проституткой, которая только что вышла из тюрьмы.

– Очень смешно. Я говорю совершенно серьезно.

– К несчастью, я тебе верю. В любом случае ты сможешь дать мне письменные инструкции, когда я прилечу в Нью-Йорк. А до этого времени я постараюсь хорошо себя вести.

– Уж постарайся. И дай мне знать, когда ты собираешься прилететь.

– Зачем? Чтобы устроить мне свидание с Рейчел? Боюсь, госпожа Виллард, что даже ради твоей карьеры я на это не пойду.