Мистер Филлипс не любил, когда она мешкала по пути в самолет, хотя репортеры и фотографы уже много лет не беспокоили их. Рафаэллу так берегли от внимания публики, что даже репортеры больше не знали, кто она такая.

Рафаэлла оставила шофера стоять около колонны и быстро вошла в книжный магазин, оглядываясь по сторонам. Шофер занял свой пост, держа в руке ее большую кожаную дорожную сумку. Со своего места он мог любоваться ее ослепительной красотой, пока она бродила между полками с журналами, книгами и сладостями. Она сильно отличалась от других пассажиров, одетых в парки, куртки и старые джинсы. Время от времени ему на глаза попадалась привлекательная женщина или хорошо одетый мужчина, но никто не мог сравниться с миссис Филлипс. Том наблюдал за тем, как она сняла с полки книгу в твердом переплете, подошла к кассиру и открыла свою сумочку.

В этот момент в здание аэровокзала поспешно вошел Алекс Хейл, держа в одной руке портфель, а в другой чехол с костюмом. Он был очень обеспокоен. Было еще рано, но ему все равно необходимо было позвонить в свой офис до того, как он сядет в самолет. Остановившись у телефонных автоматов, расположенных прямо у выхода из книжного магазина, он поставил на пол свой багаж и полез в карман брюк за монетами. Он быстро набрал номер своего офиса и по требованию оператора опустил в автомат дополнительные монеты, когда его секретарша сняла трубку. Ему необходимо было сообщить своим партнерам кое-какие новости, объяснить секретарше оставленные ей задания и, кроме того, выяснить, не поступил ли звонок из Лондона, которого он очень ждал. И когда он задавал последний вопрос, то обернулся и с радостью заметил, как последняя из изданных книг его матери переходила из рук кассира в руки женщины, одетой в норковую шубку и черную шляпку с вуалеткой. Он зачарованно уставился на женщину, когда его секретарша попросила подождать, пока она не ответит на параллельный звонок. И в этот момент Рафаэлла направилась в его сторону, держа книгу в обтянутой перчаткой руке. Ее глаза были лишь слегка прикрыты вуалеткой, а когда она прошла мимо него, он, почувствовав тонкий аромат духов, внезапно осознал, что эти глаза он видит не впервые.

– Бог мой! – прошептал он, застыв на месте и глядя вслед незнакомке.

Это была та самая женщина, которую он видел на ступеньках. И вот она здесь, идет в толпе пассажиров, держа в руке книгу его матери. Его охватило сумасшедшее желание крикнуть: «Стойте!» – но он не мог отойти от телефона, пока секретарша не ответит на его вопрос. Его глаза отчаянно разглядывали движущуюся толпу. На мгновение она снова мелькнула невдалеке, но потом, несмотря на его попытки не потерять ее из виду, снова исчезла. Спустя мгновение секретарша снова взяла трубку, чтобы дать ему неудовлетворительный ответ на его вопрос и сказать, что ей нужно ответить на еще один звонок.

– И ради этого я столько времени вишу на телефоне, Барбара?

Впервые за долгое время секретарша услышала, как он рассердился. Но она лишь успела пробормотать: «Извините», – и снова вернуться к разрывавшимся аппаратам.

А Алекс побежал сквозь толпу, словно мог найти ее, если бы поторопился. Он высматривал норковую шубку и черную шляпку с вуалеткой. Но вскоре убедился, что она исчезла из виду. Хотя, черт побери, какое это имело значение? Кем она была? Никем. Незнакомкой.

Он упрекнул себя за романтический порыв, заставивший его гоняться за какой-то таинственной женщиной через весь аэропорт. Это было все равно что искать Белого кролика в «Алисе в Стране чудес», только в его случае он искал прелестную женщину с темными глазами, элегантно одетую и, конечно же, несущую в руке книгу «Любовники и ложь», написанную Шарлоттой Брэндон. «Остынь», – сказал он себе, подходя к стойке регистрации, где уже выстроилась очередь на получение посадочных талонов. Ему казалось, что перед ним стоит целая толпа, и когда он наконец подошел к стойке, единственные свободные места оставались в двух последних рядах.

– Почему бы вам не устроить меня в туалетной комнате, раз так обстоят дела?

Он уныло посмотрел на молодого человека за стойкой, который улыбнулся ему в ответ.

– Поверьте мне, следующий после вас пассажир там и разместится. А после этого мы будем запихивать их в грузовой отсек. Самолет забит полностью.

– Это должно радовать вас.

Молодой человек обезоруживающе улыбнулся и развел руками:

– Что поделаешь, если мы так востребованы!

Они оба рассмеялись. Внезапно Алекс снова начал оглядываться по сторонам, ища ее, и снова эти поиски были безуспешны. В минуту временного помешательства он чуть было не спросил юношу за стойкой, не видел ли он ее. Но тут же опомнился, решив, что его примут за сумасшедшего.

Получив посадочный талон, Алекс занял свое место в очереди у ворот. Ему было о чем подумать: о клиенте, которого он должен встретить в Нью-Йорке, о своей матери, о сестре, о своей племяннице Аманде. Но женщина в норковой шубке снова вторглась в его мысли, как и в ту ночь, когда он увидел ее плачущей на ступеньках. А может быть, он окончательно свихнулся и это была не та же самая женщина? Он улыбнулся. Преследующие его призраки даже покупают книги его матери. Может быть, это психоз и он действительно сходит с ума? Эта мысль позабавила его. Очередь медленно продвигалась, и он достал из кармана посадочный талон. И вновь вернулся мыслями к тому, что ему предстояло сделать в Нью-Йорке.

Рафаэлла быстро села на свое место, пока Том укладывал ее сумку под сиденье, а стюардесса взяла у нее из рук прелестную темную норковую шубку. Весь персонал на борту предупредили этим утром, что с ними полетит очень важная персона, но она будет путешествовать во втором классе, а не в первом, что, очевидно, являлось ее постоянным выбором. Она годами убеждала Джона Генри, что так будет намного легче сохранить анонимность. Никому и в голову не придет обнаружить жену одного из самых богатых людей в мире среди домохозяек, секретарш, коммерсантов и детей, летящих вторым классом. Когда ее, как обычно, первую сажали в самолет, она быстро устраивалась в предпоследнем ряду, где всегда предпочитала сидеть. Там она становилась почти невидимкой. Рафаэлла также знала, что персонал приложит все усилия, чтобы не сажать никого рядом с ней, так что она была почти уверена, что будет сидеть в одиночестве в течение всего полета. Она поблагодарила Тома за помощь и проводила его взглядом, в то время как первые пассажиры стали подниматься на борт.

Алекс в толпе других пассажиров медленно продвигался по узкому трапу к двери, в которую люди один за другим просачивались в огромный самолет. Улыбающиеся стюардессы приветствовали их, проверяли посадочные талоны и показывали им их места. Пассажиры первого класса уже сидели в своем уединенном отсеке, отгороженные от любопытных взглядов двумя задернутыми занавесками. В основном салоне люди начали устраиваться на своих местах, выставляя в проход слишком громоздкую ручную кладь или запихивая портфели и свертки в багажные полки над головами. Стюардессам приходилось сновать взад и вперед, уговаривая пассажиров укладывать под сиденья все, кроме шляп и пальто. Для Алекса это была хорошо знакомая ситуация, и он пробирался к своему месту, уже зная, где оно расположено. Свой чехол с костюмом он сдал стюардессе при входе, а портфель планировал затолкать под сиденье, достав прежде несколько документов, которые собирался почитать во время полета. Он как раз думал об этом, пробираясь к задним сиденьям и стараясь не сталкиваться с остальными пассажирами и их детьми. На секунду он снова вспомнил о той женщине, но было напрасно надеяться встретить ее здесь. Ее не было в толпе, ожидавшей посадки, поэтому он знал, что в этом самолете ее нет.

Он добрался до своего сиденья и аккуратно засунул под него свой портфель, собираясь сесть в кресло. С некоторым недовольством он заметил сумку под соседним с ним сиденьем и с разочарованием осознал, что в полете будет не один.