Он лишь понадеялся, что у его соседа будет столько же работы, как и у него. Ему не хотелось, чтобы его отвлекали разговорами. Он устроился в кресле, вытащил свой портфель и достал два документа, радуясь, что его сосед временно испарился. И лишь несколько мгновений спустя он почувствовал движение рядом с собой и машинально перевел взгляд с документа, который он читал, на пол. Он с интересом уставился на пару элегантных и дорогих черных туфель из кожи ящерицы, украшенных маленькими золотыми застежками. Гуччи, автоматически отметил он. В следующее мгновение он заметил, что щиколотки были гораздо привлекательнее, чем туфли. Чувствуя себя как школьник, он перевел взгляд выше, на длинные элегантные ноги, потом на подол черной юбки, на французский костюм и на обращенное к нему лицо. Ее голова была слегка склонена набок. У нее был такой вид, словно она собиралась задать ему вопрос, и при этом прекрасно понимала, что он только что осмотрел ее с головы до ног. Но когда Алекс поднял глаза, чтобы взглянуть на ее лицо, он испытал настоящее потрясение. Непроизвольно он поднялся и проговорил:
– Бог мой, это вы!
Она, казалось, была потрясена не меньше, услышав эти слова, и только изумленно смотрела на него, пытаясь понять, что он имел в виду и кто он такой. Похоже, он думал, что знал ее, и она с ужасом предположила, что он когда-то давно видел где-то ее фотографию или читал о ней в прессе. Возможно, он и сам был представителем прессы, и на несколько мгновений ее охватило желание повернуться и убежать. Ведь в самолете она станет его пленницей на несколько часов. Растерявшись, она крепче прижала к себе сумочку и стала пятиться от него; ее глаза были широко раскрыты, и в них застыл испуг. Рафаэлла собиралась найти стюардессу и настоять на том, чтобы на этот раз ее разместили в первом классе. Или, может быть, было еще не поздно попросить их высадить ее. Она может улететь в Нью-Йорк следующим рейсом.
– Я… Нет… – тихо пробормотала она, отворачиваясь от него, но не успела сделать и шага, как почувствовала его руку на своей. Он видел ужас в ее глазах, и сам испугался того, что натворил.
– Нет, не нужно.
Она обернулась, сама не осознавая этого. Все ее инстинкты продолжали твердить ей, что нужно бежать.
– Кто вы?
– Алекс Хейл. Я просто… Дело в том…
Он мягко улыбнулся ей, испытывая огорчение из-за того, что видел в глазах этой прелестной женщины. В них были грусть и страх. Наверное, еще и боль, но этого он пока не знал. Единственное, что он чувствовал, – он не мог дать ей возможности убежать, не на этот раз.
– Я видел, как вы купили это в аэропорту.
Он взглянул на книгу, которая все еще лежала на ее сиденье, но Рафаэлла не поняла, при чем здесь это.
– И я… я видел вас однажды на ступеньках, между Бродерик и Бродвеем, примерно неделю назад. Вы… – как он мог сказать ей сейчас, что она плакала? Это только снова заставило бы ее убежать от него. Но его слова, казалось, ошеломили ее, и она посмотрела на него пристально и внимательно. Похоже, она вспомнила эту встречу, и на ее лице медленно проступил румянец.
– Я… – Она кивнула и отвела взгляд в сторону. Возможно, он не был папарацци. Возможно, он был просто сумасшедшим или глупцом. Но она не хотела сидеть пять часов рядом с ним, размышляя, почему он взял ее за руку и сказал: «Бог мой, это вы!» Но пока она неподвижно смотрела на него, задумавшись, а его глаза удерживали ее на месте, по громкоговорителю объявили, что все должны занять свои места. Алекс слегка подвинулся, чтобы дать ей возможность пройти к ее креслу.
– Почему вы не садитесь?
Он стоял, сильный, высокий и красивый, и, словно не в силах избежать его, она молча прошла и заняла свое место. Она положила свою шляпу на полку над головой прежде, чем Алекс занял свое место, и ее волосы заблестели как шелк, когда она наклонила голову и отвернулась от него. Она, похоже, смотрела в окно, поэтому Алекс не стал продолжать разговор и устроился в кресле, оставив между ними одно свободное место.
Он чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Она была так же прекрасна, как и той ночью, когда сидела на ступеньках, закутанная в рысью шубку, и ее заплаканные глаза смотрели на него, а слезы ручьями стекали по щекам. Это была та самая женщина, сидевшая теперь всего в нескольких дюймах от него, и он всем сердцем стремился приблизиться к ней, дотронуться до нее, обнять ее. Это было сумасшествием, он понимал. Она была совершенной незнакомкой. И он улыбнулся про себя. Это слово идеально подходило ей. Она казалась совершенной во всем. Он смотрел на ее шею, руки, на то, как она сидела, и видел в ней только совершенство. И когда он на мгновение увидел ее профиль, он уже не мог оторвать взгляда от ее лица. Но, понимая, насколько он заставляет ее чувствовать себя неловко, Алекс схватил документы и тупо уставился на них, надеясь, что она решит, будто он забыл о своем увлечении ею и занялся чем-то другим. И только после взлета он увидел, что она смотрит на него, и краешком глаза заметил, что ее взгляд был напряженным и беспокойным.
Не в состоянии дольше продолжать эту игру, Алекс повернулся к ней и посмотрел на нее мягким взглядом с нерешительной, но теплой улыбкой.
– Извините, если напугал вас. Просто… Я обычно никогда так не веду себя, – его улыбка сделалась шире, но она не улыбнулась в ответ, – я… Не знаю, как это объяснить.
На мгновение он действительно почувствовал себя сумасшедшим. Он мучительно пытался подобрать подходящие слова, но она просто смотрела на него без всякого выражения на лице. Только в ее глазах было запрятано то чувство, которое так тронуло его, когда он увидел ее в первый раз.
– Когда я встретил вас той ночью на ступеньках, вы… – Он набрался мужества и решил выложить все начистоту. – Вы плакали. Когда вы посмотрели на меня, я почувствовал себя таким беспомощным… А потом вы исчезли. Просто испарились. И в течение всех этих дней меня это беспокоило. Я продолжал вспоминать, как вы выглядели, со слезами, катящимися по щекам.
По мере того как он говорил, ему казалось, что ее взгляд смягчался, но выражение лица оставалось прежним. Он снова улыбнулся и пожал плечами.
– Может быть, я просто не выношу женских слез. Но воспоминание о вас мучило меня всю эту неделю. И вдруг сегодня утром вы появились передо мной. Пока я звонил в свой офис, я смотрел на даму, покупающую книгу, – он улыбнулся, глядя на знакомую обложку, не разъясняя ей, насколько эта обложка была ему знакома, – и тут я обнаружил, что это вы. Это было просто сумасшествием. Такое случается только в кино. Неделю у меня из головы не выходил ваш образ… как вы сидите на ступеньке и плачете. И вдруг неожиданно вы появляетесь передо мной, и такая же красивая.
На этот раз она улыбнулась в ответ. Он был приятным человеком и казался очень молодым. Чем-то он напомнил ей ее брата, который в пятнадцать лет влюблялся каждую неделю.
– А потом вы снова исчезли, – продолжал Алекс с отчаянием, – я повесил трубку, а вы растворились в воздухе.
Рафаэлла не хотела объяснять ему, что через боковой выход ее провели служебными коридорами прямо к самолету. Но Алекс казался озадаченным.
– Я даже не видел, как вы садились в самолет, – он заговорщически понизил голос, – скажите мне правду, вы волшебница?
Он выглядел совсем как ребенок, и она не смогла сдержать улыбки.
Она смотрела на него смеющимися глазами, больше не сердясь и не испытывая страха. Он был немножко сумасшедшим, немножко слишком молодым и романтически настроенным, и она чувствовала, что он не причинит ей вреда. Он был просто очень милым и откровенным. И на этот раз она с улыбкой кивнула ему:
– Да, я волшебница.
– Ага! Я так и думал. Волшебница. Это потрясающе!
Он откинулся в кресле с довольной улыбкой, и она улыбнулась ему в ответ. Все это забавляло ее. И ничего плохого с ней не могло случиться. В конце концов, они были в самолете. Он был посторонним человеком, и она никогда снова не увидит его. Стюардесса уведет ее практически в ту же минуту, когда самолет коснется посадочной полосы в Нью-Йорке, и она снова будет в безопасности, среди своих близких. Всего лишь один раз было забавно поиграть в эту игру с незнакомцем. И она действительно вспомнила его теперь. Той ночью, когда она в приступе отчаянного одиночества выбежала из дома и села на широкую ступеньку лестницы, спускавшейся к заливу. Она подняла глаза и увидела его. И прежде чем он смог подойти к ней, ускользнула через сад. Размышляя об этом, она заметила, что Алекс снова улыбнулся ей:
