Слов нет, было бы лучше попытаться все сделать тихо, "бэз шума и пыли", как говорил покойный Папанов. Да только если допустить, что милиция тут оказалась не случайно, в квартире может оказаться засада. И тогда попадешь прямо в руки ментам. Лучше не рисковать!.. Сюда бы огнемет «Шмель» — от одного выстрела во всей квартире не осталось бы ничего целого и никого живого! Да только великоват он, его просто так в сумке не потаскаешь…

Пора!

Киллер быстро, но без суеты, отточенным выверенным движением достал из сумки первый гранатомет, вскинул его на плечо, мгновенно поймал в прицел нужное окно, взял небольшое упреждение и нажал спуск. Грохнул выстрел… Даже не взглянув в сторону вырвавшейся из зеленой трубы гранаты, Джонни бросил использованный ствол в сумку и выхватил из нее вторую трубу. Он сделал это настолько быстро, что грохот взрыва донесся до него едва ли не позже того, как он выпустил вторую гранату — теперь по стоявшему на автомобильной площадке «уазику». Столь же стремительно схватил третий гранатомет и опять пальнул по дому — по окну, из которого уже клубами выливался поток дыма и пыли.

Потом Джонни уронил в сумку последний использованный ствол, вдавил до щелчка кнопку ликвидатора, бросил туда снятые перчатки, поспешно, но стараясь не привлекать излишнего внимания, вышел на тротуар, торопливо пересек улицу и нырнул во двор. Здесь он оглянулся. В том месте, где он оставил сумку, скручивался жгутом поток огня.

Все! Теперь пусть ищут, пусть что-то доказывают. Разлившийся из ликвидатора полыхающий напалм надежно уничтожит малейшие следы киллера. Разве что кто-то его увидел. Ну да пусть ищут! В Москве одних приезжих-проезжих в сутки прокручивается до двух миллионов, не считая почти десять миллиончиков своих, коренных и лимитных.

…Борис только начал — сбивчиво и бестолково — рассказывать участковому о своих подозрениях. И тут, вышибив раму, в комнату ворвалась первая граната. Старший лейтенант Захаров погиб мгновенно, так и не успев понять за что — выстрел угодил в потолок прямо над его головой, и взрывная волна в одно мгновение смяла, растерзала его тело, в довершение на него рухнула тяжелая стеклянная люстра. Сидевший в углу Малахай дико взвыл — в него пришелся основной удар мелких, острых и горячих осколков, в мгновение ока нашпиговавших его вальяжно раскинувшийся в кресле торс. Самого Бориса металл пощадил, горячая волна лишь отшвырнула его к телевизору. Однако тут же взорвался кинескоп и навстречу катящемуся по полу телу ударило толстое колотое стекло. Комната мгновенно наполнилась удушливым дымом, сухой цементной пылью, запахом сгоревшей взрывчатки. Кое-где на обломках мебели начал заниматься огонь… Ничего не соображая, опрокидывая стоявшие на полу у дивана бутылки и стаканы, оглушенный Борис на карачках, по-собачьи, подлез, попытался втиснуться под крохотный журнальный столик, стоявший рядом с диваном. В этот момент в комнате грохнул еще один взрыв. По стенам, полу, потолку, по крышке столика дробно простучали осколки… Борис больше ничего не соображал. Он дико заорал, вскочил, отшвырнув в сторону столик, и прямо сквозь занимающийся пожар бросился к входной двери. Вслед ему неслись истошные крики раненого Малахая, которого все плотнее окружало пламя горящего паркета.

…- Так, понимаешь, подъезжаю это я, а у него из-под комбеза ручка, вроде как пистолетная, понимаешь, это торчит. Я, естесно, его за жабры: что, мол, и откуда… А он мне это смотрит и, понимаешь, так, не боится, вроде как честный, говорит: а ты, говорит, начальник, меня это защитишь, если, говорит, бандюки наедут? Я и думаю: бензоколонка за городом, время полчетвертого утра, трасса пустая, и в самом деле, это думаю… Так я ему говорю: а «крыша» твоя как же? А он мне это: а что, говорит, эта «крыша», пока они приедут или пока вы приедете, этот бандит-одиночка уже башли отымет, слиняет и тогда ищи-свищи…

— Это точно.

— Вот и я также рассудил. Как это ни говори, а бандюки и есть банднюки… Так я ему и говорю: ладно, говорю, я твою эту «пушку» не видел, только ты в следующий раз ее не выставляй наружу, как хрен в брачную ночь…

— Ха-ха-ха!..

— Вот… Только я это говорю у нас лимит на бензин… Он говорит: без базара, говорит, начальник, сейчас зальем… А я говорю: там еще канистры в «обезьяннике» стоят… А он мне: крутовато это будет, начальник…

— Так ведь и правда…

— А то я сам не понимаю… Ладно, говорю, за канистры заплачу… Только давай это так: ты мне канистры бесплатно девяносто шестым, мне домой, а за бак я это заплачу, только ты мне квитанцию дай, для отчета… На том и разошлись.

Стоявшие возле машины милиционеры просто трепались ни о чем. Так нередко бывает, когда люди не знают, куда девать свободное время. А тут как раз такой случай. Вовка Захаров какого-то черта вдруг выпросил у начальника райотдела машину с подкреплением и рванул сюда. Сам он сейчас поднялся к кому-то наверх, а им двоим велел дожидаться его тут. Оно, понятно, на свежем воздухе приятственнее, чем в душной «дежурке», да только ведь все равно делать не хрена.

Раздавшийся откуда-то сверху взрыв заставил их обоих обернуться. Из одного из окон здания, вытянувшегося вдоль бульвара, клубами валил дым.

— Что это было?.. — только и успел проговорить один из них.

Следующая граната угодила точно в «уазик». Взрыв разметал их обоих — и тут же на раненых хлынула волна горящего бензина, того самого, о котором рассказывал водитель.

— Помогите!.. — по асфальту пытался ползти горящий комок не желающей умирать обреченной плоти.

Да только кто ж ему мог помочь?

…В это время в своей квартире в трубку отчаянно орал пожилой седой мужчина:

— Я его видел! Я его опознаю!.. Только быстрее, пока он не ушел…

— Да о ком вы? — пыталась вклиниться в его крик дежурная по "02".

— Вы что, еще не знаете? — опешил мужчина.

— О чем?

— На Ореховом бульваре только что стреляли из гранатомета… Быстрее приезжайте, пока он еще не скрылся.

…Однако было поздно. Джонни уже стоял у знакомой двери, стучал по филенке — дверной звонок у Веры давно не работал. «Глазок» затемнился, в лестничной полутьме женщина пыталась высмотреть, кто пришел. Потом дверь распахнулась.

— Привет! — улыбнулся Джонни.

Его встретили приветливая улыбка и урчание рыжего ухоженного котика.

— Далеко еще?

Кермач ехал неторопливо, готовый при необходимости перестроиться для поворота — как налево, так и направо. Он толком не знал, куда ехать, а старший никак не мог сориентироваться, лихорадочно елозил пальцем по схеме, пытаясь отыскать нужный переулок.

— Сейчас, Кермач, сейчас…

Справа проплыл бетонно-стеклянный куб Дома детского творчества, или как там нынче именуются бывшие дворцы пионеров?

— Скоро проспект Жукова, — проинформировал водитель. — Нам дальше?..

— Сейчас, погоди еще чуток…

Наконец Кермачу это надоело. Он решительно подрулил к бордюру и остановился.

— Давай адрес, Костян, я сам разберусь.

Костян, один из тех двух псевдомилиционеров, которые вместе с Самураем захватывали «КамАЗ», неловко протянул водителю схему дорог, взятую в «бардачке» машины Кермача и вытащенную из кармана измятую бумажку. Тот едва взглянул на указанный адрес и тотчас громко хмыкнул.

— Так мы почти на месте. Из тебя штурман…

Он стронул машину с места, проехал еще немного вперед и решительно вывернул направо, в просвет между домов.

— А как же адрес?.. — не понял Костян. — Это ж не та улица…

— Ту, что надо, мы уже проехали, — пояснил Кермач. — Сейчас я остановлюсь вон там, у забора детского садика, возле трансформаторной будки. А ты пройдешь вон туда, к тому дому, а там уже сам сориентируешься.

Он оказался прав, с уважением отметил про себя Костян.

У водителей вообще память на улицы и маршруты просто феноменальная… Надо ж, указал почти в самую точку!

На всякий случай еще раз сверившись с бумажкой, он направился к нужному подъезду. Квартира на первом этаже — это хорошо, меньше вероятности напороться на постороннего, который может его запомнить. Судя по всему, квартира — «хрущевка», одно-, максимум двухкомнатная. Это отлично, не придется рыскать по апартаментам.