Обнаружение этой квартиры — редкостная удача для оперативника. Потому что система, которую разработал этот умница от криминала, бывший сотрудник советских спецслужб, имела единственное слабое звено — момент контакта главаря с исполнителем, причем именно тот момент, когда главарь будет передавать что-либо вещественное: фотографию и материалы о будущей жертве или же деньгами за выполенный заказ. Эту миссию главарь, будучи человеком подозрительным, не доверял никому — потому что был единственным, кто знал всех своих людей и не желал, чтобы они входили в контакт друг с другом.

И вот сегодня наблюдатель из «наружки» сообщил, что главарь прибыл на обнаруженную конспиративную квартиру. Тут же по тревоге подняли группу Струшникова. Сейчас он сидел в припаркованном неподалеку от местного отделения милиции невзрачном фургончике с тонированными, тщательно занавешенными окошками, в фургончике, напичканном электроникой, перед несколькими мониторами, отображающими участки обширной территории, где должна была проводиться операция. Не так часто в последнее время случается, чтобы на задержание двоих (не принимая во внимание телохранителей, которые уже маячили на межэтажных площадках выше и ниже находящейся под наблюдением квартиры) преступников привлекались такие силы и средства. Впрочем, это было вполне оправданно — если сейчас удастся взять с поличным обоих преступников, банда, как единая централизованная мафиозная единица, перестанет существовать; кого-то из рядовых исполнителей возьмут за жабры, кто-то скроется, заляжет на дно, ну а кто-то, передрейфив, вообще откажется от криминальной деятельности. Даже если кто-то из бандитов уцелеет и решит продолжать занятия своим ремеслом — что, понимал Струшников, просто неизбежно — даже в таком случае этим подонкам придется действовать на свой страх и риск, самим искать заказчиков, а потому и вычислить их будет куда проще.

— Я — "первый", — донеслось из динамика. — Со стороны улицы Девятьсот пятого года движется парочка.

— Вижу, — отозвался Струшников. — Пропускай.

На экране и в самом деле было видно, как из-за поворота к нужному подъезду направляется пожилая, несомненно семейная пара — мужчина покорно и устало тащил гроздь полиэтиленовых пакетов, идущая рядом налегке женщина ему что-то раздраженно выговаривала.

— "Лесопилка"… — охарактеризовал женщину сидевший рядом оператор. — Явно не любовники.

— Это точно, — вздохнул Струшников.

Вспомнилось, как сам на днях так же тащил домой продукты с оптового рынка, а жена полоскала мозги насчет того, что мог бы по такому случаю на службе взять машину… Да уж, появившаяся пара — явно супружеская чета, любовники редко так себя ведут.

— "Второй", принимай и на всякий случай проконтролируй! — тем не менее сказал он в микрофон.

В самом деле, кто его знает: может, такое поведение — лишь форма прикрытия на случай наблюдения. Преступники тоже ведь не дураки, умеют глаза "замыливать".

— Ну конечно, лапушка, — нежно проворковал в ответ Олег. — Конечно, хорошая моя…

Ему досталась самая приятная роль — он с сотрудницей отдела изображал в подъезде влюбленную парочку. Чем он теперь нагло пользовался.

В динамике снова послышались смешки остальных участников операции.

— Вот чума… — не выдержал и оператор.

Струшников на этот раз промолчал. Скажешь что-то, а этот балабол опять какую-нибудь шуточку в эфир отчебучит.

В динамике послышался приглушенный звук работающего лифта.

— Счастливые люди! — после паузы проговорил Поспелов. — Поднялись на лифте на свой шестой этаж и могут заниматься чем угодно… Милая моя, а чем бы мы с тобой занялись, если бы сейчас оказались на шестом этаже, да в отдельной квартире? — балагурил он.

Шестой этаж… Так и есть, не совпадает, — понял завуалированную информацию Струшников.

— А там у них, наверное, куча детишек и внуков ждет, пока им поесть приготовят, — с готовностью подхватила треп девушка-напарница. — Так что мне с тобой сейчас в подъезде лучше, чем им в отдельной квартире, но со своей сопливой ребятней…

— Сопливой! — с деланным возмущением воскликнул Олег. — Так это ж и у тебя такие же сопливые когда-то будут! И ты будешь уверена, что именно у твоих сопливых — самые лучшие сопли в мире… Слушай, а может, прямо сейчас и начнем заниматься воспроизводством ребятни, у которой вообще не будет соплей?..

Смешки в динамике прозвучали едва ли не в резонанс.

— А что, и начнут, — уже откровенно засмеялся кто-то в динамике. — Слышь, Олежка, не смеши и не дразнись, а то если вы там начнете продлением рода заниматься, у меня вместо свечи в резьбу «движка» что-нибудь другое попадет…

Тесный от приборов салон микроавтобуса заполнился дружным мужским хохотом, хлынувшим из динамика. Все — не все, но смеялись многие: и «первый», копошившийся во дворе с «заглохшей» оперативной машиной, и оба «третьих», засевших в квартире, расположенной на одной площадке с криминально-конспиративной, и «верхолазы» на крыше, и наблюдатели с мощной аппаратурой в доме напротив…

— Так ведь зато как искрить будет! — под новую вспышку хохота добавил кто-то. — Никакая свеча не нужна.

— Только контргайкой зафиксировать не забудь!.. Ты представляешь, домой приходишь, а у тебя — искрит, да еще с контргайкой…

— И резиновый изолятор номер два надень! Во жена удивится…

Эфир раскалывался от скабрезного мужского хохота.

— Прекратить! — рявкнул Струшников, сам с трудом сдерживая смех, представив себе отдельского водителя, Николая, у которого что-то, вставленное в цилиндр вместо свечи, искрит в "изделии номер два".

— О! Первая искра уже пошла!

Кто именно это сказал, начальник не понял. Однако стало ясно, что волну веселья пора прекращать.

— Всем внимание! — стараясь говорить как можно весомее, произнес он. — Поспелов — выговор. Николай — выговор. Остальным замечание. Как поняли?

— Есть!

Смех прекратился. Но даже в этом коротком ответе, который произнесли несколько голосов, слышались довольные нотки — каждый представлял, как к вечеру будет пересказывать шутку про искры и "резиновый изолятор номер два".

Какое-то время в эфире царила относительная тишина; все микрофоны добросовестно пересылали в фургончик только приглушенные звуки летнего дня, характерные для тихого московского дворика, — отдаленный шум машин, шаги множества башмаков и туфель, чириканье городских птиц, какие-то стуки, отдаленную музыку да негромкий голос Поспелова, который понял, что здорово разозлил начальника, и теперь старался загладить впечатление, нашептывая что-то напарнице, отрабатывая свою самую завидную роль.

Эфир прорезался очередной информацией:

— Шеф, тут появился какой-то подозрительный тип… Не знаю, имеет ли он к нам отношение…

— Кто говорит? — мгновенно встрепенулся Струшников.

— Я — "пятый".

"Пятый" находился дальше всех — он с угла осуществлял внешнее наблюдение одновременно за Зоологическим и Волковым переулками, из которых можно попасть в нужный двор.

— Что там?

— Какой-то молодой парень на углу Малой Грузинской отпустил машину, осмотрелся и идет в нашу сторону.

Да, «пятый» прав, это и в самом деле может оказаться подозрительным. Почему бы не подъехать прямо к дому, а не отпускать машину у угла Малой Грузинской, чтобы потом пилить пешкодралом лишнюю сотню-другую метров? Конечно, этому может быть объяснение, например, водитель-"левак" отказался делать лишний крюк. Но все же…

— Понял. «Первый», на всякий случай принимай!

На мониторе было хорошо видно, как из арки вышел и неторопливо направился к нужному подъезду молодой, спортивного вида, парень.

— Дай-ка мне его покрупнее, — попросил Струшников оператора.

— Без проблем, — отозвался тот и опытно прошелся пальцами по кнопкам клавиатуры компьютера.

Теперь на экране стало хорошо видно, как парень на ходу настороженно оглядел двор, на мгновение задержал взгляд на «первом», который, ни разу не оглянувшись на него, продолжал ковыряться в моторе.