Существует бесчисленное множество способов убить человека, но самый утонченный и губительный — искалечить невинную душу, отвергая или унижая ее уникальность и достоинства. Мы стали жертвами этого преступления еще давно, когда были слишком маленькими, чтобы защитить себя от жесткого нападения, которое все называют «правильным воспитанием ребенка». С самого начала нас сравнивали друг с другом. Мы соревновались за оценки, место в футбольной команде или роль в школьной пьесе. Чтобы попасть в колледж, мы подвергались тестированию, и результаты оценивались по сравнению со средними общенациональными показателями. В юридических школах практикуется тест LSAT — вступительный тест юридического факультета — и тех, кто его не проходит, выбраковывают.

Как учит деспотичная политкорректность, мы должны отказаться от своих предубеждений, потому что они бросают мрачную тень на наши души. Подчиняясь ее указаниям, мы маршируем в толпе патриотичных знаменосцев, несмотря на то что не уверены в справедливости действий своей страны. Эпидемия одинаковости поразила нас всех, так что мы не осмеливаемся хлопнуть дверью, чтобы не быть отверженными блеющим стадом.

Уроки больших пальцев. Взгляните на свои большие пальцы. На них есть отпечатки, отличные от всех других в мире, отличные от отпечатков любого человеческого существа, которое когда-либо жило или будет жить на этой земле. Отпечатки ваших больших пальцев уникальны. Почему же тогда мы не можем понять, что квинтэссенция нашей личности (назовем ее душой) так же уникальна и отличается от душ всех других живущих людей и всех тех, которые будут рождены в будущем?

Я очень люблю открывать разницу между собой и людьми, с которыми встречаюсь. Хотя мы во многом и похожи, но тем не менее отличаемся друг от друга, как бриллиант от рубина, при этом каждый камень остается уникальным, великолепным и драгоценным. Именно в силу этого отличия нас нельзя сравнивать, а следовательно, каждый из нас отвечает всем требованиям.

Мы можем стать человеком своей мечты только когда осознаем, что самым ценным качеством является уникальность и что эта мечта должна исходить от нашего идеального «я». Наши отличия достойны преклонения, обязаны своим происхождением ДНК — они требуют понимания и признания. Наша уникальность — величайший подарок творения. Но к тому моменту, когда мы готовы утвердиться в мире, наши достоинства гибнут — ведь мы становимся послушниками в ордене единообразия.

Мне грустно, когда я вижу, как адвокаты пытаются подражать другим адвокатам. Пытаться подражать кому-либо — все равно что отнести ростовщику идеальную жемчужину, чтобы обменять ее на поддельный бриллиант. Именно на этом основана сегодняшняя реклама с участием знаменитостей. Когда Майкл Джордан обнимает шиповки «Найк», имеется в виду, что вы можете стать чуть-чуть похожим на Майкла Джордана, если выложите пару сотен за кроссовки этой фирмы. Я старался не вливаться в толпу ходячих мертвецов, которые подражают друг другу и тем самым добровольно отказываются от жизни.

Сила личности в зале суда, способность торгового агента заключить сделку исходит из уникальности. Горячего оратора легко победит тот, кто сохраняет свое «я», стоя перед лицом, принимающим решение. Недавно я наблюдал за одним адвокатом в зале суда. Он был небольшого роста, с животиком и облысевшей головой, на которой оставшиеся по бокам волосы были острижены так коротко, что уши из-под них торчали, словно блюдца. Его ноги напоминали утиные лапы. На носу-картошке ненадежно балансировали очки. Он часто мигал, когда говорил своим тонким, скрипучим голосом. И тем не менее в нем чувствовались сила и авторитетность. Несмотря на то что этот адвокат выглядел робким и неуклюжим, создавалось впечатление, что он доволен собой и не замечает своих вопиющих недостатков. Глядя на него, вскоре забываешь, что он мало напоминает морского пехотинца. На нем был плохо сидящий костюм, но его авторитетность и стиль поведения не были агрессивными по отношению к присяжным и другим участникам заседания, и, кроме того, он был явно искренен и непоколебимо убежден в правоте своего дела.

Я начал восхищаться смелостью этого человека. Время от времени он отпускал скромные шутки, в основном смеясь над собой. Его ранимость ощущалась почти физически. Мне очень понравился этот человек, я болел за него, потому что видел его уникальность, его большое сердце, застенчивую улыбку и привлекательность, которой не обладала ни одна кинозвезда. Разумеется, он выиграл дело.

После суда я поговорил с этим адвокатом. Он представлял родителей, которых ложно обвинили в издевательстве над ребенком, и, когда он говорил, на его глаза навернулись слезы.

— Худшее, что может случиться с отцом, — несправедливые обвинения в причинении ущерба своему ребенку. Он невиновен! — И на глазах его снова навернулись слезы. Он обращался ко мне, а не к присяжным.

— В вас огромная сила, — сказал я.

Он с удивлением посмотрел на меня:

— Сила?

Он казался очень хрупким.

— Да, — ответил я. — Она идет от любви к людям. Любовь заразительна, как часто повторял я. Кроме того, ваша сила кроется еще в одном. По-моему, вы удовлетворены собой.

Он насмешливо взглянул на меня. Потом кивнул и произнес:

— Я — это все, что у меня есть. И этого достаточно.

И был прав на сто процентов.

Видение: волшебная дверь. Если бы я мог дать подарок каждому читателю, это было бы видение будущего, в котором ваше уникальное «я» было бы полностью открыто и оценено по достоинству. Мне преподнесли этот подарок мои родители и некоторые учителя, которым я до сих пор благодарен. Однако это видение можно уничтожить, разбить одним неосторожным заявлением. Наша психика крайне хрупка, к ней нужно относиться с большой заботой. Помню Вильму Линфорд, учительницу риторики в средней школе, которая сказала, что у меня прекрасный голос, наверное, предвидя, каким он сделается, когда станет ломаться в подростковом возрасте. Но, повзрослев, я принял ее видение, стал брать уроки пения и даже подумывал, не петь ли мне в опере.

Судья Франклин Б. Шелдон, снимавший с меня три шкуры, когда я был начинающим адвокатом, однажды отвел меня в свой кабинет и произнес: «Когда-нибудь ты станешь великим адвокатом». У него было собственное видение, кем может стать мямлющий, испуганный новичок, и он поделился им со мной.

Я также помню одного судью из юридической школы, который, критикуя мою роль в инсценировке судебного разбирательства, сказал: «Вы никогда не станете адвокатом, мистер Спенс. Я бы на вашем месте бросил это занятие и поискал дело, более соответствующее вашим талантам: например, занялся бы продажей недвижимости или чем-то вроде того». Меня долго преследовала эта жестокая оценка, потому что и в молодом, и в зрелом возрасте мы склонны воспринимать чужое видение как собственное и развивать его.

Но видение, которым мои родители поделились со мной, победило, как и видение моей жены Имаджинг. Я мог делать все, что меня заинтересует, и я решил стать успешным адвокатом. Позже мой литературный агент Питер Лампак поделился своим видением относительно моей способности писать. Он полагал, что со временем я могу стать успешным автором. Мне везло на доброту и видение любящих людей. Что же касается раздражительного старого судьи, предрекшего мне мрачное будущее, то он сам мало чего добился в судах и с легкостью лишал всех остальных возможности на успех. Такие люди часто занимают высокопоставленное положение, но из-за отсутствия уважения к себе и низкой самооценки радуются неудачам окружающих.

Я вспоминаю женщину с трехлетней дочкой по имени Бетси. Девочка родилась слепой. Ее мать входила в хорошо известную религиозную секту. Она сказала: «Знаете, дети рождаются с первородным грехом. Они не знают разницы между добром и злом. Специально для Бетси у меня в шкафу висит ремень». Слепа была не девочка, а ее мать. И не Бетси, а мать не ведала разницы между добром и злом. Такие родители представляют опасность для человеческого рода: они уничтожают видение. Видение, особенно детское, имеет волшебную силу преображать ребенка, раздвигать шторы и распахивать двери навстречу прекрасным возможностям, которые жизнь предоставляет каждому из нас.