Подхожу к мальчишке и, нагнувшись, касаюсь его щеки:

— В чем дело, Ачи? Помнится, у нас и так были проблемы с взаимопониманием, не нужно заставлять меня гадать, ладно? — он отрывает взгляд от распластанного на полу сильфа и смотрит на меня.

— Госпожа, — в голосе слышатся нотки недоумения и сомнения в выборе слов, — Госпожа, я не ожидал увидеть возле вас изгнанника… предавшего свое предназначение.

Предназначение? Это, что ли, их добровольное желание сторожить грань мира?

— И почему он не должен здесь находиться?

— Изгнанники были наказаны. И они должны с тех пор обитать лишь в нижнем мире, — глаза сильфенка расфокусировались, словно он вглядывался в глубь веков.

— Любое наказание должно рано или поздно закончиться, малыш. Мне кажется, он достаточно вынес и раскаялся, чтоб надеяться на милосердие. Я… я видела нижний мир лишь во сне, но довольно, чтоб понять, как это страшно.

— И они открыли двери этому ужасу в Велир, который обязались хранить, — мальчишка упрямо закусил губу и склонил голову.

— Думаю, если он попытается проделать что-то подобное, я сумею его остановить, — улыбаюсь, откидывая упавшую на глаза сильфенку прядь.

— Вы приняли его клятву? — зачем-то уточняет мальчишка, глядя уже на меня.

— Да. Считаешь, не стоило? Может предать? — почему я спросила именно это? Не знаю. На лице сильфенка появилось отвращение и… осуждение.

— Конечно, изгнанные способны практически на все…, - тихо произнес он, — Но не думаю, что они пали столь низко, чтоб нарушить клятву. Вам не стоит сомневаться в этом.

Лэ! Мне кажется, или он заступается за сородича? Если так, то, может быть, все не так плохо. Чуть вздохнув, Ачи продолжил:

— Вам следует обрезать его волосы. Коротко.

— Почему? — уточняю, садясь на стул. Надоело стоять.

— Если… если Вы верите, что он изменился, надлежит отсечь волосы, что он не имел права остригать после осуждения.

— Символ начала новой жизни? Что-то в этом роде?

— Да, — уверенно кивнул Ачи.

— Асиль? А ты что скажешь? Сделать тебе новую прическу? — поворачиваюсь к, все ещё лежащему на полу, сильфу, — И, может, лучше сядешь куда-нибудь.

Сильф легким движением выпрямился, оставшись, в прочем, сидеть на пятках, и не поднимая головы.

— Я не смею даже молить о подобном милосердии, госпожа, — бархатистый, с привкусом снега, голос чуть дрожит, — Я в вашей власти, госпожа, я во всем буду верен вам. Но я не достоин начать новую жизнь, забыв о своих ошибках. Я не достоин….

Ачи задумчиво посмотрел на него, медленно, боязливо подошел. И, достав откуда-то нож, осторожно срезал прядь на виске Асиля. И вложил ему в руки.

— Вы правы, госпожа, — уверенно произнес он, — Он достоин прощения.

Ритуал, надо полагать как раз и означал, что сильфенок простил изгнанника.

Ачи, подошел ко мне и, сев на колени, прижался к груди.

— Я скучал по Вам, госпожа.

Осторожно прижимаю к себе мальчишку:

— Я так волновалась, малыш.

Асиль пытался прислушиваться к происходящему в комнате. Кажется, ребенок плакал на груди его госпожи, стараясь, чтоб она этого не заметила….

Асиль пытался прислушиваться, но не очень-то получалось: его чувства затмевали внешний мир. Потому, что судьба подарила ему целых два чуда. Пусть и не слишком больших, но… для него это больше, чем можно было мечтать. Леди Айана отстояла его свободу в нижнем мире. Значит… значит приняла вызов. И, наверняка, не Альяли (Альяле, Альяли — мужской и женский вариант титулов. Перевести можно как хозяин, хозяйка… или господин, госпожа) Краннени, а самого властительного, её отца. Ведь и тот Эльеттэ(старший воин) служил Альяле Соирени. Который, наверняка, поспешил вернуть игрушку любимому чаду…. Но, не получилось. А, значит, теперь нижние отказались от своих прав на него. А ведь, когда пришлось вступить в бой с этим воином, Асиль был уверен, что это величайшее несчастье. Не смешно ли? Едва лишь он попытался выбраться из этой ловушки, как столкнулся со слугой дома, считавшего его своей собственностью. Ведь можно было тысячелетиями не повстречать ни одного! А здесь он ещё и увидел его новую госпожу. Но беда обернулась удачей: госпожа пожелала вступить в бой и победила.

А теперь и новое чудо: сородич, пусть всего лишь маленький мальчишка, но он простил…. Пусть это лишь одна прядь, а для полноправного возвращения на Льдистые равнины, их должно быть не меньше десяти, но Асиль ведь даже не надеялся, что оставшиеся когда-либо простят его! Да, даже судьба скрывающегося ото всех скитальца казалась неисполнимой мечтой! Все же встреча с его новой госпожой была истинным везением. А если она согласится подарить ему новую судьбу? Нет, не стоит даже думать об этом: ты ещё не в праве забыть старые ошибки….. Или… это, все же возможно? Быть может, в темных залах подземелий нижнего мира, он просто забыл какова жизнь здесь?

— Ну что, освоим профессию парикмахеров? — насмешливо предложила я сильфенку, когда тот выбрался из моих объятий, — Хотя, конечно, такую шикарную гриву стричь жалко.

Я с грустью взглянула на длинные черные пряди, рассыпающиеся сейчас по полу. И принялась перерывать сумку в поисках ножниц.

— Не расстраивайтесь, — тепло отозвался мальчишка, — Если госпоже нравятся длинные локоны, то есть способы быстро их отрастить. Просто новые пряди будут нести след новой жизни.

Отыскав, наконец, ножницы, подхожу к сидящему на полу сильфу.

— Ну что, стричь? — неловко отвожу тяжелую черную прядь.

— Как пожелает госпожа, — дрожащим голосом отвечает Асиль, зажмурив глаза.

— Ты этого хочешь? — примериваюсь отрезать где-то на уровне мочек ушей. Может, это не совсем уж коротко, но, так хоть есть шанс постричь более-менее нормально.

— Да, — едва слышный, но уверенный шепот. Прядь черной змеёй падает на пол. Следующая — тоже. С другой стороны в непростом деле стрижки мне помогает Ачи. Причем, похоже на скорость. Хм, представляю как мы его сейчас обкорнаем!

Как ни странно, получилось даже ровно. И — не привычно. Похоже, мне действительно нравятся длинные волосы.

— Вот и все, — поднимаюсь и смотрю со стороны. Ладно, терпимо. Да и загнувшиеся концы прядей почти скрывают шрамы на щеках…. Зато теперь виден след ожога на шее. А что это блестит в уголках глаз…. Он что, плачет?

— Асиль? — растерянно окликаю, — Все нормально?

— Да, госпожа, — сильф открывает глаза, в которых, словно вьюга в ночи, блестят серебристые точки. И, тихонько вздохнув, произносит, — Спасибо.

— Тогда расскажи, зачем ты решил проверить чистоту пола ещё и рубашкой? На брюках не слишком заметно? — интересуюсь, садясь на кровати и… любуясь своими сильфами. Красивые.

— Это означало, что я принадлежу Вам, — спокойно отвечает полуночный, — Скрещенные руки — символ добрых намерений, что я не собираюсь причинять сейчас кому-либо вред.

Я задумчиво посмотрела на Асиля…. А ведь, если захочет, он действительно может сделать не мало. Да, в открытом бою он не слишком силен… хотя и здесь не плох. Но натаскивали-то его как убийцу, тень, бьющую из темноты и исчезающую прежде, чем получит ответный удар.

— Госпожа позволит спросить, — Ачи, расположившись на стуле, чуть робко взглянул на меня.

— Конечно, — улыбаюсь.

— Зачем Вам нужен… Ниэх…. Ассассин? — мальчишка с сомнением выбирал подходящее слово, — У Вас есть враги, которым Вы желаете лишь смерти?

— Если не секрет, Ачи, — насмешливо склоняю голову, — То, что он ниэх это что, определяется с первого взгляда?

— Лишь когда он позволяет отблескам звезд появляться в глазах, — с улыбкой поясняет мальчишка.

— Нет, Ачи. Нету у меня таких врагов. Так что тут по принципу — в хозяйстве все сгодиться.

— Ему будет довольно тяжело жить, не исполняя свое дело, — звонкий голос разносится по комнате, словно льдинки разбиваются, — Ниэх могут не только убивать но и предупреждать нападения. Возможно, Вы хотели бы приставить к кому-либо телохранителя?