Неужели все так просто? Сердце тревожно заколотилось. При поддержке нужных людей Норт может много чего сделать. Может предложить реформы, может помочь в подготовке новых законов. Целый новый мир открылся перед ним.

Сейчас нужно только распрощаться со старым. Завершить последнее дело – покончить с Харкером. Здесь не может быть неудачи. Норт не может позволить себе проиграть, когда ставки так высоки.

– Но сначала, – снова заговорил Брам, недовольно скривившись, – прежде чем мы начнем убеждать всех, что ты достоин поддержки, отправляйся наверх, и пусть тобой займется мой камердинер.

Камердинер Брама? О Господи!

– Он профессионал, но не волшебник.

Через неделю Октавия смирилась с мыслью, что Норт придет к ней не скоро, и решила, что можно выйти из дома и немного развлечься.

Это будет то еще развлечение! Сегодня вечером Беатрис и Спинтон собирались объявить о своей помолвке. Можно не сомневаться, весь Лондон будет стоять на ушах. Люди будут судачить по поводу того, что произошло, и наверняка во всем обвинят Норта.

Октавия отдала бы все, если бы ей с Нортом можно было жить просто и счастливо. Увы! Норту это не нужно. Может, не нужно сейчас. Но когда? Сколько ей еще ждать? Сколько ей еще придется выносить жалостные взгляды светских матрон, ведь ее кузина выходит замуж за человека, который поначалу предназначался Октавии? Сколько еще люди будут шептаться за спиной о том, что Норт отказался от нее?

И все же Октавия очень постаралась, чтобы выглядеть самым лучшим образом. Пусть все знают, что она не тратит время зря, дожидаясь, пока у Норта мозги встанут на место. Сияющие локоны были искусно уложены в прическу в виде короны. Жани пришлось потрудиться не один час, но это стоило усилий. Высоко поднятые волосы подчеркивали благородство лица и открывали высокую шею. Новое платье было роскошным. Мадам Вильнев превзошла саму себя. Она придумала нижнюю юбку бордового цвета. Поверх нее одевалась юбка из золотистого крепа, которая была расшита сотнями красных кристалликов, доставленных из Австрии. Камешки мерцали и образовывали узор в виде вьющегося стебля розы, который охватывал подол и с правого бока поднимался к талии. Лиф из крепа цвета неяркого золота был расшит листочками из бордового бархата. Рукава, сшитые из отдельных кусков того же бордового крепа, походили на розовые букеты. Ансамбль дополняли темно-красные перчатки и туфли. Из драгоценностей Октавия решила надеть простое алмазное ожерелье в одну нитку и изящные серьги из того же комплекта. К такому роскошному платью требовались простые и неброские украшения.

Октавия подхватила золотистую шаль и спустилась вниз. Джордж, ее кучер, уже подал карету.

Слава Богу, поездка до дома Спинтона длилась недолго, и на то, чтобы подумать о Норте, не осталось времени. Сейчас Октавия вспоминала о нем постоянно. Раньше – не более ста раз на дню. Это утомляло, раздражало и надрывало сердце.

В доме Спинтона к балу готовились несколько месяцев. На этом вечере должны были объявить о ее помолвке. Конечно, Спинтон никогда не говорил об этом прямо, но особо и не скрывал, что будет чувствовать себя счастливее с женщиной, которая горит желанием выйти за него замуж.

Через минуту Октавия была у белой гостиной. Двери были приоткрыты, поэтому ей не пришло в голову постучаться. Объявившись на пороге, она застала кузину и Спинтона, утонувших в жарких объятиях.

Что лишний раз подтверждало, насколько они подходят друг другу. Подобной страсти в Спинтоне Октавия не вызывала никогда. Бог в помощь, Беатрис!

– Хм-хм, – покашляла Октавия.

Они порхнули друг от друга, как испуганные воробьи, и оба залились краской.

– Это, конечно, не мое дело, – с тонкой усмешкой заметила Октавия. – Но если вам потребовалось ненадолго уединиться, могли бы закрыть дверь поплотнее.

Беатрис покраснела еще гуще.

– Прости, Октавия. Мы немножко увлеклись.

Октавия отмахнулась:

– Не переживай, Беа. Я не обиделась. Мне кажется, гости начали съезжаться, может, мы пойдем?

Беатрис была одета в темно-синее шелковее платье, в тон сюртуку Спинтона. Светясь от счастья, они прекрасно смотрелись в паре.

Спинтон – пока еще холостяк – сам встречал приглашенных на первом этаже в открытом зале, который был убран для бала. Октавия с Беатрис оставались поблизости, приветствуя весело болтавших, сверкавших драгоценностями гостей, которыми наполнялся дом. Казалось, ни у кого не возникло дурных мыслей, хотя краем уха Октавия услышала кое-какие разговоры. Кое-кто считал, что граф проявил великодушие, поддерживая с ней отношения, после того как она «скандально бегала» за Нортом.

Ну и прекрасно! Никто и никогда не осмелится сказать ей такое в лицо. А что они говорят за спиной, безразлично. Она знала, кто ее друзья. Вот они не отвернутся от нее. Как только появится новая тема для пересудов, все забудут и про нее, и про Норта.

Разгуливая в праздничной толпе, Октавия на ходу потягивала шампанское. Когда хотелось, останавливалась поболтать. Потом немного потанцевала. А потом приехал Брам Райленд.

Приезд виконта вызвал в толпе волну возбуждения. Его появление кого-то позабавило. Кто-то пришел в смятение. Одна благочестивая мамаша, подхватив двух своих дочек, удалилась в праведном гневе. Брам наблюдал за ней с грустным удивлением.

– Вы, несомненно, знаете секрет, как выгнать людей из помещения, лорд Крид, – улыбнулась ему Октавия. Ей очень хотелось спросить о Касси, но она побоялась, что это будет невежливо.

Брам изобразил раскаяние.

– Увы! И теперь леди Абернати и ее дочки не поучаствуют в главном событии этого вечера.

Он имеет в виду объявление о свадьбе? Откуда ему это известно? Никого заранее не извещали. Но если он говорил не о помолвке Беатрис и Спинтона, тогда о чем?

– Что за событие, милорд?

Брам одарил ее улыбкой, которая могла очаровать любую женщину, не состоявшую в любовной связи с его братом. Они с Нортом очень похоже улыбались.

– Увидите, леди Октавия.

Как, неужели Брам ничего ей не скажет?

Слава Богу, ждать пришлось не очень долго. Пару минут спустя в дверях вдруг образовалась какая-то сутолока, все вытянули шеи. И тут объявили прибытие Норта Шеффилда-Райленда.

Октавия не могла поверить своим ушам. Норт годами не называл себя Райлендом. Зачем ему это, когда он ясно показывал, что ему наплевать на мнение общества?

С первого взгляда на него стало все понятно. Норт явно решил войти в светское общество, к которому принадлежали Райленды.

Беспорядочную копну волос сменила аккуратная стрижка. Его волнистые темные волосы все равно были чуть длиннее, чем требовала мода, но по ним, а заодно и по бакенбардам прошлась рука профессионала-парикмахера. Подбородок был гладким, кожа розовела от бритья, на загорелом лице играл румянец.

Норт был одет в строгий вечерний костюм с кремовым жилетом и белоснежным галстуком, повязанным просто и элегантно. Отлично скроенный сюртук подчеркивал ширину плеч, брюки не скрывали массивную мускулатуру ног.

– Это ведь вы его так одели? – тихим шепотом спросила Октавия.

Брам усмехнулся:

– Только помог. А теперь, насладившись общим впечатлением, я удаляюсь.

Октавия повернулась к нему:

– Вам нельзя уходить. Он только что пришел. Красавец виконт кивнул:

– Именно поэтому. Если я – откровенно говоря, пария – останусь тут, ему это пользы не принесет. Кроме того, скоро здесь объявится наш Уинтроп, а он презирает меня сильнее, чем свет.

В его глазах было столько сожаления и грусти, когда он упомянул о брате, что Октавия не могла не посочувствовать ему. Она слышала, что между ними никогда не было особой близости, но не знала, почему Уинтроп так не любит брата.

– Спасибо вам, лорд Крид. – Она не знала, за что благодарит, но все равно поблагодарила.

Брам удивленно отстранился и посмотрел на нее с любопытством.