Рядом с памятником примостилась какая-то часовенка. Там в стеклянном саркофаге и лежал меч. Вылизанный кусок полированного металла, украшенный камнями эфес. Пошлая роскошь.

– Именно этот меч и положил начало победоносному шествию Сопротивления. Зенон Мацеевич, дед нынешнего императора, единственный, кто выжил в страшной бойне между силами мораидов и горсткой юношей и девушек, бросивших вызов захватчикам, принял неравный рыцарский бой с верховным главнокомандующим мораидов. Именно на крыше этого здания приземлился гравилет врага. Желая унизить землян, пришелец вызвал на поединок Зенона. И бросил ему под ноги этот меч. Великая идея освобождения Земли дала Зенону Храброму силу. В жаркой схватке на мечах он поразил чужака и, захватив гравилет, доставил его землянам. Это был первый боевой трофей в войне. Он позволил разгадать технические возможности оккупантов, их оружие, средства связи и возможности. Под руководством Зенона Храброго Сопротивление переросло в народное движение и смело в течение года врага.

Как от пошлой комедии я убежал от этого изложения событий. Назад, туда, откуда пришел. Дверь ДОТа, как совсем недавно чернота портала, провалилась под моим прикосновением. Странно, но я опять здесь, как будто прошел сквозь зеркало. Что-то внутри не отпускало меня из этого витка истории… Те же места, только уже почти знакомые. Ещё нет автострады, город вокруг в руинах. И радостные толпы горожан. День Победы. Откуда я знаю это?? Десяток пацанов с непонятными флагами двигался мимо ДОТа в направлении ГУМа.

– Ребята, что там будет? — сыграл я простачка.

– Так сегодня же самого Зенона в императоры помазывать будут! Ты что, с Луны свалился?

Да откуда я только не сваливался.

На Центральной площади столпилось все выжившее население города. Монументальные трибуны, по иронии судьбы не тронутые войной, были украшены многоцветными полотнищами. На трибуне какой-то незнакомый мужик, сотни раз повторенный на плакатах толпы. Зенон Мацеевич. Сейчас он станет императором. И ещё один рядом. Странно, этого, радостно обнимающего Зенона, я знаю. Я его хорошо знаю. Збышек Карански. Мой шеф. Шеф Дальней разведки. Её блестящий руководитель. А кто же тогда я? Кто я был в этой бойне на площади? Кто были те, что погибли? Статисты, прокладывающие путь новым императорам и их друзьям? Как обычно… Путь обратно в ДОТ я особенно не запомнил.

– Вера, открой, мне очень надо поговорить — я давил звонок и на каждый шорох за дверью говорил одну и ту же банальность. Никто не открывал. Ну почему так?? Я нуждался в Вере как никогда, но её не было дома…

Темные коридоры жилых блоков выглядели как обычно. Тускло, одиноко и монотонно. Сейчас и выпить не найдешь в этой дурацкой конторе. И не заснуть… Ничего, дома будет легче, вот за тем углом моя дверь.

Вера спала, свернувшись калачиком у меня на диване. Она даже не сразу проснулась, когда я стал шуметь прямо у неё над головой.

– Я искал тебя.

– А я тоже искала. Видишь, нашла! — сладко потягиваясь, проговорила Вера.

– Вера, ответь — ради чего работает руководство нашей службы?

– А ты что — такой наивный, думаешь, что ради процветания вселенной?

– Я ничего не думаю. А ты опять за свое. Я ведь только машина в этой страшной игре.

– Ты все-таки наивный, как и много лет назад. Высокие цели — они поставлены раз и навсегда. А в реальности все уже выглядит не так красиво и не так возвышенно. А чего это ты в такие дебри ударился? Хочешь жалобу написать?

Вера тихо засмеялась.

– Я представила просто на минутку, не обижайся, кому на наше начальство можно жалобу писать… Выше вроде уже некуда.

– Да вот я и не могу спокойно сидеть, — не унимался я, — именно вседозволенность нашей конторы пугает. Я просто только что из тоннеля.

– Где ты был? — после долгой паузы, произнесла Вера.

– Там… у монумента Сопротивления, спустя годы после того, как мораидов прогнали. Ты знаешь… Там почти все правильно помнят, но не совсем. И меня не помнят. Все, что я делал, приписывается какому-то козлу. Он потом императором стал.

– А ты хотел сам стать императором? Помни, ты там работу выполнял. Ты просто был нужным человеком в нужном месте. И не твоя заслуга в этом, — Вера почему-то никак не хотела принять мою сторону.

– Но ведь это была моя боль!! Это мои друзья гибли там! Это я орал на того драного мораида. Уверенный, что через секунду меня не станет!

– Ну, тебя бы выдернули в последний момент, как было и с дирижаблем, и с Хельгой.

– Но я-то этого не знал! Не знал никогда!

– Эта твоя работа, Фарбер. И делал ты её всегда лучше всех. А то, что не всегда тебя помнят в местах заброски, так на то она и работа, а не реальная жизнь. Нельзя быть героем эпоса на протяжении четырех тысяч лет во всех племенах и народах. Это так — издержки нашей службы.

– Но ведь Карански — его, наверное, хорошо помнил Зенон-император. Вон, как они обнимались на трибунах по случаю помазания…

– А ты и там был? Неужели ты научился настолько просто перескакивать?

– Да уж был, поверь…

Вера ничего не знала о том, какие отношения были у Зенона с Карански. Это являлось частью политики высших кругов и было не доступно всем остальным. Да ладно… Все это мишура. Никогда не надо возвращаться. Это может вызывать только боль и вопросы без ответов. А главный ответ для меня уже угадывался… Мне нужна только Вера. И больше никто. Никакие разведки, никакие зеноны или ещё кто-то. Меня не интересует, кто был у Веры в прошлом, и вообще ничего не интересует… Есть только она, я и наша общая — короткая жизнь…

Утро расцвело сопящим за спиной Кондратьевым. Впрочем, как обычно. Я совсем забросил биржевые котировки и сбор данных по перетеканию финансов из госсектора в карманы магнатов. Нашел классную он-лайн игру — типа тетриса, только круче, и прекрасно проводил время. Главное, такое мое поведение вполне удовлетворяло начальство. Оно перестало задавать мне вопросы о ходе дела и явно было довольно моим неактивным существованием. А сегодня еще день рождения у Тущи — спокойного мужика из отдела анализа биопрогресса. Что такое биопрогресс, я даже не интересовался. В общем, после обеда столы в конференц-зале были расставлены и все нарезано, разложено по тарелкам, а остальное заранее припрятано в холодильники. Пьянка приближалась. Женщины из близких Туще отделов уже сварили картошку. Как всегда, непонятно в чем и как.

О картошке — отдельная история. Разведка состояла из совершенно разных в этно-историческом плане людей. Но как только нужно было устроить всенародную пьянку, читай официально — банкет, то сразу выдвигались в организаторы те, кто имел хоть какое-то отношение к просуществовавшему мгновение СССР. Всегда. Из тайных запасов и схронов доставались маринованные белые грибы (точно — в оранжерее собирали), тазиками резались салаты оливье. Откуда здесь возникали тазики? И варилась картошка. Говорят, (сам я не видел) одно время была модна докторская колбаса, жаренная в муфельной печи. Но боюсь, это фантазии. Банкеты проводились в лучших традициях. Произносились длинные тосты, народ, даже из средиземноморья, упивался водкой до изумления, женщины раздавали авансы в немыслимых объемах (или площадях?). Потом все танцевали. Под радиолу, которую приносил Джованни. И никакие трехмерные звукоформирователи — подарок тридцать шестого века — не могли заменить эту радиолу. В общем, гудели!

Вот только сегодня Туща явно перебрал. Беда с ним — впал в агрессию. Он сидел на своем главном на банкете местом и проклинал всех. Прямо новый Кондратьев. Тот, кстати, уже давно ходил по залу в поисках объекта мордобоя. И не находил никого. А Туща — был тривиален. Проклиная неизвестно кого, неизвестно по какому поводу, он лишь изредка открывал глаза и, увидев новый объект, начинал проклинать уже его. Ну, что за ерунда? Тут нарочно собирают типов, склонных к алкогольной паранойе?? Что-то многовато их набралось.