А на следующий день, после обеда, Лизавета вбежала в спальню Розалии и возвестила:
– Завтра вечером начнется супершоу!
– По какому каналу?
– Да не по каналу, шоу начнется у нас дома.
– Намекаешь, что завтра приедет наш спаситель?
– Ага. Константин явится ровно в шесть.
– Отлично-отлично… Подожди, ты хотела сказать, Григорий?
– Нет.
– Как нет? Кто такой Константин?
Лизавета дергала себя за указательный палец и ждала, когда из глаз покатятся слезы. Но заплакать никак не удавалось. Пришлось просто скорчить жалостливую гримасу и заныть: – Розалия Станиславовна, дядя Гриша не сможет приехать. Я ему звонила, и он… Он женился. А-а-а…
Свекрища схватилась за сердце.
– Что ты натворила? Отвечай! Кто появится завтра в коттедже?
– Константин. Ему понравилась Гликерия Модестовна, он написал ей письмо, а я его пригласила.
– Я тебя сейчас ударю!
– Домашнее насилие над детьми наказуемо законом.
– Меня оправдают, когда узнают, что ты за штучка. Куда ты успела вляпаться, а я не в курсе?
– Вы только не волнуйтесь, у меня все под контролем. Пока под контролем.
– Говори!
– Кое-какие изменения пришлось внести. Сайт знакомств… фотка Гликерии… текст…
Розалия упала на кровать.
– Этого следовало ожидать. Кто, ну кто просил меня связываться с этой маленькой авантюристкой? Где были мои мозги?! Где?
– Розалия Станиславовна, ничего ведь не изменилось.
– Что ты там бормочешь?
Лизавета залезла на кровать с ногами.
– Ну какая разница, кто приедет завтра знакомиться с Гликерией? Разницы нет. Григорий, Константин, да хоть Змей Горыныч. Главное, чтобы ей мужик понравился. А Константин – самый подходящий кандидат на роль мужа. Знаете, какой у него рост? Метр девяносто пять.
– Ему правда приглянулась фотка Шухеровской?
– Он от нее в отпаде. В полном!
– А ты подумала, что будет, когда она узнает про сайт? Нас всех потом со стенки соскабливать придется.
– Гликерия не узнает. Мы не дадим Константину проговориться, просто не надо оставлять их наедине, и все путем.
– Если они найдут общий язык, она в любом случае узнает.
– Так ведь тогда уже все сладится. Она нам потом только спасибо скажет.
– Ты меня без ножа режешь.
– Так получилось, я не хотела.
– Лизун, ты нарушила нашу договоренность.
– Я не специально.
– Детка, не обижайся, но мне придется тебя оштрафовать. Верни мне сто евро.
– А у меня их нет.
– Не ври.
– Честное слово, я потеряла деньги. Весь дом обыскала – не нашла.
– Советую поискать получше. Даю тебе десять минут, в противном случае пеняй на себя.
Лизка поплелась к себе. Выудив из рюкзака деньги, она вернулась в спальню Розалии и, положив две ассигнации на кровать, потопала к выходу.
– Детка, я оштрафовала тебя на сто евро, вторую сотню можешь оставить себе.
– Спасибо, но я не хочу сто раз мотаться из комнаты в комнату. Штрафуйте сразу.
– Ты о чем?
– Я не все вам рассказала.
Свекровь позеленела.
– У кого-то сейчас случится инфаркт миокарда. Маленькая поганка, я тебя в клетку посажу! Говори! Считаю до трех. Раз…
– Завтра приедет не только Константин, но еще и Яков Ипполитович. Я ж не думала, что они оба Гликерии напишут. А когда получила письмо от Якова, решила пригласить и его тоже. Так сказать, для подстраховки, на случай если Константин в последний момент передумает, – скороговоркой проговорила Лизавета.
Вопреки ожиданиям свекровь не стала топать ногами и вспоминать всех известных ей матерей. Она подошла к трюмо и, глядя на Лизку в зеркальном отражении, спросила:
– Ипполитович приедет тоже в шесть?
– Нет, ему я назначила на семь часов. Все не так плохо. Смотрите, Константин приезжает в шесть, общается с Гликерией, и, если у них ничего не замутится, мы его быстренько выставим вон. А в семь часов с распростертыми объятиями встретим дорогого Якова Ипполитовича. Ну, как вам? Здорово придумано?
– Я даже боюсь представить, кем ты станешь, когда вырастешь?
– Буду как вы – гламурной аферисткой…
– Что?!
– Нет, нет, вам послышалось. Я сказала арфисткой. Арфисткой! Я на арфе люблю играть. Честно-честно. Вечерами соберемся, и давай музицировать. Я на арфе, мамка на скрипке, а папка на балалайке тренькает. Класс! Хи-хи-хи. А когда бабушка в гости приезжает, она нам на пианино мелодии играет. Симфонии разные симфонические отстукивает. Моя любимая – седьмая симфония: смесь балалайки с саксофоном для контрабаса с дудочкой. Еще я люблю петь песни Моцарта, Баха, Бетховена… Ну и так далее.
– Хватить нести ахинею! Пошли в кабинет, покажешь мне фотки завтрашних визитеров.
– Идемте-идемте, – обрадовалась Лизка. – Между нами, девочками, говоря, Константин вроде ничего себе – фейс не фуфловый, впечатление производит вполне на уровне. А вот Яков Ипполитович… Жесть!
– Ты можешь помолчать?
– Молчу.
В коридоре Лизавета запрыгала перед Розалией, как Моська перед слоном.
– Розалия Станиславовна, если наши разногласия улажены, я могу взять двести евро?
– Нет!
– А сто?
– Нет!
– Вы сегодня такая красивая.
– Денег не получишь!
– Выглядите моложе Катки.
– Не подлизывайся!
– Ваша неземная красота меня ослепляет.
– Надень солнцезащитные очки!
– У меня их нет.
– Купи.
– А денег дадите? Классные очки стоят двести евро, я уже приценивалась.
* * *
Гликерия Модестовна сидела в спальне свекрови перед трюмо и с ужасом смотрела на свое разукрашенное лицо.
– Обязательно было меня так разрисовывать?
– Ты помолодела лет на семь.
– Зачем вы нарисовали мне такие огромные глаза?
– У женщины должны быть большие глаза и длинные ресницы.
– А у мужчин? – спросила вертящаяся под ногами Лизка.
– Ты мне мешаешь, сядь на кровать.
– Розалия Станиславовна, накрасьте ей губы розовой помадой.
– Без сопливых разберемся.
– Хватит! – взревела Шухеровская. – Я на себя не похожа. Устала! Хочу пить. Лизка, сгоняй вниз, принеси сок.
Волкова понеслась на кухню, столкнувшись в гостиной с Наташкой.
– Лиз, уже без четверти шесть, стол накрыт.
– Ага-ага, мы тоже закругляемся. Сейчас Розалия Станиславовна закончит, и мы спустимся.
Звонок прозвенел в пять минут седьмого. Гликерия Модестовна попыталась вскочить со стула, но Розалия вовремя ее остановила.
– Куда тебя несет? Мы же договорились, сегодня ты снимаешь с себя обязанности телохранителя и превращаешься в обычную женщину.
– Но его надо обыскать.
– Гликерия, не выводи меня. Столько усилий, а ты не меняешься. Сиди смирно. Лизун, не выпускай ее из спальни, пока я вас не позову.
– Будет сделано.
Розалия поправила прическу и поспешила вниз. Увидев Константина, она не удержалась от возгласа:
– Вот это мужчина!
– Здрасте, – кивнул брюнет, борясь со смущением. – Мне нужна Гликерия Шухеровская.
– Я в курсе, котик. Мы тебя ждали. Гликерия моя сестра.
Константин оглядел гостиную.
– Я тут шампанское принес… В холодильник бы поставить… Охладить немного.
– Поставим, охладим, пригубим. Да ты садись, чувствуй себя как дома. Гликерия к нам присоединится с минуты на минуту. Она, знаешь ли, прихорашивается. Моя сестра любительница поторчать часок-другой перед зеркалом.
– Да… Она у вас красивая.
Вспомнив фотку, которую Лизка поместила на сайт, свекровь сразу же поняла – со вкусом у Константина большие проблемы. Он совсем не разбирается в прекрасном.
– Гликерия не только красавица, она еще и умница и мастерица на все руки. Увлекается спортом, любит путешествовать, играет на нескольких музыкальных инструментах, говорит на трех языках.
– Это хорошо, – подавал короткие фразы Константин.
Розалия продолжала петь соловьем:
– Открою тебе секрет, Костик, тебе жутко подфартило, в лице Гликерии ты обрел центнер чистого счастья.
