Тома испарилась. Пока она металась в поисках нашатырного спирта, Анжелика пришла в себя.

– Ката, кошмар повторяется. Говорят, дважды в воду не войти. А он вошел… вошел два раза. Тома! Где Тома?

– Я здесь. Вот вода.

– Как убили Рената?

– По словам Кирилла, Рената ударили по голове.

– Что?

– Понимаешь, его труп обнаружили в субботу вечером в чужой квартире. Больше Кирилл ничего не сказал. Он просил сообщить тебе, но, узнав, что ты в больнице… Лика, ты бы все равно не смогла присутствовать на похоронах. Не сердись на меня, я хотела как лучше.

Анжелика присела на диван.

– Я еду к его родителям.

– Не вздумай. Куда ты собралась в таком состоянии?

– Мне надо с ними встретиться.

– Отправляйся на второй этаж, – отчеканила Катка. – Тома, проследи, чтобы она не вставала с кровати.

– Ката…

– Лика, не спорь. Я сама поеду к родственникам Рената. Напиши мне адрес.

Девушка уткнулась лицом в плечо Катки и вновь разревелась.

Болезненно худая девчушка лет четырнадцати открыла дверь почти сразу. Впившись в Катарину бездонными голубыми глазами, она едва слышно поинтересовалась, кто ей нужен. А узнав, что Катка двоюродная сестра Анжелики и приехала поговорить с родителями Рената, быстро заморгала и, пригласив гостью в тесную прихожую, зачастила:

– Я сестра Рената. Скажите, а как Анжелика? Кирилл говорил, она в больнице. Что с ней, она уже выписалась?

– С Ликой произошел несчастный случай, она попала под машину.

– Ой!

– Но, к счастью, сестра быстро идет на поправку.

– Жанна, с кем ты разговариваешь? – послышался из комнаты сдавленный голос.

– Мам, это сестра Лики, она…

– Почему же вы стоите в коридоре, скорее идите сюда.

Прежде чем пропустить Кату в большую комнату, Жанна пояснила:

– Мама очень плохо себя чувствует, после похорон практически не встает с постели. Два дня ничего не ела, сегодня утром опять «Скорую» вызывали. Целыми днями плачет.

– Жанна, ну где вы там?

– Идем, мам, идем.

Убитая горем мать Рената выглядела больной и разбитой. Бледное лицо с впалыми щеками и покрасневшими от слез глазами не выражало никаких эмоций. На Катку Зинаида Сергеевна посмотрела довольно равнодушно.

– А что ж сама Анжелика-то не приехала? – спросила женщина, проведя рукой по лбу, на котором образовались две горизонтальные морщины. – Как-никак они с Ренатом друг другу не чужие люди были. Жили в одном доме, спали в одной постели.

– Мам, ну Кирилл же тебе говорил, Лика в больнице.

– Мы только сегодня узнали о смерти Рената, – тихо проговорила Копейкина. – Лика сразу же хотела отправиться к вам, но я ее не пустила.

– Чем она так больна? – Зинаида Сергеевна явно затаила на несостоявшуюся невестку обиду.

Жанна присела на край кровати.

– Мамуль, не надо так говорить, Лика едва не погибла под колесами машины.

– Что?! Ох… Простите меня бога ради. Простите, дуру, сама не соображаю, что говорю. Я не знала, думала, она в больнице с пустяком каким. Вот и осерчала, что Анжелика даже на похороны не приехала. А на деле вон оно что стряслось. Видишь, Жанка, я была права, нас кто-то сглазил. Неспроста это. Ой неспроста.

Не дожидаясь, когда ей предложат сесть, Ката согнала со стула пушистого кота и, опустившись на продавленное сиденье, сказала:

– Лика даже предположить не могла, что с Ренатом случилась беда. Она ведь пребывала в уверенности, что его нет в городе.

– Но Кирилл ей звонил.

– Ваш сын разговаривал с Тамарой – подругой Лики. Томочка не решилась рассказать ей о случившемся. Лишь сегодня днем мы узнали о смерти Рената.

Зинаида Сергеевна затрясла кулаком.

– Ей это с рук не сойдет, она ответит за каждую пролитую мной слезинку. За каждую! До конца своих дней стерва будет нести тяжкий крест и каяться в совершенном грехе.

Жанна попыталась успокоить родительницу:

– Мам, перестань, сейчас опять поднимется давление. Придется опять вызывать врача.

– Я не перестану проклинать эту тварь. Она лишила меня сына, а тебя лишила старшего брата. Ее место в тюремной камере, очень надеюсь, что она в скором времени отправится туда на долгие годы.

Сказать, что Катка была шокирована, – это значит не сказать ничего. Проклятия, срывавшиеся с губ Зинаиды Сергеевны, на мгновение заставили Копейкину усомниться в психическом здоровье женщины.

– Почему вы обвиняете Лику в смерти Рената? В чем она виновата?

– При чем здесь Лика? Не о Лике речь. Я змею ту проклинаю и буду проклинать всегда. Мой Ренат был честным мальчиком, за всю свою жизнь он копейки чужой не взял. Да вы любого, кто его знал, спросите, они подтвердят мои слова.

Ката посмотрела на Жанну.

– Я не понимаю, какую змею вы имеете в виду?

– Соболеву! – выпалила Зинаида. – Янку Соболеву! По ее вине моего мальчика нет в живых. Она втянула его в свои грязные игры, а он по наивности или по глупости согласился. Или его заставили, да, да, точно… его заставили. Возможно, угрожали и вынудили пойти на этот шаг. Потому что по собственной воле Ренат никогда бы не решился на преступление. Я мать, я хорошо знаю своего сына, и я вам заявляю со всей ответственностью – Янка Соболева сбила Рената с правильного пути. Что бы там ни говорили, я в первую очередь верю своему сердцу. А оно говорит, что Ренат всего лишь жертва. – Зинаиду била дрожь.

– Мама, что с тобой? Опять приступ? Я вызову врача.

– Не нужен мне врач. Дай попить, а потом принеси фотографию Рената.

– Мам…

– Жанна, я прошу, не заставляй меня подниматься.

Сделав маленький глоток из стакана, Зинаида поднесла к губам фотографию сына и, поцеловав снимок, протянула его Катке.

– Посмотрите на него, посмотрите и скажите, мог ли человек с таким добродушным, чистым взглядом совершить то, в чем его обвиняют?

– Простите меня, Зинаида Сергеевна, но я вас совершенно не понимаю. Кто такая Яна Соболева? Куда она втянула вашего сына? И что за страшный поступок он совершил? Объясните толком.

– Она… она… – Зина забилась в судорогах.

Жанночка перепугалась, схватила трубку и набрала «ноль три».

– Она! Она, – словно испорченная пластинка, повторяла женщина.

– Мама, успокойся. Мамочка! – Девушка с мольбой посмотрела на Катку: – Прошу вас, уходите, мама разнервничалась, ей необходимо успокоиться.

– За все заплатит. За все! – кричала Зинаида.

В коридоре Копейкина была готова завыть от отчаяния.

– Жанна, ну хотя бы ты можешь сказать, в чем дело? Почему твоя мать проклинает Яну Соболеву? Кто она?

– Янка живет двумя этажами ниже. Квартира сто девяносто.

– Жанна, дочка! Где ты?

– До свидания! – Девушка практически вытолкала Кату на лестничную клетку и, хлопнув дверью, понеслась на зов матери.

Вытирая бумажной салфеткой вспотевший лоб, Катарина спустилась на лестничный проем и, прислонившись спиной к стенке, задумалась. Продуктивного разговора с родственниками Рената не получилось, она так и не выяснила, с какой стати парень оказался в чужой квартире и нашел там свою смерть. Но ведь узнать необходимо, жизненно необходимо. И желательно сделать это как можно быстрее. Она обещала Лике выяснить все в мельчайших подробностях, и она сдержит слово.

Зинаида обвиняет в смерти сына некую Яну Соболеву, проживающую в этом же подъезде. Значит, Катке рано вешать нос и признавать поражение. Она незамедлительно спустится на восьмой этаж и попытает счастье в квартире сто девяносто. Конечно, рассчитывать на радушный прием глупо, скорее всего, ее даже не пустят на порог, но ведь попытка не пытка.

Коснувшись кнопки звонка, Ката выпрямилась, словно гитарная струна, прислушиваясь к царящей на площадке тишине.

Секунд тридцать спустя тишину нарушил сиплый голос:

– Кто?

– Э… добрый день, – залебезила Копейкина. – Простите, вы не могли бы открыть дверь?

– А кто вам нужен?

Катка догадалась, что низкий голос принадлежит женщине.