Он перестал улыбаться мисс Тернер и повернулся ко мне.

— У него жена еврейка.

— Но зачем было публиковать статью перед самой встречей Гитлера с ее мужем?

— Это очерк, не статья, и написан он был за неделю до того.

— И у вас не было времени его снять?

— Я же не думал, что он попадется на глаза фон Зеекту. Потом, это не вашего ума дело.

Я кивнул.

— Ладно, господин Розенберг. Благодарю вас.

Он медленно встал. Поправил галстук. Одернул коричневый жилет. Снова улыбнулся, подошел к столу. И на вполне сносном английском обратился к мисс Тернер:

— Воплощение порока, говорите? Знаете, фрейлейн, далеко не все англичанки такого мнения о немецких мужчинах.

Мисс Тернер густо покраснела, но взгляда от него не отвела. Не знаю, отчего она покраснела — от злости, смущения или оттого, что ее обманули.

— Вполне возможно, — сказала она напряженным голосом, — но присутствующая здесь англичанка думает именно так.

Розенберг кивнул. И обратился ко мне:

— Я говорил господину Гитлеру, не надо было привлекать вас к этому делу.

— Что ж, — заметил я, — можете сказать еще раз.

— Я так и сделаю.

— Прекрасно. А пока можете идти.

Розенберг снова повернулся к мисс Тернер. Я встал. Я был на добрых десять сантиметров выше и весил на десять-двенадцать килограммов больше. Я сказал:

— До свидания, господин Розенберг.

Он улыбнулся, смерил меня взглядом с ног до головы, как бы желая показать, что тоже, мол, не лыком шит, хотя сам был меньше ростом и уже собирался ретироваться. Он кивнул мне, затем — мисс Тернер.

— До свидания, фрейлейн.

Повернулся, дошел до двери, вышел и захлопнул ее за собой. Мисс Тернер обратилась ко мне:

— Простите, — сказала она. — Я вела себя совершенно непрофессионально.

— Когда? — поинтересовался я. — Когда обозвали его живым воплощением порока или когда потом сказали, что и в самом деле так думаете?

Она грустно улыбнулась.

— Вообще-то, и тогда, и потом. Ужасно жалко.

— Не берите в голову. Он и в самом деле порочен. Идемте.

До гостиницы мы добрались около половины пятого. И когда вошли в вестибюль, консьерж помахал нам рукой. Мы с мисс Тернер подошли.

Господин Браун был высокий дородный мужчина лет пятидесяти, в сером костюме. С сильным акцентом он сказал по-английски:

— Господин Бомон. Вы меня предупреждать, если кто-то вас просить. Или мисс Тернер. Дежурный говорить… а, фот он есть, этот господин.

Я оглянулся.

В черной тройке из тонкой шерсти Эрик фон Динезен выглядел высоким и элегантным. Он протянул мне руку и сказал:

— Господин Бомон, очень рад снова вас видеть. Не менее счастлив встретиться и с вами, Джейн.

Я улыбнулся фон Динезену.

— Надо же, какое совпадение, — сказал я, — и вы здесь.

— О нет, — ответил он. — Это вовсе не совпадение. — Он улыбнулся мисс Тернер. — После нашего с вами вчерашнего разговора, Джейн, когда вы сказали, что едете в Мюнхен, я вдруг вспомнил, что не выступал здесь уже больше года.

Затем он снова обратился ко мне:

— Как вы знаете, у меня сейчас перерыв между контрактами. Вот я и подумал, может, теперь самое время приехать сюда и переговорить кое с кем из театральных администраторов. Выяснить, на какие суммы у них можно рассчитывать. — Он улыбнулся. — Увы, обычно они платят не так хорошо, как администраторы в Берлине.

Он снова повернулся к мисс Тернер.

— Вот я и решил соединить приятное с полезным. Думал, будет чудесно еще раз с вами повидаться. С вокзала я обзвонил все гостиницы. Во «Временах года» мне сказали, что вы отказались от брони. Тогда я позвонил сюда, но дежурный и здесь сообщил, что вы не зарегистрированы. — Он повернулся ко мне и улыбнулся. — Он лгал, и очень неумело.

Когда мы приехали сюда накануне, я дал ночному портье двадцать долларов и попросил его о том же, о чем просил консьержа: не говорить никому, кроме полицейских, что мы здесь останавливались. Утром, перед поездкой в «Хофбройхаус», я проделал то же самое с дневным портье.

Как выяснилось, план мой не сработал.

Или, может, Динезен и правда экстрасенс.

Или, может, кто-то ему подсказал, в какой гостинице мы остановились.

Фон Динезен продолжал улыбаться.

— И тогда я прямиком сюда, — сказал он. И повернулся к мисс Тернер. — Тоже вот решил здесь остановиться.

— Какой приятный сюрприз, — заметила мисс Тернер.

Я же обрадовался куда меньше.

Я знал, что, несмотря на все меры предосторожности, преследователям, кем бы они ни были, понадобится не слишком много времени, чтобы нас разыскать. Я только не знал, что они подошлют фон Динезена.

Но, быть может, они его и не подсылали. Может, он и в самом деле прибыл в Мюнхен, чтобы переговорить с театральными администраторами и провести время с мисс Тернер. Насчет театральных администраторов я не уверен, да и упрекать его за желание провести время с мисс Тернер я тоже не могу.

Но ведь кто-то же сообщил ему нашу подноготную до того, как мы с ним познакомились. О моем брате, о том, что я воевал. О школьной учительнице мисс Тернер.

И фон Динезен почему-то счел нужным использовать эту информацию, чтобы продемонстрировать нам свои экстрасенсорные способности. Я и в Берлине-то не слишком ему доверял, а здесь и подавно.

— Могу я предложить вам выпить, вам обоим? — спросил фон Динезен. — По слухам, здесь неплохой бар.

— Конечно, — сказал я. — Но сначала мне нужно закончить кое-какие дела. Вы с мисс Тернер идите, а я присоединюсь к вам минуты через две.

— Буду рад, — сказал фон Динезен и, взглянув на мисс Тернер, улыбнулся.

Я собирался позвонить Биберкопфу из гостиницы, но мне было не по душе, что фон Динезен или кто-то, у кого был доступ к телефону, узнал, где мы сейчас находимся. А мысль о телефоне напомнила мне о подслушивании и о записывающих устройствах.

Я подошел к господину Брауну и сказал, что мне нужно позвонить, но я не хотел бы пользоваться телефоном гостиницы. Похоже, он не первый год работал консьержем. Он даже глазом не моргнул — просто подсказал, что рядом, за углом, есть еще одна гостиница, поменьше.

Я нашел ее быстро. Телефон располагался в маленькой, выстланной плюшем будочке в стороне от регистрационной стойки. Я сунул дежурному деньги, дал ему номер телефона Биберкопфа и отправился к будочке ждать вызова. Минуты через две зазвонил телефон. Я вошел в будочку и снял трубку.

— Сержант Биберкопф?

— А, ja. — Голос был далеким и слабым, как будто пробивался сквозь какие-то помехи. — Знаменитый пинкертон. Как продвигается расследование?

— Гуннар Зонтаг утверждает, что в понедельник его в Берлине не было. У него четыре свидетеля.

— И вы поверили?

— Пока не решил.

— Думаю, правильно делать. Еще что-нибудь есть для меня?

— У мисс Грин был сейф в каком-нибудь банке?

— Почему вас это интересовать?

— Год назад, мисс Грин получила наследство — четыреста английских фунтов. По словам Зонтага, в марте большая часть этой суммы у нее еще была.

— И вы верить Зонтагу?

— Так был у нее сейф?

— Да, — сказал он. — Мы его находить.