— Когда-нибудь вы осознаете себя прежним, — сказал ему Профутурус во время последовавшей беседы. — Мы лишили вас памяти о том, каким вы были, всего лишь на время. Но когда она к вам вернется, вы воспримете себя уже очищенным благодаря тому, через что вы прошли. Ваше прошлое предстанет перед вами уже в новом свете. Чистом свете.

Эймар поинтересовался, закончились ли назначенные ему испытания…

— Скоро закончатся, — сказал аббат. — Но я знаю, что вы уже готовы к тому, чтобы с радостью выполнить все, что от вас потребуется. Все, что мы делаем, — для вашего же блага.

Эймара передали в руки троих монахов, носивших, так же, как и он теперь, длинные одеяния из чистейшей льняной материи. У этих монахов были просветленные — ангельские — лица. Эймар почувствовал себя окруженным заботой и вниманием. Теперь он безмятежно и счастливо улыбался. Трое монахов первым делом поздравили его с очищением. Они помолились вместе, затем монахи дали Эймару просфоры, и снова все вместе произнесли молитву во славу Господа. Эймар пребывал в состоянии эйфории. Он пытался, как мог, выказать всю свою любовь к Господу. Трое монахов были глубоко тронуты этими его усилиями.

А чуть позже они кастрировали Эймара.

А на окраине епархии Драгуан юный Флори де Мён все еще прятался на дереве и ухаживал за раненым Премьерфе. После ухода Энно Ги и Марди-Гра ученик кюре ревностно выполнял все, что ему наказал его учитель. Он не слезал с дерева, обрабатывал раны Премьерфе, пытался согреться, натягивая на себя множество покрывал, экономно расходовал еду и воду. Ризничий свернулся клубком, вдавившись всем телом в выдолбленную в стволе нишу. Хотя его раны и были смазаны снадобьем Энно Ги, они так и не затянулись. Два целебных листа, оставленные мальчику для лечения ризничего, вскоре были израсходованы, а раненый по-прежнему находился в полусознательном состоянии.

Флори внимательно прислушивался к тем звукам, которые произносил в бреду Премьерфе. Ризничий постоянно что-то бормотал, но при этом с его губ не слетало ничего членораздельного, а потому от «Книги о сновидениях» не было никакого толку. Флори, тем не менее, прочел это странное произведение, по которому вроде бы можно было истолковывать сны. Он искал в нем что-нибудь о явившихся к нему в видениях феях… То, что произошло с ним когда-то в лесу, по-прежнему терзало его сознание… те голубоватые полупрозрачные силуэты, не произносившие ни слова… К его большому удивлению, это событие, которое он считал уникальным, фигурировало в книге, приписываемой пророку Даниэлю. Флори с жадностью принялся читать комментарий: «Изящные женские фигуры — это всегда предупреждение. Они появляются, чтобы предостеречь того, кто сбился с пути, ибо ему грозят несчастья…»

«Предупреждение?» — удивленно подумал Флори, ничего не понимая.

В течение нескольких дней, проведенных им в холоде и одиночестве на дереве, мальчик неоднократно осматривал окрестности из своего укрытия, ожидая снова увидеть лесных фей. Но они больше не появлялись.

По словам Энно Ги, Премьерфе должен был выздороветь к концу четвертого дня. Однако на пятый день утром ризничий умер. Мальчик был в полной растерянности: ни Марди-Гра, ни Энно Ги по-прежнему не появлялись, а провизии у Флори осталось дня на три, не больше. Да и что ему было делать с трупом? С такой глубокой раной в паху, как у Премьерфе, труп очень быстро начал разлагаться, распространяя зловоние.

На следующий день мальчик уже не мог этого терпеть. Он развязал веревки, удерживающие ризничего на дереве, и тот полетел с высоты на землю. За все дни, которые Флори провел на дереве, он не увидел в округе ни единой души. Лес все время был молчаливым, без признака присутствия людей. Мальчик тихонько спустился на землю, прихватив с собой одну из веревок, которыми были привязаны вещи кюре. У него не было никаких инструментов, чтобы выкопать могилу, а грунт был ужасно холодным и твердым. Флори дотащил на спине труп до одного из имевшихся в округе многочисленных болотцев. Там он ухитрился разбить покрывающий его толстый слой льда. Привязав веревкой к трупу большущий камень, мальчик столкнул Премьерфе в отверстие, проделанное им во льду, и тот исчез в вонючей болотной жиже. Затем Флори скрепил две ветки в виде креста и положил их на воду. Импровизированный крест стал тихонько покачиваться на воде, поглотившей труп. Когда вода на поверхности превратится в лед, вмерзший в него крест станет похож на те кресты, которые кладут на могилы.

Флори вернулся на свое дерево и, собрав все личные вещи Премьерфе, завернул их в обрывок ткани. Вскоре наступил вечер. Мальчик заснул, устроившись в выемке ствола, хотя там еще оставался трупный запах.

Ночью Флори проснулся, почувствовав, что кто-то карабкается по дереву. Мальчик затаил дыхание. При свете луны ему удалось разглядеть лицо — великан Марди-Гра вернулся!

Марди-Гра сообщил Флори о том, что произошло с ним и с кюре за последнее время. Он рассказал об обнаруженном ими овраге, о церемонии ордалии, об эффектном появлении Энно Ги перед местными жителями, а так же о том, как он, Марди-Гра, помогал кюре в этом представлении при помощи своей пращи: спрятавшись среди деревьев на высоком краю оврага, он молниеносным броском камня сшибал с ног всех, кто пытался приблизиться к кюре, в тот момент, когда Энно Ги протягивал к ним руку…

— Он сейчас с ними. Еще перед ордалией он приказал мне пойти к тебе, как только тот мальчик, которого мы похитили, вернется в овраг.

— И что теперь? Что нам нужно делать?

— Ждать, — сказал Марди-Гра. — Мы должны ждать…

Жители вернулись в Эртелу на следующий день после ордалии, однако Энно Ги еще два дня оставался в овраге под пристальным наблюдением троих жрецов. Ему не давали ни пить, ни есть: они поначалу думали, что имеют дело с духом. В конце концов Энно Ги удалось разубедить их в этом и они отвели кюре в деревню, однако предварительно обильно окропили его своей «священной» болотной водой.

Семь новых небольших статуй беременных женщин уже стояли у порогов домов вместо тех, которые разбил Энно Ги. Кюре несколько раз порывался подойти к ним поближе, чтобы посмотреть, отличаются ли они от предыдущих, и, если это так, рассмотреть, чем именно отличаются, однако ему ни под каким видом не позволяли подходить к статуям. Даже самые робкие жители деревни ревностно отгоняли его, чужака, от «священных статуй».

Тем не менее его впечатляющее появление, возвращение пропавшего мальчика и то, что он совсем не боялся жителей и явно обладал сверхъестественной силой, уже дали ожидаемые результаты. Личность кюре была выше понимания этих людей, а потому вокруг него возникла аура таинственности. Энно Ги однажды даже услышал, как один из жителей шепотом предположил, что он, наверное, посланник Небес, своего рода посредник между людьми и богами. Кюре невольно улыбнулся: именно в этом, по его мнению, и заключалась основная функция священнослужителя.

Лишь двое жителей деревни относились к Энно Ги более-менее терпимо. Это были похищенный им мальчик и его мать. Мальчика звали Лолек, а его мать — Мабель. Бывший пленник неоднократно рассказывал о том, как его похитили. То, что Энно Ги не причинил ему никакого вреда и даже подлечил коричневые болезненные пятна, покрывавшие кожу мальчика, произвело сильное впечатление на жителей деревни, особенно на его мать. Она жила со своим сыном на окраине Эртелу, в маленькой хижине, дверь которой, в отличие от всех других, была для кюре всегда открытой.

Эта женщина совсем недавно стала вдовой.

Вечером того дня, когда Энно Ги позволили вернуться в деревню, его отвели в хижину «мудреца» и усадили на лежащее на полу плоское полено лицом к пятерым мужчинам, напряженно разглядывающим его. Это были трое жрецов, мудрец и человек в деревянном шлеме. Кюре уже знал имена двоих из них: мудреца звали Сет, а человека в деревянном шлеме — Тоби.