Тоби лежал без сознания. Половина его лица представляла собой кровавое месиво, правый бок сильно кровоточил, а одна нога была наполовину оторвана. Вокруг раненого собрались его соплеменники. Рядом с Тоби сидел Лолек, бледный и измученный. Ему пришлось тащить Тоби всю дорогу от той странной треснувшей скалы.

Несколько последних дней этот мальчик проходил испытания, предусмотренные «обрядом посвящения», после чего Лолек уже мог считаться мужчиной. Последний экзамен устраивал Тоби. Это испытание всегда проходило одинаково, и еще никому не удавалось от него уклониться. После серии различных испытаний будущий мужчина подвергался этому последнему экзамену, заключавшемуся в том, что он должен был — почти без оружия — пробраться в логово живущих в лесу волков-собак и вынести оттуда какую-нибудь кость, оставшуюся от их добычи. Подобный экзамен стоил жизни не одному подростку. Однако сегодня судьба распорядилась иначе. Хотя Лолек первым зашел в грот, опережая своего экзаменатора на несколько шагов, находившиеся в гроте пузатые волчицы ожесточенно набросились почему-то именно на Тоби. Мальчику пришлось тут же ринуться в бой, чтобы спасти Тоби от клыков и когтей хищников. Самого его при этом волчицы не только ни разу не укусили — они его даже не царапнули.

Энно Ги осмотрел раны Тоби и распорядился отнести его в свою хижину. Там вместе с Флори и Марди-Гра он несколько часов напряженно боролся за жизнь своего главного недоброжелателя в Эртелу. К наступлению ночи кюре наконец удалось остановить кровотечения. Тоби по-прежнему был без сознания. Теперь оставалось только ждать. Через некоторое время он мог либо проснуться, либо уснуть навсегда.

Затем Энно Ги и Флори долго сосредоточенно молились за жизнь Тоби. В этом они были не одиноки. В одной из хижин деревни еще два человека неутомимо повторяли «Аве Мария» и псалмы, молясь за Тоби. Это были Мабель и Лолек.

Энно Ги, часто общавшемуся с подростком и его матерью в течение прошедшей суровой зимы, удалось втайне от других жителей обратить эти две души в веру Христову.

На следующий день Энгеррана дю Гран-Селье привели к сенешалю Ремону де Монтагу — полномочному представителю короля Франции и его Совета. Встреча состоялась в большом зале для приемов замка Армана де Болье, в котором хозяин замка обычно разбирался с делами своих подданных и решал текущие вопросы, касающиеся подвластной ему территории. Энгерран вошел в зал один. Ожидавший его человек даже не стряхнул пыль со своего дорожного платья. Он держался довольно чопорно, а выражение его лица было весьма серьезным. Энгерран понял, что сенешаль приехал сюда отнюдь не по поручению налоговых инспекторов Лувра и что его ждет гораздо более тяжелый разговор.

— В течение последних шести недель, — сказал сенешаль де Монтаг, — вы приобрели земли Элиман, Шарёз, Понтарлеан, Кортем и Плесси-сюр-Эн. В общей сложности почти на двести тысяч экю.

Энгеррана удивило, насколько быстро и точно люди короля узнали обо всех его действиях.

— Да, это так, — сказал он.

Затем Энгерран — уже в который раз — рассказал о целях этих покупок.

— Но откуда такие большие деньги? — резко спросил сенешаль.

— Двору его величества прекрасно известно о той прибыли, которую я получаю от торговли боевыми конями… Это занятие позволило мне накопить значительные суммы. Теперь я их использую по своему усмотрению.

— Никто, мессир, не ставит под сомнение вашу порядочность. Тем не менее чиновники короля, организующие сбор податей, приняли решение, согласно новых казначейских правил, об оценке всего вашего имущества. Поскольку вам нечего скрывать, вы не должны противиться проведению данного государственного мероприятия. Кроме того, ваши финансовые обязательства временно приостанавливаются, а на то золото, которое вы привезли в этот замок, налагается арест. Ваши предыдущие покупки земель не отменяются, однако в их отношении будет проведено расследование.

— Я хотел бы приобрести еще кое-какие земли до наступления лета, — заявил Энгерран.

— Мы не запрещаем вам это делать, — ответил сенешаль. — Однако подобные сделки можно будет заключать только под ваше честное слово дворянина. Никаких денег вы пока не должны никому платить. Как только расследование будет завершено, вы сможете подтвердить свое слово уплатой денег.

Энгерран не мог позволить себе спорить. Это вызвало бы лишние подозрения. Он сделал вид, что соглашается со всеми условиями и понимает обоснованность подобных мер.

— Я весь к услугам моего короля, — коротко ответил он и склонил голову.

Арман де Болье, желая показать, что полностью доверяет Энгеррану, согласился заключить устную сделку — под честное слово — о продаже своих земель. А тем временем стражники сенешаля забрали два сундука с золотом, привезенные в замок шевалье Азуром. В этих сундуках было более восьмидесяти тысяч экю в монетах с выбитым на них профилем короля.

Энгерран, терзаемый сомнениями, отправился в свой замок Морвилье. То, что произошло, случилось из-за непредусмотрительности Рима и могло обойтись ему очень дорого. Если будет проведено тщательное расследование, то вполне может раскрыться его тайный сговор с Римом.

В Морвилье Энгеррана ждала его супруга Ильзонда. Она была единственным человеком, знавшим о договоре Энгеррана с Артемидором, и ей, порядочной и разумной женщине, не нравилась эта затея. Положить крест Туниса к ногам римских политиков — это в ее глазах было предательством. И хотя честь их семьи и судьба их сына были для нее очень важны, Ильзонда с трудом скрывала свое неприятие происходящего. Она ведь все-таки была супругой крестоносца.

Когда Ильзонда узнала о тех неприятностях, которые произошли с Энгерраном в замке Армана де Болье, она еще болезненнее стала воспринимать нарушение ее мужем клятвы верности французской короне. Она протянула Энгеррану письмо, доставленное в Морвилье двумя днями раньше. На восковой печати виднелось изображение креста и маски. Ильзонда уже вскрыла это письмо, как и все другие послания, полученные от Жорже Ажа за время отсутствия Энгеррана. Старый рыцарь достал свою шифровальную таблицу и раскодировал сообщение от человека, являвшегося связным между ним и Римом.

Новые распоряжения Ажа были четкими и категоричными. Дю Гран-Селье следовало приостановить выполнение всех данных ему ранее распоряжений. Его главная задача оставалась прежней, однако перечень земель, которые нужно было приобрести, менялся. Он теперь включал пять территорий, находившихся между французской границей с Авиньоном и северной частью графства Тулузского.

Ильзонда уже расшифровала это письмо. Она положила на стол большую карту южной части королевства. Такие карты имелись мало у кого. Энгеррану эта карта досталась от Орейака де Тулуза еще тогда, когда они координировали действия войск, собранных в провинции Аквитания, и генуэзского флота во время Восьмого крестового похода.

— Посмотри-ка, — сказала Ильзонда, показывая пальцем на земли, упомянутые в письме Ажа. — Эти пять территорий, вроде бы разрозненные, соединяют те земли, которые принадлежат, насколько нам известно, феодалам и прочим собственникам, служащим Церкви. Если взглянуть на них как на единое целое, то видно, что они образуют своего рода коридор до самого Лиможа.

— Ну и что? — спросил Энгерран.

— А то, что если потребуется быстро добраться из-за границы королевства до самого его центра, то лучшего пути просто не найти.

Ильзонда обвела пальцем на карте участок территории длиной более чем сто пятьдесят лье, охватывающий соседствующие земли.

— Твои новые повелители смогут ввести в глубь страны целую армию, причем совершенно неожиданно для нашего короля… Ну, что скажешь, верный сподвижник Людовика Святого?

Энгерран впился глазами в карту Орейака. Его супруга была абсолютно права. Он еще раз взял письмо Жорже Ажа и внимательно перечитал названия пяти территорий, которые ему следовало приобрести: Бастидон, земли семьи Дебра, владение Мейер-л'Ан, Пишегри и, наконец, Каликст, находившийся рядом с маленькой епархией Драгуан…