— По правде говоря, меня больше беспокоит Эвелин. — Как будто сквозь сон услышав свое имя, монах перевернулся на бок и громко захрапел. — По-моему, он не в той форме, чтобы лазать по горам.

— Ты не знаешь Эвелина, — возразила Пони. — Мы путешествовали вместе несколько месяцев, и ни разу я не слышала от него ни одной жалобы. Он воспринимает все происходящее как свое предназначение, и никакие препятствия не пугают его.

— Кроме того, — заметил кентавр, — он как следует выспится и завтра будет чувствовать себя лучше.

И опять, словно почувствовав, что говорят о нем, монах заворочался и всхрапнул.

— Бурундук? — прошептал Паулсон; его голос был еле слышен за воем ветра. — Это ты?

Пригнувшись, он напряженно вглядывался в небольшую группу деревьев, откуда, как ему показалось, донесся звук шагов.

И вдруг до него дошло — рядом с уже запомнившимися силуэтами деревьев словно бы только что выросло еще одно дерево.

— Проклятье… — прошептал он и попятился.

Что-то серебристо мелькнуло в свете луны, пролетело прямо над его головой. Паулсон вскрикнул и рухнул на землю. Оглянувшись на великана, он заметил, что тот вздрогнул с удивленным видом, когда кинжал Бурундука с металлическим звоном ударил его в грудь.

Траппер вскочил на ноги, почувствовав себя более уверенно при мысли о том, что друг неподалеку. Тем не менее звон, который он слышал при ударе кинжала, все еще раздавался у него в ушах; великан и сам по себе был достаточно сильным противником, а великан, закованный в броню…

А ведь на нем и в самом деле броня, понял Паулсон, когда великан подошел поближе. Один за другим быстро промелькнули в воздухе два серебристых кинжала, на этот раз нацеленные в голову великана. Оба попали в цель, и оба отскочили от металлического шлема.

— Не ввязывайся в драку! Уходим! — закричал Паулсон Бурундуку и тут заметил оранжевое мерцание чуть в стороне от великана.

Словно околдованный, траппер замер, пытаясь разглядеть, что это такое. Да ведь это копье, понял он, вскрикнул и бросился бежать. Копье, которое как раз в этот момент занес над ним второй великан! Блокируя удар, траппер вскинул меч, но выкованное демоном копье прошло сквозь металлическое лезвие, как сквозь масло, и вонзилось Паулсону глубоко в живот.

Волны дикой боли захлестнули его с головой. Он никогда даже представить себе не мог, что бывает такая боль. Уже теряя сознание, он почувствовал, как огромная рука великана подняла его и отшвырнула во тьму, где поджидала смерть.

Бурундук бежал во всю прыть. Слезы ужаса и горя от потери еще одного друга струились по его щекам. Великаны окружали траппера со всех сторон, жар мерцающего копья преследовал его по пятам. Нужно, конечно, вернуться в лагерь, чтобы предупредить товарищей, и в то же время делать этого никак нельзя — получилось бы, что он привел врагов прямо к ним!

Бурундук понял, что нужно лечь и зарыться в груду листьев у основания могучего дерева. Его уверенность возросла, когда двое великанов протопали мимо, ничего не заметив. Однако следом за ними шел тот, с мерцающим копьем.

И оно, это дьявольское оружие, заставило своего владельца остановиться!

Бурундук пытался закричать, когда разгребли укрывающие его листья и он увидел нависшего над ним монстра, поднявшего свое ужасное копье. Он пытался закричать, но тут острый кончик копья резко пошел вниз, и изо рта Бурундука вырвалось лишь еле слышное бульканье.

Крики обреченных трапперов заставили остальных насторожиться, поэтому все были уже наготове, когда первый великан проломился сквозь кустарник и навис над краем лощины. Приняв кентавра за простого коня — тот стоял, опустив голову и переднюю часть туловища, — он прошел мимо. Кентавр тут же вскинул лук и выстрелил. Тяжелая стрела сумела пробить пластину брони и вонзиться в тело, но неглубоко, не причинив серьезного вреда. В три скачка догнав великана, Смотритель встал на дыбы и ударил его по спине сначала копытами, а потом и луком, действуя им, как дубинкой. Однако лук раскололся от удара о твердую броню. Великан пошатнулся и заковылял вниз по склону. Кентавр бросился следом, ругая себя за то, что так глупо потерял лук, и на скаку доставая дубину. Позади из кустов показались еще два великана и вслед за Смотрителем устремились вниз.

— Что это за камень? — спросила Пони, когда Эвелин поднял вверх друзу восьмигранных кристаллов.

— Магнетит, — ответил Эвелин.

И замолчал, целиком сосредоточившись на камне, пытаясь пробудить его энергию, заставить ее выплеснуться наружу. Великаны вслед за кентавром тяжело топали вниз, в лощину; Элбрайн стоял в стороне, пытаясь отвлечь внимание врагов на себя. Увидев это, Пони бросилась к нему.

Отбрасываемое колдовским копьем оранжевое мерцание неясно обрисовывало контуры трех великанов. Крыло Сокола посылало стрелу за стрелой. Одна звякнула о металлическую броню, другая о нагрудную пластину, однако несколько прошли сквозь забрало шлема и впились в лицо монстра, заставив его взвыть от боли.

Ослепленный, он схватился за голову и был теперь не страшен.

Элбрайн вытаскивал меч, когда рядом с ним возникла Пони. Он велел ей держаться слева от него, заняться великаном без копья; в этом проклятом копье явственно ощущалась какая-то дьявольская сила.

Пони не стала возражать, полагая, что без особого труда справится с третьим великаном, который, кроме всего прочего, был мельче копьеносца. Однако нет такого великана, которого легко убить! Она бросилась на своего противника, увернувшись от его огромного меча. Быстрая и ловкая, метнулась влево, вправо и снова вперед. Проскользнула под мечом и, сделав кувырок, оказалась прямо между широко расставленных ног великана.

Он, однако, среагировал очень быстро, резко сдвинув ноги, чтобы таким образом поймать в ловушку глупую женщину.

Но тут сработал графит Пони. Голубая молния прошила великана снизу, обожгла внутренние стороны бедер и пах, заставив его покачнуться и снова широко расставить ноги, чтобы не упасть. Это позволило Пони вырваться на свободу. Выхватив меч — более привычное для нее оружие, — она круто развернулась и нанесла великану удар в спину, пытаясь найти брешь между защитными пластинами.

Увы, никаких брешей между ними не оказалось. Пришлось удирать, когда великан развернулся и попытался схватить ее.

Элбрайн не знал, как подступиться к закованному в броню великану с его мерцающим копьем, от которого так и пыхало жаром. Почему оно не обжигает ему руки, недоумевал он?

Однако эта мысль прошла по краю сознания — приходилось думать о том, как бы увернуться от удара. Великан наступал, и Элбрайн заработал мечом, при каждом ударе по копью вышибая из него оранжевые искры.

Вообще-то ясно, что нужно сделать — забраться повыше, чтобы получить возможность нанести великану удар по голове. В сознании Элбрайна всплыла карта местности, которую он на всякий случай «нарисовал» себе еще до наступления сумерек. Рванувшись в сторону, он вскочил на верхушку округлого валуна, встал поустойчивее и повернулся к приближающемуся монстру.

Меч взлетел, оказавшись прямо на уровне глаз великана. Тот вскинул копье, но опоздал. Меч прошел сквозь забрало с такой силой, что голова великана откинулась назад.

Это не помешало ему попытаться нанести удар копьем. Элбрайн отскочил назад и подпрыгнул, увернувшись. Великан отдернул копье, и Элбрайн с силой ударил его по голове. Шлем упал, монстр зашатался и сделал шаг в сторону.

— В следующий раз будешь быстрее соображать! — закричал Элбрайн.

У великана, как выяснилось, оставались в запасе кое-какие трюки. Внезапно он опустил копье и упер его в валун, на котором стоял Элбрайн. Тот так удивился, что даже упустил возможность нанести удар неподвижно замершему, наклонившемуся вперед великану.

А потом было слишком поздно. Элбрайну пришлось спрыгнуть с валуна, да подальше, прямо в густые заросли, потому что в мгновенье ока каменная глыба раскалилась, запылала алым огнем и начала плавиться прямо под ним!