Но мучительнее всего была боль в горле; к тому же хлещущая из раны кровь затрудняла дыхание. С каждым мгновеньем силы монстра таяли. Он выронил дубину, зашатался и отступил, с хрипом ловя ртом воздух. В глазах у него помутилось, он уже с трудом различал человека на спине жеребца и другого, бывшего почти у него в руках, а сейчас карабкающегося в их сторону.

Великан потянулся к ним, но затуманенное болью сознание сыграло с ним злую шутку: враги оказались дальше, чем ему виделось. Он тянулся, тянулся, потерял в конце концов равновесие и упал на землю.

Женский голос, взвывающий к кому-то издалека, — это было последнее, что он услышал, прежде чем тьма поглотила его.

— Это была ловушка, рассчитанная на тех, кто прежде жил в Дундалисе, — сказал Джуравиль.

Вместе с Элбрайном и Пони он сидел в заповедной роще у могилы Мазера. Тантан и остальные эльфы тоже были неподалеку. По словам Джуравиля, вскоре все они собирались вернуться в Облачный Лес.

— Откуда они узнали? — спросил Элбрайн.

Как-то не верилось, что безжалостная рубка прекрасных сосен в долине была затеяна исключительно ради того, чтобы заманить их в ловушку.

— Ну, в Дундалисе было пусто, когда они вошли туда, — ответил Джуравиль. — Значит, рассудили они, среди вас есть и жители этой деревни, которым прекрасная сосновая долина наверняка дорога.

— Как-то странно, — возразила Пони. — За деревню драться мы не стали. Откуда им было знать, что за рощу будем?

— Да и вообще, что значит для них слово «прекрасная»? — поддержал ее Элбрайн. — Очень сомневаюсь, что у поври, гоблинов и великанов есть хоть какое-то представление о красоте.

В этих рассуждениях была своя логика. Но тогда почему, в самом деле, внимание врагов привлекла именно эта долина?

Этот вопрос не давал покоя Элбрайну. Рубить сосны не имело никакого практического смысла. Использовать бревна монстры не могли: для катапульты стволы сосен были слишком коротки, а для костра, как всякие относительно молодые деревья, слишком напоены влагой и соками. Вокруг леса и леса, где полным-полно гораздо более высоких деревьев и сушняка. С какой стати поври понадобились именно эти сосны? Только потому, что они надеялись заманить туда врагов, должен был признать Элбрайн. В особенности его самого и Джилсепони. Для них эта долина действительно священна.

Слишком хитроумно для этой братии, сам себе возразил он. И главное — откуда им было знать такие подробности?

— Они знали, — уверенно заявил Элбрайн. — Должны были знать, иначе вся эта затея не имеет никакого смысла.

— Откуда? — спросил теперь уже Джуравиль.

Послышался свист; Тантан предупреждала о появлении гостя. Это оказался Эвелин, выглядевший сейчас гораздо лучше, даже слегка похудевший и вернувший себе былую подвижность.

— Хо, хо, знай наших? — дружески поддразнила его Пони.

— Они знали, — сказал Эвелин, усаживаясь на землю рядом с остальными. — Им вообще очень много известно о нас. Слишком много.

— Как ты это выяснил? — спросил Джуравиль.

— Мне рассказал призрак, — Элбрайн тут же насторожился; может, монах вступил в контакт с дядей Мазером? — Пока вы сражались в долине, я «слетал» далеко на север и теперь могу с уверенностью сказать — то, с чем мы сейчас имеем дело, всего лишь проба сил. Наш главный враг, демон дактиль, сформировал в горах гигантскую армию, которую собирается бросить на нас.

— Тогда мы обречены, — прошептала Пони.

— У нашего врага есть еще один союзник, — продолжал Эвелин, глядя на Элбрайна. — Призрак человека, которого ты убил, защищая меня.

— Карающий Брат.

Эвелин кивнул.

— На самом деле его зовут Квинтал, — объяснил он; слишком нелепо звучал сейчас высокопарный титул бывшего монаха. — У нас с ним произошла схватка, но до этого мы немного поговорили. Так вот, ему многое известно о нас — и в частности о тебе и Пони. Например, он знал, что во время нашей встречи вы сражались в долине, и заявил, что вас обоих там ждет смерть.

— Выходит, это действительно была ловушка, — произнес Джуравиль.

— Похоже на то, — согласился Эвелин. — Они знали, как заманить вас… по крайней мере вас двоих, — добавил он, обращаясь к Элбрайну и Пони.

— Но откуда? — спросила Пони. — Карающий… Квинтал не мог знать, что эта долина дорога нам.

— Может, этот призрак бродил среди нас, — послышался голос с ближайшего дерева.

Все повернулись и увидели сидящую на ветке Тантан.

Это казалось весьма правдоподобным, но Эвелин возразил, что почувствовал бы присутствие духа Квинтала, если бы тот оказался поблизости.

— А может, не один Квинтал переметнулся на сторону тьмы? — спросил он.

То есть среди них есть предатель? Трудно было предположить что-либо ужаснее, и не только потому, что само существование отряда зависело от полного соблюдения их тайны. Может быть, хуже всего было то, что в сознании Элбрайна — и, конечно, всех остальных — родились подозрения, одно ужаснее другого. Наконец, поймав себя на том, что задается вопросом, можно ли доверять кентавру, Элбрайн сказал себе, что этот путь ведет в тупик.

— У нас нет оснований строить такие предположения, — твердо заявил он. — Может, это и впрямь призрак Квинтала. Или, может, поври хитрее, чем мы думаем. Не исключено также, что они захватили пленников и под пытками вырвали у них признания.

— Но из Дундалиса — я имею в виду ту, прежнюю деревню — никто, кроме нас с тобой, не уцелел, — возразила Пони. — А откуда жителям нового Дундалиса знать, что для нас значит эта долина?

— Это все одни догадки, — стоял на своем Элбрайн. — И они могут очень далеко нас завести. Как сражаться с врагом, не доверяя друг другу? Нет, — судя по решительному тону, он собирался до конца отстаивать свою позицию, — я против того, чтобы подозревать кого-то из своих. Предлагаю никому не рассказывать о том, что мы здесь слышали, и вообще не обсуждать эту тему, пока не будут найдены убедительные доказательства.

— Но соблюдать осторожность во всех случаях не помешает, — заметил Эвелин.

— Что, теперь на очереди заповедная роща? — спросила Пони.

Этот вопрос очень беспокоил и самого Элбрайна.

— Теперь весь мир на очереди, — ответила Тантан, — если слова Эвелина соответствуют действительности.

— Соответствуют, — заверил ее Эвелин. — Их в горах собралось столько, что просто уму непостижимо.

— И не забывайте, такое единение противно самой их природе, — сказал Джуравиль. — Все дело в том, что они действуют не сами по себе. Их ведут и направляют.

— Ты говорил о демоне, — сказала Пони Эвелину. — Это точно?

— Демон пробуждается, — без колебаний ответил тот.

— Мы в Кер’алфар тоже опасались этого, — добавил Джуравиль.

Пони вспомнила речи, которые Эвелин произносил во время их совместного путешествия.

— Но мне всегда казалось, что ты подразумеваешь под этим словом не физическое существо, а слабость в человеческих сердцах, — сказала она.

— И то, и другое, — Эвелин вспомнил годы обучения в Санта-Мир-Абель. По иронии судьбы те же самые люди, которые рассказывали ему о демоне, из-за своих слабостей и душевной пустоты способствовали возвращению монстра. — Слабость человеческая вызывает демона из небытия, но, когда это происходит, он обретает плоть, превращаясь в существо невероятной мощи. Он подчиняет себе тех, в чьих сердцах затаилось зло, кто забыл Бога; таких, как Квинтал, к примеру.

— Не все утратили веру, — сухо заметила Тантан.

Эльфы поклонялись самым разным богам, но, с точки зрения Эвелина, это ничего не меняло.

— Конечно, — торопливо согласился он. — У Бога много имен, но суть одна и та же. И если эта суть искажается, если веру используют для достижения личных целей или расправы с неугодными, то вся Корона оказывается в опасности, потому что именно тогда демон пробуждается.

— Да, наступают темные времена, — согласился Джуравиль.

Элбрайн слушал эту дискуссию, не слишком вникая в нее. В принципе философские раздумья были небезынтересны и ему, но сейчас его волновали более насущные проблемы. В данный момент мифические орды монстров находились далеко отсюда, а вот если в отряде и в самом деле есть предатель, это может обернуться очень плохо.