Сквозь прорехи в листве призрачно белели в рассветном сером свете стены цитадели. Но он понимал, что потом, когда они предстанут в луче полуденного солнца, они станут ослепительно-белыми. Всю жизнь, когда он только мог, Фарли жадно слушал рассказы тех, кто побывал в этом городе. И теперь белый камень этих стен, представший перед ним наяву, вызывал у Фарли робость.
Здесь обитал Торун.
Здесь в самом деле обитал Торун.
С самого пробуждения чувство нереальности не покидало Фарли, быстро усиливаясь. Он до сих пор не мог полностью уверовать в то, что дошел до предпоследнего круга Турнира, оказался на вершине (как будет радоваться его отец, если Фарли в самом деле победит в Турнире!). Это волшебное ощущение не исчезло и во время утреннего ритуала молитвы, и во время жалкого завтрака, состоявшего из холодных лепешек, которые остались со вчерашнего дня. Немой раб, их обслуживавший, жестом показал, что здесь нет под рукой хвороста для костра.
Второй раб куда-то исчез, наверное, отправился искать дрова. Лерос все еще не вернулся. Младший священник, Елгир, в это утро выглядел очень встрепанным и явно испытывал ломоту в суставах после ночи под открытым небом вместе с воинами. Он извинился перед воинами за то, что заранее не была приготовлена арена.
Проконсультировавшись с воинами, Елгир нашел ровный участок, и раб принялся за работу, утрамбовывая подошвами круг, насколько мог хорошо. На это у раба ушло несколько часов. Остальные сидели, молча наблюдая.
Фарли не испытывал особого нетерпения. Но задержка была новым нарушением устоявшегося порядка, и от этого весь день становился еще более нереальным. Наконец ринг был готов. Во всяком случае, Елгир начал бормотать молитвы, и наступил черед первой паре войти в боевой круг.
— Фарли Эйкоский — Джуд Айзексон.
Теперь они оба стояли внутри круга, из которого суждено было выйти только одному. Джуд двинулся вперед, но медленнее обычного. И в этот миг Фарли вдруг озарило: смерть на вершине, в такой близости от обиталища богов, не должна быть просто смертью. Побежденный может и не умереть, словно зарезанное животное. А что, если он спокойно посмотрит на свою смертельную рану, отдаст победителю честь и уйдет прочь, за деревья, где на полпути встретит его Мьолнир или Карлсен, или даже сам Торун?
Ятаган Джуда сверкал в лучах солнца. Джуд разогрелся и начал наседать на Фарли с привычной яростью. Фарли внезапно почувствовал себя как никогда сильным и быстрым. Словно он сделал глоток божественного бессмертия только благодаря тому, что дышал сейчас одним воздухом с богами.
С внешней небрежностью он отбил удар ятагана. Но эта небрежность была лишь внешней. Потом он сам пошел в атаку, выбирая лучший момент для убийственного удара. Вот сейчас длинный меч Фарли прошел слишком высоко. Сейчас — слишком низко. Вот он занял слабую позицию — он почти слышал сердитый окрик отца, ругавшего за небрежность. Но сегодня это была не простая небрежность. Что бы он не избрал своей тактикой, ему суждено победить. Его клинок всегда оказывался в нужном месте, чтобы блокировать удар ятагана. А во время атаки его длинный меч все ближе и ближе наносил удары, жаждя крови Джуда.
Для Фарли конец казался предрешенным, и удивила его только внезапность этого конца. Он стоял, почти разочарованный, что поединок завершился, а Джуд, лежавший перед ним, казалось, пытался что-то ему сказать. Но жизнь слишком быстро покидала Джуда…
Священник Елгир прочистил горло.
— Омир Келсумба — Томас Цепкий.
Сегодня ему уже не требовался свиток пергамента.
Встав у края круга, приготовившись наблюдать за вторым боем, Фарли был поражен осознанием того факта, что сегодня рядом с ним нет уже никаких победителей, с которыми он мог бы наблюдать за боем, время от времени шутить или обмениваться замечанием. Наблюдая за сражающимися в одиночестве, не считая священника, он заметил безмятежное счастье на лице Келсумбы — этот боец явно тоже чувствовал себя избранником богов и везения. Томас Цепкий, казалось, испытывал нечто противоположное. Еще до того, как был нанесен первый удар, выражением лица Томас напоминал раненого воина, который знает уже, что проиграл.
В середине ринга двое сошлись с решительной быстротой. Сверкнул топор, с бесшабашной уверенностью в победе, с уверенностью Келсумбы в близкий статус божества. Копье нанесло удар с быстротой отчаяния, но так точно и верно, словно его направляла рука бога. Невероятно, но бой кончился, едва начавшись.
Кончился ли? Келсумба продолжал сражаться, даже насквозь проткнутый копьем. Его топор продолжал подниматься и опускаться, хотя гораздо медленнее теперь. Томас не получил ни одной царапины. Но вместо того, чтобы отступить и подождать, пока противник упадет, он, по какой-то причине, прыгнул вперед и цепко сжал, Келсумбу борцовским захватом. Пока двое боролись, Келсумба продолжал улыбаться, но очень быстро стало ясно, что Омир — не самый сильный из двоих, нет, во всяком случае, не с копьем, которым он был пронизан. Только после того, как Томас выкрутил у него из руки топор и нанес им завершающий удар в голову, лицо победителя потеряло свою маску отчаяния.
Наконец, звон оружия, долго заглушавший крики и щебет ссорящихся крылатых, прекратился. Лес погрузился в тишину.
…
Когда Шенберга вновь привели к Высшему Священнику, тот сидел там, где и утром. Но сейчас время миновало полдень. Как только их оставили вдвоем, Высший Священник сказал:
— Поскольку мысль о пытках не испугала тебя немедленно, и, как я подозреваю, применение этого метода могло бы тебя спровоцировать на грубую попытку дать ложную информацию о корабле, то я решил принять крайние меры, чтобы в достаточной степени тебя испугать. — Андреас снова улыбался, явно находя происходящее очень забавным.
Шенберг спокойно сел.
— И как же ты думаешь меня испугать?
— Посредством тех слов, которые я тебе скажу.
— Андреас, я начинаю быстро терять к тебе уважение. Если угрозы, которые ты уже сделал, не имели воздействия, то что может изменить твое бормотание о каком-то непроизносимом ужасе? Таким путем ты меня не испугаешь. Собственно, ты меня вообще не испугаешь так, как ты этого добиваешься.
— Думаю, что я смогу этого достичь. Мне кажется, я знаю, чего боится такой человек, как ты.
— Чего же?
— Наверное, достаточно будет сказать тебе всего одно слово — оно все объяснит и наполнит тебя ужасом. — Андреас довольно хлопнул в ладоши.
Шенберг ждал.
— Это слово — его имя.
— Торун. Я знаю.
— Нет. Торун — бог для толпы. Мой бог реален.
— И? Произнеси ж его ужасное имя! — Шенберг в преувеличенном ожидании приподнял брови.
Андреас прошептал три слога.
Шенберг потратил несколько секунд, чтобы полностью осознать услышанное. Сначала он был просто озадачен.
— Берсеркер, — повторил он, откидываясь на спинку кресла с ничего не выражающим непонимающим лицом.
Андреас, уверенный в силе бога, который еще ни разу его не подводил, ждал.
— Ты хочешь сказать… а-а-а! Теперь понимаю. Значит, ты хочешь сказать, что один из них все пять столетий был спрятан здесь, и вы — вы ему служите?
— Очень скоро богу Смерти мы поднесем жертву, несколько людей, нам уже не нужных. Я могу вам показать, как это будет. Вы полностью убедитесь.
— Да, я не сомневаюсь, что ты можешь это сделать. Так, все это меняет дело, конечно. Но только не так, как ты думаешь. Я не собирался помогать тебе в местной войне, и тем более не стану помогать в массовом уничтожении.
— Шенберг, когда мы покончим с этой планетой, мы, оставив ее умирать, отправимся в космос. Бог наш уверен, что двигатель корабля можно будет восстановить, чтобы он мог унести нас в пространство на многие годы, пока мы не достигнем другой звезды и планеты, тоже зараженной грибком зловонной Жизни. Это путешествие совершу я и несколько других членов Внутреннего Круга. Мы продолжим нести бремя отвратительной жизни наших тел, чтобы освободить от него многих и многих в другом мире. В твоем корабле есть аварийная система переработки отходов. Замкнутый цикл нам позволит существовать несколько лет. Путешествие это, как я сказал, займет много лет. И если ты согласишься с нами сотрудничать, то мы тебя возьмем с собой, пленником. Ты не умрешь. И не сможешь покончить самоубийством — есть способы воздействия на твой мозг, как заверил меня мой повелитель. Он тебя обработает, как это будет нужно.
