— Да, не упускайте свой шанс, — вставил де ла Торре. Они не слишком хорошо сошлись, хотя трения еще не успели перейти в открытую вражду.

— Знаете, — задумчиво сказал Суоми, — в каком-то смысле эти машины действительно его ненавидели в самом деле.

— Нет, нет, — уверенно сказала Атена, покачивая головой. — Только не машины. — Иногда Суоми испытывал желание ее ударить.

Он продолжал:

— Считается, что Карлсен имел особую способность — выбирал стратегию, с которой берсеркерам не удавалось справиться… В общем, какое-то качество в его таланте вождя, командира не давало берсеркерам возможности с ним справиться. Говорят, что уничтожение Карлсена они оценивали выше уничтожения некоторых планет.

— Берсеркеры создавали специальные машины-убийцы, — неожиданно заговорил Шенберг. — Чтобы добраться до Карлсена.

— Вы уверены в этом? — заинтересовавшись, спросил Суоми. — Я встречал намеки на нечто подобное, но нигде не нашел точного подтверждения, фактов.

— Ну, естественно, — чуть улыбнулся Шенберг. — Если вы хотите изучить вопрос, мало просто навести справки в Информцентре на Земле. Нужно браться за дело самому, раскапывать материалы.

— Но почему?

— Как правило, Информцентр быстро и подробно репродуцировал все и вся, что касалось какого-то справочного материала, имевшегося в каком-либо хранилище данных Земли.

— В банках памяти стоят еще старые цензорные блоки, установленные правительством, не выпускающие информацию о берсеркерах.

Суоми покачал головой.

— Но зачем, великие небеса!

— Просто официальная инерция — некому эти блоки снимать, никто не хочет тратить время. А что касается того, почему эти блоки были поставлены, — то причина вот какова: одно время имелись люди, боготворившие проклятых берсеркеров.

— Трудно в такое поверить, — запротестовала Селеста. Она хотела сказать еще что-то, но ее перебил Карлсен, сердито заоравший на своих подчиненных, что-то насчет технических вещей.

— Это практически конец, — сказал Шенберг, протягивая руку к пульту позади своего кресла. Треск статики в динамиках радио погас. — Дальше идет несколько часов радиомолчания. — Теперь глаза Шенберга беспокойно переместились на астрогационную карту. — И потому было выработано бюрократическое запрещение на некоторую информацию о берсеркерах. Все это прелюбопытнейшая вещь, дамы и господа, но как насчет того, чтобы двинуться к нашей цели, где нас ожидает великая охота?

И даже не делая вида, что он ждет их согласия, он принялся настраивать астрогационный и двигательный компьютеры, которым предстояло доставить их яхту к системе Хантера.[6] До момента прибытия «Ориона» в систему должно было пройти еще семнадцать—восемнадцать стандартных дней. Точный расчет срока перелета был невозможен при межзвездной навигации. Такой полет немного напоминал управление парусником в океане изменяющихся течений, с ненадежными ветрами, которые непредсказуемы в каждую данную секунду времени, хотя общий характер их поведения и является постоянным. Разнообразные звезды, квазары, спинары, пульсары, внутри и вне Галактики — все они оказывали свое воздействие на подоснование пространства, в котором двигались звездолеты. Черные звезды разных размеров вносили свою долю деформирования в материю Вселенной. Межзвездное судно, во много раз обгоняющее скорость света, не несет и не может нести на своем борту весь запас энергии, необходимый ему для перелета. Только обращаясь к гравитационно-инерционным ресурсам Вселенной, получает он необходимую энергию — подобно тому, как парусник обращается к энергии ветров.

В кают-компании продолжала мирно царить искусственная гравитация, но изменение в цвете астрогационной голограммы просигналило — корабль уже в пути. Шенберг поднялся и с наслаждением потянулся, став как бы еще массивнее, чем был на самом деле.

— На Хантер! — объявил он. — Кто выпьет со мной? За успех охоты и за все остальные удовольствия, которые нам могут попасться на пути!

Они все приняли приглашение. Но Атена, сделав лишь глоток, опустила свой бокал в приемник утилизатора-перециклера.

— А как наш шахматный турнир, Оскар?

— Наверное, я — пас. — Оскар стоял, держа одну руку за спиной, за короткими полами своего свободного пиджака, явно позируя, наслаждаясь напитком. — Я иду вниз. Пора настроить тир и немного поупражняться, В конце концов, охотиться будем не на фазанов… А турниров с нас хватит после того, как совершим посадку. — Его умные глаза, загоревшиеся каким-то внутренним огоньком, обежали всех собравшихся в каюте, на долю секунды задержавшись на Суоми. Потом Шенберг повернулся и, чуть махнув рукой, исчез в дверях каюты.

Все остальные разошлись вслед за ним. Вернув свой рекордер в каюту, Суоми отправился посмотреть на корабельный тир. По пути он столкнулся с де ла Торре.

Суоми спросил:

— Что это может означать — насчет турниров после посадки? Что он имел в виду?

— Так он ничего не рассказал вам о турнире, который собирается посмотреть?

— Нет. О каком турнире?

Де ла Торре усмехнулся, но не захотел — или не мог? — дать Суоми прямой ответ.

В этот теплый день сезона восточного восхода в лагере, на берегу плавной реки, у подножия покрытой лесом Горы Богов, собралось, в конечном счете, шестьдесят четыре воина. Из них лишь пять—шесть видели друг друга ранее — ведь каждый явился из своего города, района, вотчины, кочевой орды, своего острова — со всех уголков обитаемого мира. Некоторые пришли сюда с берегов безграничного восточного океана. Другие с границ постоянно обитаемой территории на севере, там сейчас уже весна, которой исполнилось одна шестидесятая жизни мужчины, плавила ледники, выпуская на свободу из сна гибернации глайсер-бестий и инеевых червей. С севера приходили самые великие охотники этого мира, чье название само происходило от слова «охотник». Пришли воины и из непроходимой пустыни на западе, и из лабиринта болот и рек на юге, которые постепенно сливались с океаном, препятствуя любому движению в ту сторону.

Воины, собравшиеся здесь в день начала Турнира Торуна, были разного роста — высокие и нет, мощного и обычного сложения. Но очень немногие из них были молодыми людьми, и мало кто выходил за пределы среднего возраста. Все это были люди, выделявшиеся способностью к физическому насилию даже в этом мире агрессивности, но сейчас, в дни сбора, они мирно уживались в одном лагере, обживая без споров тот небольшой клочок земли, который им выделялся для разбивки лагеря либо Леросом, либо одним из более мелких священников Торуна. В центре лагеря, на переносном алтаре возвышалась статуя Бога — темнобородого, в золотой диадеме, мрачно хмурящегося, с мечом в руке. И каждый из воинов положил перед алтарем какое-нибудь приношение. Кое-какие приношения были богатыми подарками, потому что в турнире участвовали и весьма состоятельные люди.

Но как бы ни был богат участник, он приходил на Турнир без слуг и советников, в одиночестве, только со своим оружием и одеждой. Этот Турнир считался событием священным, и ни один посторонний не смел стать его свидетелем. Хотя едва ли на планете нашелся бы свободный человек, не жаждавший взглянуть на с, хватку. Слуги были не нужны. Множество рабов, в серых балахонах с пометками собственности Горы Богов, должны были полностью удовлетворять все нужды собравшихся здесь воинов и священников. На территорию лагеря не допускались и женщины.

В это утро, когда прибыли последние из участников, несколько рабов как раз заканчивали утрамбовывать арену — площадку примерно десяти шагов в диаметре. Другие рабы подготовили полуденную еду, а также пожертвования из фруктов и мяса для тех, кто хотел их принести к алтарю Торуна. Дым костров, на которых готовилась пища, поднимался в чистое небо, голубизна которого напоминала немного земную голубизну, одновременно отливая чем-то желтоватым, медным.

Сквозь эти дымовые плюмажи на лагерь взирала Гора — зрелище весьма необычное почти для всех, явившихся сюда сражаться. Но практически с детства их ум и сердца были заочно с видом этой Горы знакомы. На вершине ее обитали священники Торуна, и их Бог, и его могущество, заключенное в белых стенах его священного города. Женщины, рабы и прочие прозаические вещи находились там же. Рабы время от времени поднимались наверх, чтобы служить верхним обитателям, но очень редко кто-то возвращался вниз. Те, кто работал сегодня утром в лагере, были с этой целью привезены из ближайшей вотчины. Довольно многочисленная армия Горы Богов никогда не приближалась к цитадели ближе основания Горы. Для самых же простых людей город-цитадель был вообще недоступен.