10.09.94 г. Катилов Митя (Шин-Жин).

Написав, Митя сразу успокоился и стал смотреть в окно.

Вторую неделю в Москве с большой помпой проводился фестиваль Кто не слушает радио Моржо — тот дурак. В программе фестиваля были ежевечерние дискотеки в клубах Малина, Новая Бутырка и У Пахана, которые вели диск-жокейши-стриптизерки Маналова и Забаралова, концерт на Васильевском спуске с раздачей публике бесплатных гандонов с логотипом радио Моржо и участием групп Мудилус и Морщины от трения. Кульминацией фестиваля должно было стать открытие на Дмитровском шоссе лозунга Кто не слушает радио Моржо — тот дурак. Лозунг, представлявший собою двухсотметровый ряд из алюминиево-титановых букв высотой три человеческих роста каждая, достался Павлинскому почти даром. Двадцать лет назад в этом же месте из этих же букв тогдашним генсеком Леней был торжественно открыт лозунг Коммунизм — светлое будущее всего человечества. С началом перекройки буквы сняли с фундаментов и хотели загнать в Эстонию в виде лома цветных металлов. Однако замешкались, и буквы пролежали на станции Москва-Сортировочная, пока у одного папы не угнали любимый мерседес. В клубе Новая Бутырка, где папа оказался в одной компании с Павлинским, сторговались двадцать две алюминиево-титановых буквы отдать за двадцать два объявления на радио Моржо о пропаже мерседеса.

В шесть Большой Вождь проводил собрание диск-жокеев и директоров филиалов, посвященное предстоящему открытию лозунга.

Диск-жокей Птица в этот раз не опоздал. Он уже с часу дня вел из радиостудии музыкальную программу, в этот раз помимо комментариев скрашивая ее играми и забавами вроде Позвони в студию, ответь на вопрос: столица Италии, три буквы, первая рэ — и получишь приз — гандон с логотипом радио Моржо.

Ровно в шесть, передав микрофон сменщику, Журке Веселухину, Птица побрел в зал совещаний. В середине зала за большим столом сидел Большой Вождь и громко разговаривал по мобильному телефончику. Слева и справа от него сидели диск-жокейши Маналова и Забаралова, одетые в платья, именуемые во Франции petit robe и представляющие из себя маечки длиною под нижний обрез ягодиц. Обе обильно курили и, с тоской глядя в потолок, ерзали задницами по стульям, страдая от непреодолимого желания почесать места обитания недовыведенных мондовошек. Большой Вождь громко ругал по телефону какого-то нерадивого продюсера, и сидевшие по стенкам филиальцы из Талды-Кургана вздрагивали каждый раз, когда Вождь кричал в трубку такие слова, как передай Макаревичу, что он мой вечный должник или скажи Гребенщикову, что ни копейки не получит. Кончив разговаривать, Вождь блаженно улыбнулся и пошутил:

— Вот и Птица прилетела, значит, пора начинать.

Филиальцы восторженно захихикали.

— Кстати, Птица, ты почему опять вчерась на эфире перед песней Элтона Джона, блядь сказал?

— Не говорил я, блядь, — обиделся Птица. — Контрольку несите.

Принесли контрольку, перемотали до нужного места, включили.

— Вот, видите! — торжествуя закричал Птица. — Опять на меня напраслину гоните, я говорю: А предста-ВЛЯТЬ новый час в нашем эфире будет Элтон Джон. Это у меня просто дыхания не хватило всю фразу выговорить, а вы сразу блядь да блядь.

— Опять вывернулся, — с досадой махнул рукой Большой Вождь и обратился ко всей аудитории: — Товарищи, господа и дамы! Наше мудрое руководство в лице президента радио Моржо господина Павлинского в связи с полученными недавно объективными исследованиями агентства Хренометри, — Вождь взял со стола папку и для убедительности помахал ею в воздухе, — которые снова показали неуклонный рост нашей бешеной популярности среди народа, решил провести всероссийскую акцию, которая называется Кто не слушает радио Моржо — тот дурак.

Филиальцы из Талды-Кургана по углам тихонько заблеяли нервически. Девицы Маналова и Забаралова, закинув ногу на ногу, пускали ноздрями дым и с тоской глядели в потолок.

— В программе этой акции — всероссийское турне наших артистов Наташи Опупеловой, Сени Борзого, ансамблей Уй в жо и Голубая бля. Это всероссийское турне проходит под девизом Радио Моржо представляет. В городах, где работают наши филиалы, директора местных отделений радио Моржо обязаны организовать в местном эфире мощную поддержку концертам, которая должна выразиться в насыщении программы музыкальными произведениями перечисленных исполнителей, а также их интервью, приглашением артистов в радиостудии филиалов для совместного ведения программы вместе с диск-жокеем и так далее…

— Была у меня в прямом эфире эта Наташа Опупелова, — вставил вдруг с места Птица. — Так она на вопрос, что любит в жизни больше всего, ответила: Ибацца.

Среди талды-курганцев пронеслось легкое блеяние.

— Ну, энто ничего, если и скажет разок, — сказал Большой Вождь. — В этом для нашего радио большой беды не будет.

— А у нас такая машинка есть, — встал вдруг один из филиальцев, — дилеем называется, то бишь задержка по-нашему, так режиссер с этим дилеем, выпуская программу в эфир с пяти-шестисекундной задержкой, успевает нажать биппер. Вот у меня с собой есть кассетка, где мы записали эфир, когда в студии у нас был…

— Не надо, — прервал его Большой Вождь, — у нас тоже такая машинка имеется.

В этот момент зазвонил мобильный телефончик, и Большой Вождь закричал в трубку:

— А-а, это ты, засранец, передай Алле Пугачевой, что я ею очень недоволен…

Юная директриса каряцко-ненецкого филиала в углу судорожно описалась.

Частое баловство таблетками трезвости, которыми в бурную пору студенчества Количека щедро наделял его гэ-бэшный покровитель, сделало его в зрелые годы, по выражению врачей, неадекватно реактивным на алкоголь. Выражалось это, попросту говоря, в том, что после стакана Количек мог запросто потерять над собой всякий контроль, а после второго он либо падал без чувств, либо впадал в состояние совершенного помешательства рассудка. Зная такое за собой, он не бросил пить совершенно, но пил только дома и только с близкими, которые, в случае чего, всегда были готовы попросту его связать. Для того чтобы иметь вескую причину к отказу от угощения, Количек повсюду, даже на очень короткие расстояния, ездил на машине, и так привыкшие вскоре сослуживцы и родственники ему даже и не предлагали.

Однако однажды весною случилась с ним неприятная история. За какой-то надобностью отправился Количек к своему корешу Сидорову, который прославился среди друзей тем, что, торгуя подержанными автомагнитолами, которые под прикрытием какого-то гуманитарного детского фонда без пошлины ввозил прямо с германских автосвалок, одним из первых в городе купил пятисотый мерседес. Машина у Количека, как назло, была в ремонте, и, то ли расслабившись от весеннего воздуха, то ли просто по легкомыслию, на предложение Сидорова выпить он почему-то не ответил отказом. А потом поехало. После первой он позабыл, зачем приехал. После второй забыл, как его зовут, а после третьей уселся играть в карты с совершенно незнакомыми ему кооператорами.

Наутро друг Сидоров сообщил ему, то ребятам нужно отдать ять тысяч долларов. Причем, так как ребята проездом, отдать просят без задержки. А карточный долг…

Количек загрустил. Такая внезапная трата была ему совершенно некстати. Свободных денег в тумбочке у него не было, да и отказывать себе в уже запланированных на ближайшее будущее покупках новой машины и гаража страшно не хотелось.

Количек думал ровно три дня. И придумал. Вернее, думал он всего полчаса, а остальное время он лишь обдумывал детали. Решение проблеммы, как учил Игорь Игоревич, должно было быть кардинальным, неординарным и радикальным. Всем этим требованиям Количеков план добычи денег отвечал безусловно. Более того, этот план был перспективен, так как решал несколько параллельных с основной идеей задач.

Итак, во Вторник после обеда Количек объявил сослуживцам, что у него из стола пропали деньги, приготовленные на покупку гаража и стройматериалов для дачи. Зачем он припер такую сумму на работу, почему оставил ее без присмотра и вообще как с таким аккуратным и даже педантичным человеком, у которого не то что деньги, зажигалку старую, и то стырить мудрено, могла произойти подобная история — таких вопросов никто не задавал. Все были в шоке. Подозрение падало на всех сослуживцев без исключения, так как в кабинет Количека в течение дня заходили все работники радиостанции. Так проблема Количека стала проблемой коллектива. Все шло так, как и было задумано. Шин-Жин, перепуганный возможностью скандала, выписал Количеку квартальную премию в пять тысяч долларов. Сослуживцы стали коситься друг на друга и всерьез обсуждать в курилке, не тот ли да не этот ли потырил бабки. Многие из работников радиостанции были даже вынуждены отложить до поры крупные покупки, чтобы кто чего не подумал.