В 60-х годах прошлого столетия в Советском Союзе было много разговоров об американском разведывательном самолете, который на значительной высоте делал облет территории СССР. Этот самолет под названием У-2 был начинен современной американской радиоэлектронной аппаратурой, которая и позволяла собирать необходимые разведданные о вооружении Советской армии, ее пусковых ракетных установках, аэродромах боевых самолетов, стоянках в бухтах советских боевых кораблей.

Несомненно, полученная таким образом разведывательная информация, которая обрабатывалась в ЦРУ США, представляла определенную угрозу для СССР. Подобные У-2 летали не только над Советским Союзом, но и Кубой, Вьетнамом, Кореей и другими странами. К сожалению, в то время советские ракеты не могли сбивать такие самолеты и они облетали СССР и другие страны, не подвергаясь какой-либо опасности. Однако в 1960 году советское информационное бюро (Совинформбюро) на весь мир неожиданно объявило, что советской стратегической ракетой (с одного выстрела) был поражен американский разведывательный самолет У-2 над территорией Урала. Летчику удалось катапультироваться.

Идея создания такого самолета-разведчика принадлежала американскому президенту Эйзенхауэру, который одобрил планы ведения стратегической разведки против Советского Союза. В те годы самолеты этого типа летали на высоте 18 тысяч километров и без особых трудов могли обнаруживать радиоизлучение советских радарных установок.

Следует отметить, что впервые американский самолет-разведчик У-2 облетел территорию СССР еще в 1956 году[1]. Пилот должен был сфотографировать Москву. Кроме того, по указанию английского премьера Гарольда Макмиллана подобные шпионские облеты осуществлялись над территорией СССР с 1958 года. Только за четыре года, с 1956-го по 1960 год, шпионские самолеты залетали на территорию СССР двадцать четыре раза.

1 мая 1960 года американский самолет-разведчик У-2, пилотируемый сотрудником ЦРУ Фрэнсисом Гэнри Пауэрсом, был сбит советской ракетой класса «земля-воздух» вблизи города Свердловска. Летчик покинул самолет, не успев взорвать его.

Маршрут самолета лежал из Пешевара (Пакистан) до города Буда (Норвегия), где он должен был приземлиться. После приземления Пауэрс был схвачен советской контрразведкой. Обломки самолета длительное время выставлялись на всеобщее обозрение в Парке культуры и отдыха им. М. Горького в Москве. В то время я еще был студентом Московского Инженерно-физического института. Все студенты довольно детально обсуждали случившееся. А спустя два года, в 1962 году, подобный американский самолет У-2 был сбит над кубинским небом во время Карибского кризиса, тоже советской ракетой «земля-воздух». Пилот самолета-разведчика Андерсон погиб.

Подобные облеты осуществлялись и над территорией Китая. Эти самолеты китайские вооруженные силы также успешно сбивали над своей территорией.

В годы моей учебы в МИФИ, когда американские самолеты-разведчики так нахально летали над СССР и нашими союзниками, у меня и многих моих друзей по институту зародилась мысль противостоять давлению США и принять решение о возможной службе в военной разведке. Однако к кому можно было обратиться с таким вопросом, почти никто не знал. Выход был найден: представители Главного разведывательного управления (ГРУ) сами искали молодых и высокообразованных специалистов для службы в ГРУ. А наш институт, пожалуй, один из немногих, был элитным учебным заведением, где готовились специалисты в сфере электроники, вычислительной техники и автоматического управления.

Так, нечаянно-негаданно в стенах нашего института появился полковник В.И. Устюменко, который занимался поиском именно таких парней, в возрасте до 25 лет. О нашей с ним встрече я более подробно изложу чуть ниже.

Сейчас вернемся к сбитому американскому У-2. Помню, тогда все средства массовой информации СССР только и вещали об этом инциденте и советской ракете, которая поразила высоколетящую цель — американский самолет-шпион. Весь советский народ клеймил позором американцев и был готов встать на защиту от внешнего врага. В автобусах, троллейбусах, кинотеатрах, на рынках и в других общественных местах, где собирались толпы народа, разговор только и шел об американском самолете-шпионе, сбитом советской ракетой. Это была мощная пропаганда, которая возбуждала народные массы, чтобы дать достойный ответ любому врагу, в том числе и США.

Вообще в те годы пропагандистский аппарат ЦК КПСС и другие государственные органы работали без сбоя. С утра до поздней ночи клеймили позором американские спецслужбы, которые верили в свою неуязвимость, но просчитались. Советский Союз с блеском выиграл идеологическую борьбу. Следует, однако, отметить, что наравне с патриотическими лозунгами и призывами звучали и диссидентские голоса, превозносящие Америку и другие западные страны за их «демократию».

Однажды меня вызывает к себе в кабинет заместитель декана факультета кибернетики Николай Владимирович Синицын, обаятельный, но строгий и справедливый человек. Вхожу в кабинет, рядом с ним сидит очень презентабельный полковник Советской Армии, в форме войск связи. Заместитель декана мне и говорит: «Вот с тобой, Пушкарев, хотел бы переговорить этот полковник», — и оставляет нас вдвоем в своем кабинете.

Полковник, улыбаясь, представился мне — Устю-менко Виктор Иванович из Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Ни слова не говоря о военной карьере, он мне рассказывает мой же жизненный и служебный путь на флоте и в МИФИ. Внимательно выслушав мои вопросы, он мне сообщает, что через несколько дней я могу получить повестку из райвоенкомата с просьбой прийти на более откровенный разговор. На этом мы мило расстаемся, и действительно через несколько дней я получаю повестку явиться в райвоенкомат к 10.00 утра к майору Н.С. Серпову. В обусловленное в повестке время я вхожу в указанный кабинет. За столом сидит моложавый капитан со значком выпускника Московского авиационного института на армейском кителе войск связи.

Начинается неспешная беседа о жизни, учебе, планах, семье, пожеланиях и т. д. Я, как и положено, отвечаю честно на все задаваемые мне вопросы. Капитан Серпов спросил, как я разбираюсь в средствах вычислительной техники, программировании и применении математических методов в анализе различной информации. Я ответил, что в соответствии с программой обучения МИФИ, чему там учили, тем и владею.

В конце разговора Серпов сказал: «Хотел бы предложить вам работу по специальности, но только в рядах Советской Армии». Я решил уточнить: где мне предстоит служить. Серпов ответил, что пока в Москве, а там — куда Родина прикажет. Кроме того, добавил, что воинская часть, в которой придется служить, находится в самом центре Москвы. Зашел разговор о зарплате, льготах, которые мне предстоит иметь, находясь на службе. Его ответ меня вполне удовлетворил: мне обеспечат нормальную зарплату, обмундирование, льготы по оплате квартиры, бесплатный проезд в отпуск, а также санаторно-курортное лечение и медицинское обслуживание в поликлиниках Генштаба ВС и санаториях Советской Армии.

Прощаясь с капитаном Серповым, я все же спросил, в каких войсках мне придется служить. Ответ: в войсках связи и больше ничего. Правда, добавил, что после призыва и прибытия к месту военной службы я более подробно буду информирован. Он пообещал мне, что я буду работать по специальности, полученной в МИФИ. На этом мы расстались. Разговор состоялся в мае 1963 года, а в ноябре того же года был подписан приказ о призыве меня на постоянную военную службу в Советскую Армию.

Наступил новый поворот в моей жизни, новый этап. Меня ждало много неизвестного, но я смело и решительно шагнул на этот путь. Быстро подписав обходной лист в связи с увольнением из Экспериментального научно-исследовательского института машиностроения (ЭНИИМС), я отправился к месту службы в центр Москвы, на Арбат, за высокий желтый забор. Так началась моя военная служба, и я не знал еще, какая меня ждет судьба и что предстоит испытать за время службы. Но это не особенно пугало, — ведь за плечами у меня была служба на флоте и учеба в МИФИ.