Оглядываясь на прожитые годы, я могу с уверенностью сказать, что служба в разведке была нашей школой жизни, и кто ее прошел и выдержал, тот сохранил чувство локтя товарища, уважения к нему и главное — выработал в себе замечательное качество: в случае необходимости помочь морально, душевно, а иногда и материально своему товарищу, а если надо, то и пролить за него кровь.

Да, школа ГРУ — это школа мужества, выносливости, формирования характера. До сих пор, встречаясь с моими коллегами по разведке, я испытываю к ним великое уважение и горжусь тем, что мне пришлось служить вместе с ними и пройти все испытания, выпавшие на нашу общую долю. Мы до сих пор вместе, мы до сих пор поддерживаем друг друга, мы до сих пор боевые друзья-разведчики.

Пожалуй, будучи только сотрудником 2-го отдела, я больше всего был доволен своей службой. У меня многое получалось, к этому времени я достаточно неплохо освоил арабский язык и иврит. Это мне во многом помогало, и я чувствовал, что, работая здесь, я приношу больше пользы, чем когда я работал в 3-м отделе. Это видели и чувствовали мои командиры и коллеги-офицеры.

Как-то на одном из комсомольских собраний предложили выдвинуть меня в состав Комитета ВЛКСМ ГРУ. Против этого у меня не было возражения, а наоборот, я испытывал своего рода удовлетворение, и меня радовало, что мои друзья-офицеры тепло и проникновенно говорили обо мне. При этом отмечали мои организаторские способности, активность, трудолюбие и высокую воинскую дисциплину.

Вскоре состоялось общее комсомольское собрание, среди членов которого присутствовали представители всех центров спецслужбы военной разведки. Несколько позже я вернусь к этому вопросу еще раз. И вот на общем комсомольском собрании кто-то из моих коллег предложил мою кандидатуру в качестве секретаря комитета ВЛКСМ Главного разведывательного управления. После недолгой дискуссии собравшиеся единогласно проголосовали за данное предложение.

И я стал комсомольским секретарем не только нашей спецслужбы, но и других подразделений ГРУ, которых в Москве было значительное количество.

Вскоре меня пригласили в партком ГРУ для беседы. Меня представили заместителю секретаря парткома полковнику И. Юдинцеву (впоследствии оказалось, что он мой вятский земляк, но об этом я в ту пору не знал), а также секретарю парткома Г. Долину. С того дня началась моя вторая жизнь — в качестве комсомольского вожака. Я стал часто посещать первичные комсомольские организации и знакомиться с интересными молодыми офицерами и их командирами. На встречах обсуждались разные вопросы, но они практически не касались профессиональной деятельности тех офицеров, с которыми мне приходилось беседовать. В основном наша сфера интересов сводилась к совершенствованию воинского мастерства офицерами-комсомольцами, улучшению среди них дисциплины, проведению свободного досуга, а также повышению политических знаний и знаний о военно-политическом положении наиболее вероятных противников СССР.

Шла обычная будничная комсомольская работа. Мне приходилось посещать некоторые собрания, проводимые Московским городским комитетом комсомола среди гражданской молодежи, а также участвовать на различного рода всеармейских молодежных совещаниях.

Но чаще всего я бывал в парткоме ГРУ и подолгу беседовал с секретарем Григорием Ивановичем Долиным. Это был достаточно уравновешенный и спокойный генерал и неторопливый в решении различных молодежных вопросов. У нас с ним сложились достаточно близкие и, я бы сказал, вполне дружеские отношения. Также в аппарате ГРУ я познакомился со многими другими руководителями, в частности с генералом И.И. Скрипкой, адмиралом Н.В. Ивлиевым, которые возглавляли кадровую службу ГРУ. Правда, замначальника ГРУ по кадрам генерал И.А. Большаков был, на мой взгляд, странным человеком, замкнутым и чопорным. Но самое большое впечатление на меня произвел 1-й заместитель начальника ГРУ Хаджи Мамсуров, который был участником войны в Испании. Однажды, уже не помню по какому случаю, тогдашний генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР Н.С. Хрущев назвал его великим сыном великого осетинского народа. Это был достаточно волевой генерал, Герой Советского Союза, с большим юмором и, я бы сказал, с каким-то нежным чувством к молодым офицерам. Когда бы я к нему ни заходил, у него была масса вопросов и в то же время масса рассказов и очень интересных анекдотов, добрых и безобидных. Он говорил с приятным кавказским акцентом. Его уважали как молодые офицеры, так и офицеры-ветераны ГРУ, и, конечно же, генералы. Он был душой всего коллектива ГРУ, своего рода тамадой.

Однажды я был приглашен генералом X. Мамсуровым на беседу, когда он напутствовал молодого офицера Аркадия Данилко по случаю его спецкомандировки в Конго-Браззавиль.

Аркадий Данилко учился вместе со мной на Высших курсах офицеров военной разведки, и я его знал хорошо, мы даже были друзьями. Аркадий вскоре окончил оперативный факультет Военно-дипломатической академии Советской Армии, и было принято решение направить его в Конго. Вместе с другими офицерами-разведчиками он должен был десантироваться ночью с военного самолета с полным военным грузом и личным вооружением. Дальнейшую судьбу Аркадия Данилко я не знаю. Как он выполнил это задание, когда вернулся и где затем служил — это до сих пор остается загадкой для меня.

Служба, как говорится, службой, но не забывали мы и развлекаться. Вместе с молодыми офицерами мы организовали кафе и назвали его «Экспромт». Находилось оно в районе метро «Октябрьское поле», и раз или два в неделю там собирались молодые офицеры-комсомольцы из ГРУ вместе со своими женами. На этих встречах мы пели песни, танцевали, устраивали различные юморины. В общем, веселились, как могли, но все было в пределах нормы, этики и достойного поведения офицера-разведчика.

Она возникла совсем неожиданно для нас, хотя мы знали практически обо всем, что там затевалось. Ведь наша задача состояла в том, чтобы все знать, обо всем слышать и все докладывать наверх — командованию ГРУ.

Опять военные действия затеяли арабы и евреи. Кроме того, на обеих сторонах были добровольцы из ряда стран мира.

Советские войска в военных действиях не участвовали, так как были полностью выведены с арабской территории. Тем не менее наши военные разведчики работали там и в этот раз.

Боевые действия, как и в первую войну, были жестокими, и весь мир с замиранием следил за происходящими там событиями. Советская Армия и спецслужбы находились на положении повышенной боевой готовности.

Опять началась круглосуточная работа офицеров. Отлучались только в отдельных случаях, спали, как правило, на рабочих местах, в основном дремали. Мы были молоды, поэтому спокойно переносили выпавшие на нас тяготы военной службы.

На второй день арабо-израильской войны нашей спецслужбой начал выпускаться «Боевой листок», в котором отмечались все текущие события этой войны и успехи наших офицеров по исполнению повышенных обязательств.

Все службы, подразделения, общественные, комсомольские и партийные организации проводили активную работу, стимулируя офицеров скорее решать возложенные на них задачи. Было объявлено о повышении бдительности и подготовке, в случае необходимости, к участию в разведывательных действиях.

Продолжали осложняться наши отношения с США и Китаем, так что военно-политическая ситуация в эти годы была достаточно сложной, опасной и непредсказуемой.

В те годы Советский Союз был готов к проведению широкомасштабных боевых операций в любой точке мира. На стороне СССР неизменно выступали страны — участницы Варшавского договора, и это придавало еще больше решимости Советскому правительству осуществлять те или иные военные действия. Военно-промышленный комплекс работал на полную мощность. В нем были сосредоточены лучшие инженерные и научные кадры страны, так как выделялись значительные финансовые средства. Для этих же целей работала на полную мощность вся идеология Советского Отечества, возглавляемая Политбюро ЦК КПСС и соответствующими областными партийными и районными организациями на местах.