— Мы больше не будем тратить время на эту пещеру.

— Но, сэр!

Саймон отложил плод хлебного дерева, который собирался поджарить на огне, и обернулся к собеседнику.

— Джек знает, что делает, и он неспроста полез в эту пещеру. Голову даю на отсечение, что не успеет солнце взойти, как он уже будет спускаться по северному склону горы.

— Так вы считаете, нам нужно идти на север?

Саймон завернул плод в листья и положил на угли.

— Скажите-ка мне вот что, мистер Престон: куда, по-вашему, он направляется?

— Ну, думаю, у него нет сколь-нибудь конкретной цели. Может, он просто хочет спрятаться и отсидеться где-нибудь, пока нам не надоест его искать.

— Никогда не следует недооценивать противника, друг мой. — Капитан перевернул дымящиеся листья. — Поверьте мне, Джек Райдер не так прост.

Алекс недоверчиво посмотрел на собеседника.

— И какова же его цель?

— Ла-Рошель.

— Ла-Рошель?

Саймон осторожно развернул горячий плод.

— Насколько мне известно, последний французский уполномоченный на этом острове был другом Джека и не жаловал англичан.

— Но ведь он сменился?

— Да. — Саймон протянул Алексу раскрошившийся кусок плода, весьма неаппетитный на вид. — Вот. Попробуйте.

Алекс сморщился:

— Нет уж, спасибо.

— И все же попробуйте, — повторил капитан настойчиво.

Все присутствующие с интересом наблюдали за Алексом.

— Да, сэр, — выдавил он и, откусив крошечный кусочек, распробовал его. Так вот откуда взялось название «хлебное дерево»! — Неплохо, — сказал он с набитым ртом, вдруг осознав, насколько проголодался. — Похоже на поджаренный хлеб. — Алекс откусил еще и добавил: — Чем-то напоминает молодой картофель.

— Я знал, что вам понравится, — улыбаясь, заключил Саймон.

— Интересно, как вы распознаете экзотические плоды?

На одно короткое мгновение в глазах капитана появился печальный блеск, но он тут же отвел их и ответил:

— Меня научил этому Джек Райдер.

* * *

«Так вот это что — гарпун», — догадалась Индия, глядя на заточенную палку, с помощью которой Джек охотился на жирных рыбешек, приплывших кормиться в небольшой пруд неподалеку. К немалому облегчению Индии, на этот раз он не стал снимать брюки, а лишь закатал их до колен и теперь молча стоял на плоском камне в обманчиво расслабленной позе: взгляд настороженный, копье зажато в руке. «Совсем как охотник доисторических времен», — подумалось ей.

Серебристая рыбина, вильнув хвостом, вынырнула на поверхность воды, и все мышцы на бронзовой спине Джека разом напряглись, а через мгновение снова разгладились. Один точный удар копьем, и рыбка попалась. Индия стояла на берегу и как завороженная смотрела на него. В ней пробудилось странное чувство: неожиданное восхищение мужской силой и грацией. Вероятно, все дело было в его древней как мир мужской способности защищать женщину и добывать пропитание. Однажды она подвергла жестоким насмешкам привлекательность подобных качеств, но как пленителен, как красив и силен был сейчас этот мужчина.

— Где вы этому научились? — спросила Индия, когда он присел на корточки на мелководье, чтобы промыть и почистить добычу.

— На острове Ракайа, — ответил Джек, не прерывая своего занятия, — неподалеку от Таити.

— Там, где вы жили вместе с каннибалами?

Он с удивлением взглянул на нее. Лунный свет упал на его лицо, выхватив из темноты резкие черты; его темные глаза словно буравили ее насквозь.

— Кто вам сказал, что я жил среди каннибалов?

— Капитан Грэнджер, — тихо пролепетала она и сама испугалась. — Он утверждал, что вы целых два года прожили с людоедами.

Джек вновь принялся чистить рыбу.

— На Ракайа уже полвека не едят людей, а может, и дольше.

— Но ведь раньше-то ели?

Он досадливо повел плечом, и Индия почувствовала, что в нем закипает гнев.

— Все население в этой части Тихого океана когда-то поедало друг друга, от Рабаул-Харбора до Сандвичевых островов. Меланезийцы и полинезийцы тоже не исключение.

— А вы никогда не задумывались почему?

Джек выпрямился, губы его сложились в некое подобие улыбки.

— Может, им просто-напросто надоела свинина? — предположил он и рассмеялся, увидев, как при этих словах Индия содрогнулась.

Как же рада она была вернуться к огню и подставить его теплу свои озябшие руки, пока Джек пристраивал на камнях по бокам от костра вертел с рыбиной, однако короткая прогулка к пруду и обратно оказалась для Индии неожиданно трудной: каждый шаг причинял боль. Все ее промокшие насквозь многослойные нижние юбки прилипали к телу и натирали нежную кожу на внутренней поверхности бедер. Даже корсет был влажным, а его пластины из китового уса больно впивались в тело и царапали кожу на животе и боках. Индия с трудом переносила боль и холод; кроме того, она так устала от мокрой одежды, что, если бы не присутствие Джека Райдера, с наслаждением скинула бы с себя все до последней нитки, избавляясь от невыносимых объятий шерсти, хлопка и китового уса.

— Ну что там у вас под вашим костюмом? — словно угадав ее мысли, спросил Джек.

Индия застыла на месте.

— Простите?

— Вы еле доковыляли сюда и шли, как старый кривоногий пастух. Ваши женские аксессуары становятся чертовски неудобными, а?

— Мои «женские аксессуары», как вы изволили выразиться, ни в коей мере вас не касаются. — Она хотела сказать все это с достоинством, но получилось довольно жалко и даже как-то по-детски.

Изобразив одну из своих хмурых улыбок, Джек возразил:

— Ну конечно! Зарубите себе на носу — все, что станет помехой в пути, касается меня непосредственно.

Сердце у нее ухнуло и замерло.

— В каком смысле?

— А в таком, что снимайте-ка все свои нижние юбки и дайте им просохнуть до утра. Верхнюю одежду, так и быть, можете оставить, а все, что под ней, долой — а не то придется вам раздеться поутру и оставить все ваше барахло здесь. Решайте сами, что вам больше по вкусу. — Говоря это, Джек улыбался, но выражение его глаз оставалось хмурым, и Индия уже успела достаточно изучить этот взгляд.

Индия хотела было воспротивиться, но, поняв, что сопротивляться бесполезно, промолчала.

— Вот и хорошо, — заключил Джек, словно прочитал ее мысли, — потому что, если вы не послушаетесь, я заставлю вас силой. — Он медленно поднялся. Языки пламени освещали его мускулистую грудь. Индия вдруг заметила, какая пронзительная тишина стоит вокруг: лишь потрескивание веток в костре да редкий шелест в траве нарушали ночное безмолвие. Непроглядная тьма тропической ночи окутала их, и они были совсем одни. Ей невероятно мучительно было сознавать его силу и свою уязвимость. При мысли, что она проведет ночь наедине с этим человеком, без спасительных нижних юбок и корсета, Индия ощутила странную, доселе незнакомую сладкую боль внизу живота.

— Ну, — мягко произнес Джек, — и как мы поступим?

Она оценивающе взглянула на него:

— Вы не намного выше меня.

— Нет, зато я крупнее. И учтите, церемониться с вами я не стану.

Смысл его слов был очевиден. Индия представила, как он будет с ней бороться: его огромное полуобнаженное тело накроет ее, прижмет к земле, а руки станут уверенными движениями ощупывать ее в поисках пуговиц и завязок. Ей стало жарко, и ее в очередной раз охватила странно приятная дрожь.

— Отвернитесь, — сказала она, приняв наконец решение.

Джек посмотрел на нее с нескрываемым недоверием.

— Зачем? Чтобы вы проткнули меня гарпуном, как рыбу? Или снова сломя голову бросились бежать?

— И куда же, по-вашему, я убегу в мокрой одежде?

Он усмехнулся:

— А как насчет гарпуна?

Индия презрительно вздернула подбородок и надменно произнесла:

— Я даю вам честное слово, что пойду с вами в Ла-Рошель.

— Честное слово? — задумчиво повторил он.