И вдруг оттуда начала медленно подниматься какая-то фигура, замотанная в тряпки.

— Магистр воскрес! — опомнившись первым, заорал Янка.

Фигура продолжала подниматься. Теперь уже можно было рассмотреть тряпье, в которое она была завернута с головой: полосатая шелковая рубашка, мохнатое вафельное полотенце, черный фрак, клетчатый шерстяной плед…

Дежурный отскочил в сторону, выхватил револьвер и громко скомандовал:

— Руки вверх!

— Не стреляйте, дяденька, это я! — вдруг пропищала фигура плаксивым мальчишеским голосом. — Я сейчас все расскажу, только размотаюсь…

Вафельное полотенце, сорочки, жилетки полетели в разные стороны. Из-под тряпья показалась голова поразительно знакомого цвета.

— Рыжий! — не веря своим глазам, воскликнул Янка.

— Рыжий! — эхом повторил Генка.

Дежурный старшина, увидев, что в сундуке вместо трупа оказался живой мальчишка, спрятал револьвер и сурово посмотрел на Симгая.

— Это что за шуточки? — грозно спросил дежурный.

Тем временем Витька Тарасюк, — а это действительно был он, — окончательно освободившись от тряпок, вылез из сундука и сел на край во всей красе, — уже не испуганно, а гордо поглядывая вокруг. Дружинники прыснули со смеху.

Симгай, успевший прийти в себя от первого изумления, схватил дежурного за руку и завопил:

— Товарищ начальник, это — из ихней компании, арестуйте его!

— Не из какой я не из компании, — отрезал Витька. — Я сам по себе.

— Как это «сам по себе»? — сурово спросил дежурный.

Этот рыжий мальчишка был несомненно нарушителем. Зачем он залез в чужой сундук?

— Мне надо было оправдаться, — продолжал горячо объяснять Витька Тарасюк. — Когда иностранец ни за что ни про что забрал меня в милицию, я рассердился и дал слово, что отомщу Янке с Генкой…

— Это им, — пояснил дежурному Сергей Петрович, указывая на друзей.

— Я стал за ними следить, пришел в музей и случайно подглядел, как вот этот дяденька — его зовут Симгаем — наконечник на копье надевал. Он, конечно, меня не заметил… Тогда я решил начать следить и за Симгаем… Так, на всякий случай… Узнал, где он живет, несколько дней наблюдал, когда он дежурил на стоянке, а сегодня пришел к собору и увидел, как Симгай сундук выкапывает. Он выкопал сундук, сломал замок, заглянул в середину, потом пошел за тележкой. Мне тоже захотелось посмотреть, что в сундуке лежит, я подошел, а в это время Симгай уже с тележкой идет. Мне бежать было некуда, вот я в сундук и спрятался, — неожиданно плаксиво закончил Рыжий.

Сергей Петрович вдруг улыбнулся. Этот рыжий сыщик-одиночка начал ему нравиться. Храбрый индивидуалист! Не побоялся один следить за Симгаем и успешно справился с этим трудным делом.

— А в сундуке полно разных дорогих вещей, — вдруг неожиданно добавил Витька. — Портсигары, часы, какие-то цепочки… Я сам щупал.

— У-у, шпион несчастный! — прошипел Янка. — Уже успел пощупать.

— И вовсе я не шпион, — отверг оскорбление Витька, — а разведчик.

В течение всего рассказа Рыжего Симгай собирался с мыслями.

Неожиданное появление Рыжего разрядило обстановку. Теперь ни о каком трупе, конечно, не могло быть и речи. Преследователи оказались в смешном положении. Этим надо было немедленно воспользоваться. Настаивать на привлечении Сергея Петровича к ответственности за клевету — сейчас не время… Пусть сундук постоит в милиции. Он отсюда никуда не денется. А там… а там будет все в порядке!

Симгай с придурковатым видом взглянул на дежурного и сказал:

— Обидели, ох обидели старика!.. Ну, а теперь мне можно идти? Сундук-то сейчас вернете или как?

Дежурный не знал, что ответить.

— А чем ты докажешь, папаша, что это твои вещи? — наконец спросил он.

— У меня свидетели есть, — угодливо ответил Симгай. — Мои соседи. Они все могут подтвердить.

— Врет он! — сорвался с места Янка. — Никаких соседей у него нет. Он живет в отдельной хибарке.

— Не верьте ему! — присоединился к другу Генка.

— Знаешь что, папаша, — примирительно сказал дежурный. — Мы сундук сейчас опечатаем, пусть он постоит у нас, а ты приведи свидетелей, и тогда получишь все свои вещи в целости-сохранности.

— Ну, ладно, будь по-вашему, раз по-другому нельзя, — сразу же согласился Симгай. Нахлобучил на уши шапку и направился к двери.

— А вы, товарищи, можете быть свободны, — обратился дежурный к Сергею Петровичу. — С вами все.

Генка растерянно разинул рот. Как? Симгай оказался победителем? Таинственная история так и останется нераскрытой? У великого разведчика защекотало в носу, он готов был зареветь, как девчонка.

— Нет, товарищ дежурный, еще не все! — звонко крикнул сзади Янка. Растолкав дружинников, он пробился вперед и оказался между дежурным и Симгаем.

— Эх вы! А еще милиция, — укоризненно проговорил Янка. — Знаете, кому вы поверили? Вот кому!

Янка неожиданно дернул Симгая за усы. Они остались у Янки в руке.

Эффект был потрясающий!

В первую секунду Симгай прикрыл было верхнюю губу своей широкой лапой, но тут же угрюмо опустил голову.

Вся эта скандальная история кончилась тем, что Симгая задержали для выяснения, а Сергея Петровича с извинениями проводили до дверей, — пусть идет домой и ждет повестку. Янке с Генкой даже не сказали спасибо. На них не обратили почти никакого внимания. На Рыжего — тоже.

Дни летели за днями, а повестки не было. Незаметно подошел Новый год. В январе начались каникулы.

Гордо потрясая полугодовыми отметками, Генка сказал другу:

— Мы теперь с чистой совестью можем погрузиться в пучину удовольствий и бездну развлечений.

— Законное дело! — согласился Янка и добавил с некоторым удивлением: — Чудеса! У нас ни одной тройки, а ведь мы столько раз отвлекались от уроков из-за этого Симгая.

— Зато, когда не отвлекались, то старались учиться в сто раз лучше, чем обычно. Так всегда бывает… Это называется «повышенное чувство личной ответственности».

— Оказывается, оно у нас есть, — с удовлетворением отметил Янка.

Однако папа-терапевт, с присущей взрослым людям самоуверенностью, отнес Генкины школьные успехи за счет собственной непогрешимой системы воспитания.

И подарил Генке два билета в цирк на дневное представление.

Генка пригласил Янку, и когда наступил этот день, они пошли.

Чтобы попасть в цирк, ребятам предстояло пройти по главной улице, мимо почты. Погода была солнечная, веселая. Из подъезда почты на улицу выливался шумный человеческий поток. Янка подумал и предложил:

— Давай с автомата позвоним Сергею Петровичу! А то на сердце у меня что-то кошки скребут.

— Ужасно бессовестные кошки, — удивился Генка. — Ведь мы только вчера у него были.

Однако спорить не стал, лишь деловито осведомился, имеется ли у Янки с собой монета, необходимая для осуществления внесенного предложения. Оба добросовестно принялись рыться в карманах, извлекая оттуда на глазах изумленных прохожих самые неожиданные предметы: пуговицы, марки, сломанные перья, кусочки янтаря и даже портрет киноартиста Кадочникова. Наконец Янка нашел пятнадцатикопеечную монету, и друзья, терпеливо дождавшись очереди, втиснулись в маленькую будку телефона-автомата.

Янка как в воду глядел, когда предложил позвонить в музей. К телефону пригласили Сергея Петровича, и он обрадовал:

— Сегодня получил повестку. В двенадцать вызывают к следователю. Говорите скорее, а то я уже опаздываю.

— А мы? Что будет с нами? — грустно пропели в трубку Генка с Янкой.

— А вы завтра утром придете в музей, и я вам все расскажу.

Ну разве после этого можно было спокойно смотреть цирковую программу? В самый напряженный момент, когда под барабанную дробь воздушный акробат готовился совершить мертвую петлю, Янка спросил шепотом:

— Неужели нас следователь не вызовет?

— Должен бы, — неуверенно ответил Генка.

— Что должен?

— Вызвать.