— А почему у тебя такое грустное лицо?

— Так просто… А у тебя?

— И у меня так просто.

Утром друзья примчались в музей раньше Сергея Петровича. Новый сторож их уже знал и поэтому пропустил беспрепятственно. Решили от нечего делать зайти еще раз на выставку рыцарских времен. У входа в знакомый зал, как всегда, стояла строгая Янкина мама.

— Бедные рыцари, — сказала она. — Вам даже в каникулы нет покоя.

Мама уже знала всю историю с Симгаевским сундуком.

— Мы ждем Сергея Петровича, — ответил Янка, — и пока его нет, походим по выставке.

Они вошли в зал, медленно направились вдоль стен, разглядывая выставленные экспонаты, потоптались возле копья Черного принца. Оно висело на своем месте, под защитой железного латника, по-прежнему таинственное и непонятное. Тускло поблескивал знаменитый наконечник. На него как-то даже не хотелось смотреть: уж очень грубый, прозаический финал оказался у всей этой романтической истории с похищением…

Сергей Петрович неслышно подкрался сзади и обнял друзей.

— Потрясающая новость! — радостно сообщил он. Глаза его озорно блестели за очками.

— Симгай оказался шпионом? — быстро предположил Генка.

— Нет, Симгай оказался незначительным, мелким человечком, воришкой, который хотел присвоить чужие вещи… Его, наверно, даже скоро выпустят… Дело в другом!

— В чем же? — не унимался Генка.

— Дело в том, что… А впрочем, следователь приглашает вас к себе и там вы все узнаете. Я только что от него.

Трудно вообразить, как обрадовались Генка с Янкой.

— Что я тебе говорил! — кричал Генка.

— А я тебе что говорил! — в тон ему вопил Янка.

Можно было подумать, что следователь просто дрожит от нетерпения, не ест, не пьет, ожидая столь важных свидетелей.

А что? И правда! Следователь встретил друзей очень радушно. Весело улыбнулся, когда они вместе с Сергеем Петровичем появились в кабинете, пододвинул им два стула, себе взял третий и сел рядом. Сергею Петровичу пришлось занять хозяйское место. Получилось очень забавно — как будто следователь, Генка и Янка пришли к Сергею Петровичу на допрос.

Следователя звали Август Иванович. Он сам сообщил об этом ребятам, после того как узнал их имена. У него было болезненное, землистое лицо, светлые, мягкие, как у ребенка, волосы и веселые мальчишеские глаза. На письменном столе, рядом с деловыми бумагами, Август Иванович держал бутылочку с аптекарским ярлычком. Возле нее лежала ложечка. Время от времени следователь наливал ложечку лекарства, пил и каждый раз морщился.

Янка, который болел очень редко и терпеть не мог лекарств, спросил, зачем пить эту горечь. Август Иванович молча погладил Янку по голове и улыбнулся. А Сергей Петрович сказал:

— Август Иванович недавно вышел из больницы. Его на оперативной работе бандиты ранили в живот.

Друзья очень живо заинтересовались обстоятельствами этого дела. Генка захотел немедленно узнать, в масках ли были преступники. Если да, то в каких — атласных или нет?

Прозаического Янку больше интересовал вопрос, пойманы ли бандиты и сколько им дали?

Выслушав ребят, следователь мягко ответил:

— Об этом я расскажу вам в другой раз. А сейчас поговорим о копье Черного принца. Только подождем еще одного свидетеля. Он должен прийти с минуты на минуту.

Еще один свидетель? Генка с Янкой переглянулись. У них мелькнуло смутное подозрение. К сожалению, оно оправдалось. В дверь кто-то постучал довольно бесцеремонно. Август Иванович разрешил войти, и в кабинет ввалился Рыжий. Он был причесан и выглядел непривычно благообразно. Янка с Генкой, вообще говоря, понимали, что Рыжий имеет такое же, как и они, право присутствовать здесь. Но никто не мог заставить их общаться с ним. И оба друга при появлении Рыжего нарочно отвернулись в сторону — пусть он не задается очень много и не пытается вступать в разговор.

— А вот и третий свидетель, Витя Тарасюк, — любезно сказал Август Иванович, делая вид, что не замечает надутых лиц Янки и Генки. — Вы с ним знакомы, кажется?

— Они в одном классе учатся, — ответил за друзей Сергей Петрович, чувствуя, что от них самих ответа не дождешься. — Проходи, Витя, садись сюда.

Генка уголком глаза с возмущением заметил, что Сергей Петрович придвигает Рыжему стул. И тот занял предложенное место как ни в чем не бывало.

Поведение Витьки еще больше возмутило Генку. «Расселся, будто на именинах, будто он здесь самый главный». По законам, вычитанным в романах Александра Дюма, надо было встать и заявить Рыжему решительно: «Один из нас должен немедленно покинуть эту комнату!»

Генка уже разинул было рот, чтобы произнести сакраментальную фразу, но вовремя опомнился. «Этот тип наверняка скажет: — Ну что же, уходи ты!»

Тогда Генка решил ограничиться презрительной усмешкой. Он скрестил свой взгляд с Витькиным, но глупый Рыжий не понял, сколько убийственного яда таится в Генкиной усмешке, и, вместо того чтобы побледнеть от ужаса, высунул язык.

Генка отвернулся.

— Ну, а теперь, ребята, — начал Август Иванович, — скажите, известно ли вам, кто такой гражданин Сирмгайле, или, как вы его зовете, Симгай?

— Тележечник, — быстро сказал Янка, боясь, чтобы Рыжий его не опередил.

— Пьяница, — безапелляционно заявил Генка.

Август Иванович кивал головой в знак согласия, но молчал, видимо ожидая более полной характеристики. Тогда Рыжий степенно добавил:

— Он ворюга.

— И драчун! — проговорил Янка, вспомнив, как Симгай толкнул его на тротуар.

— Верно, ребята. Все верно, — сказал наконец Август Иванович. — Он и тележечник, и пьяница, и ворюга, и драчун… и ко всему этому — человек, имеющий университетское образование.

— Симгай? — с недоверием воскликнули друзья.

— Да. Еще до войны он окончил Гейдельбергский университет в Германии и получил звание магистра истории. Приехал сюда, в свой родной город, собирался писать научный трактат о местных памятниках средневековья… Но потом начал пить и постепенно опустился. Перед войной существовал тем, что продавал богатым туристам исторические реликвии… настоящие и поддельные. То есть стал просто-напросто мелким мошенником.

Когда Ригу заняли гитлеровцы, Симгай нашел богатую клиентуру среди приезжих офицеров, которые хотели вывезти из нашей страны наиболее ценные вещи, в том числе и памятники старины. Мародерам нужен был опытный консультант. Тут и пригодился университетский диплом Симгая. Один из офицеров представил Симгая крупному эсэсовцу, штурмбаннфюреру Пфальцу. Этот Пфальц не только расстреливал и вешал, он еще и сочинял. Он писал «научное исследование», целью которого было доказать, что самая древняя культура — германская. Симгай угождал эсэсовцу, чем мог. Доставал различные документы и старинные вещи. Те, которые были выгодными, Пфальц описывал в своем «труде», невыгодные — уничтожал… Так попало к эсэсовцу и копье Черного принца. Симгай приволок его из какой-то разрушенной «муйжи» — баронской усадьбы. Имелись веские основания утверждать, что это копье действительно принадлежало Черному принцу. Симгай разнюхал, что владелец «муйжи» купил копье еще до войны у одного английского аристократа за большие деньги. Аристократ же этот вел свою родословную от одного из Плантагенетов, то есть от родственника Черного принца. И копье оказалось для эсесовца очень ценным приобретением.

— Почему? — спросил Генка.

— А вот почему. На чашке копья имеется инкрустированная латинская надпись: «Петр-ключарь поможет мне в бою».

— Мы ее читали, — небрежно заметил Янка.

— Вот как? — оживился Август Иванович, а Сергей Петрович слегка улыбнулся. — Значит, вы должны были обратить внимание на некоторое несоответствие в тексте…

Янка не ожидал такого оборота дела и смутился.

— Я… я… ничего такого не заметил, — пробурчал он. — Должен признаться, что по части чтения древних текстов у меня опыта маловато…

— Ну конечно… Тебя до безумия увлекает поздний Ренессанс, — язвительно ввернул Генка.

Его разозлила развязность, с какой Янка позволил себе судить о малознакомых вещах… А может быть, Генка завидовал? Кто его знает!