В мировой следственной практике известно немало случаев, когда пятно подозрения падало на невинного человека только из-за нелепого стечения обстоятельств, а виновный находился в тени, ибо против него не было никаких улик… Может быть, мы и здесь имеем дело с подобным случаем? Ведь даже простым глазом видно, что Симгай — грубый, невежественный человек, единственное развлечение которого — рюмка…

М-да… А если он невежественный, то как же Шекспир? Кто декламировал Шекспира? Нет, Симгая надо держать под наблюдением, если это удастся… Но в то же время не лишне проверить — нет ли тут кого-либо другого?»

В тот же день Сергей Петрович рассказал Генке и Янке о встрече с Симгаем.

— Надо уточнить, не наврал ли он насчет стоянки, — тут же предложил Генка.

— Очень просто, мог и наврать, — согласился Янка.

— Ну, а что, если даже не наврал? — спросил Сергей Петрович. — Нам-то разве легче? Все равно мы ничего не знаем.

— А я сегодня все утро об одной штуке думал, — робко заикнулся Янка.

— Ну и каковы результаты? — не совсем доверяя мыслительным способностям друга, спросил Генка.

— Ведь копье состоит не из одного только наконечника. У него еще и посередке есть такая штука…

— Чашка, — поправил Генка.

— Вот именно, чашка… А вдруг и на ней что-нибудь написано?

— Эх ты, мыслитель! — усмехнулся Генка. — Тогда бы эту чашку тоже украли, а то ее никто не трогал.

— Нет, Генка, ты не прав, — вмешался Сергей Петрович. — Во-первых, чашку с древка снять очень трудно, а целиком копье не утащишь — это тебе не наконечник, который сунул за пазуху и пошел. А во-вторых, в поисках истины мы не должны пренебрегать ни единой, даже самой маленькой возможностью найти эту истину… Пошли в зал.

— Ну разве что только ради поисков истины, — неохотно согласился Генка. В душе он завидовал Янке, что тот первый догадался насчет чашки.

Шагая по гулким музейным залам, Генка продолжал брюзжать:

— А если даже и написано, все равно никто не смог бы прочесть, — тут все время люди ходят, и Янкина мать на страже стоит.

— Помолчи, идти осталось совсем немного… Сейчас проверим, — сказал Сергей Петрович. Они приблизились к нише, которая за эти дни уже всем успела порядком надоесть. Конечно, Янка подлетел первым, зыркнул быстрым глазом на чашку и радостно завопил:

— Ура! Тут что-то написано!

На вороненой стальной чашке, предохраняющей во время боя руку рыцаря от встречного удара, был нанесен такой же золотой инкрустированный узор, что и на наконечнике. Над узором была выбита надпись. Сергей Петрович солидно кашлянул, поправил очки, наклонился к копью, но через минуту выпрямился.

— Ничего таинственного. Самая обыкновенная фраза по-латыни. Такие надписи на рыцарских доспехах не редкость.

— А что же все-таки там написано? — полюбопытствовал Янка, не сдаваясь.

— Здесь написано: «Петр-ключарь поможет мне в бою».

— Ключарь? — не понял Янка.

— Ключарь — это у кого ключи хранятся… Вроде кладовщика, — начал было объяснять Генка, но сразу запнулся. — Только не знаю, как он поможет в бою? Ключами, что ли, начнет драться?

— Петр-ключарь — это святой, у которого, по преданию, находятся ключи от рая, — улыбнувшись замешательству Генки, пояснил Сергей Петрович. — Владелец копья вверил свою судьбу ему… Нет, эта надпись ничего нам не даст.

Но ученый Генка устремил глаза в потолок, отыскивая там ответ на какую-то свою мысль. Потом тупо посмотрел на Сергея Петровича, прерывисто дыша, — он всегда прерывисто дышал, когда волновался.

— Вы сказали, святой Петр?

— Да.

— А где вы встретили Симгая?

— На Амбарной улице, возле комиссионного.

— Но ведь там… совсем рядом, — собор святого Петра!..

— Ты хочешь сказать… — начал догадываться Сергей Петрович.

— Я хочу сказать, что этот самый магистр скорей всего похоронен возле храма святого Петра!

— Идея! — воскликнул Сергей Петрович. — Величайшие умы человечества сильны прежде всего тем, что они выдвигали смелые предположения. И ты, Генка…

— Почему он? — обиделся Янка. — Кто сообразил насчет чашки? Это я — величайший ум человечества!

— Не будем спорить, — примирительно сказал Генка.

— Правильно, — одобрил Сергей Петрович. — Наша задача — проверить новое предположение… Кроме того… кроме того… постойте, но ведь это же совершеннейшая нелепость — устраивать в таком месте свою стоянку.

— Какую стоянку? О чем это вы? — немедленно заинтересовались друзья.

— Дело в том, что, как мне сказал Симгай, ом имеет постоянную стоянку возле комиссионного магазина. А в этом комиссионном магазине…

— Ну что?.. Говорите скорей! — взмолился Генка, который уже дрожал от нетерпения.

— … в этом комиссионном магазине совсем не продают крупных вещей, таких, чтобы их везти домой на тележке… Это — магазин антикварных мелочей.

— Значит, Симгай там стоит потому, что хочет быть поближе к собору, — заключил Янка со всей определенностью, на которую был способен.

Шаткое Генкино предположение обрело каркас. Генка не поверил в такое счастье.

— Не может быть!.. Вы не ошибаетесь? — радостно пролепетал он.

— Нет. Я знаю совершенно точно. Это моя любимая «Лавка древностей».

Симгай не соврал насчет стоянки. Он действительно ежедневно дежурил у двери комиссионного магазина, терпеливо топтался с полудня и до наступления темноты. Потом загонял тележку в близлежащий двор. Видно, с тамошним дворником у него была соответствующая договоренность. Выйдя, Симгай плелся к трамвайной остановке и ехал к себе в предместье. Три раза Генка с Янкой наблюдали за ним из-за угла, и все три раза было так.

— Но почему этот дурак не начинает раскопок? — недоумевал Генка.

Положение Генки становилось глупым. Высказал предположение, которое назвали гениальным, а оно не подтверждалось. Янка мог начать злорадствовать, но он был не такой. Он переживал вместе с другом.

— Надо узнать, что творится в соборе.

— В соборе идет ремонт. Это видно даже невооруженным глазом. Туда возят кирпичи, возле одной стены стоят леса, в проходной сидит вахтер, никого не пускает…

Однажды утром, до того как Симгай начал свое обычное дежурство у комиссионного магазина, Сергей Петрович побывал в соборе. Сделать это было нетрудно. Восстанавливался исторический памятник, и музейное удостоверение прослужило отличным пропуском.

Собор действительно ремонтировали и восстанавливали. Во время войны он пострадал от пожара.

Ремонтные работы подходили к концу.

— Дня через три начнем снимать леса, — сообщил начальник стройучастка. — А там и забор уберем. Исторический памятник предстанет во всей своей красе. В раскрытые двери храма хлынет поток любознательных туристов.

Передав этот разговор друзьям, Сергей Петрович добавил:

— Вот какие дела. И Симгай тоже, наверное, ждет, пока леса снимут и охрану уберут.

— Наверно, — вздохнули друзья. — Ну что ж, потерпим и мы.

Терпеть пришлось больше недели. За это время еще дважды из-за угла ребята наблюдали за Симгаем. Он топтался на своем месте, как привязанный.

Но вот наступил день, когда строительные леса, окружавшие храм, были убраны, и величественное древнее здание открылось человеческим взорам, восхищая всех своими совершенными архитектурными линиями.

— Теперь надо следить в оба, чтоб не прозевать Симгая, — предупредил Сергей Петрович.

— Он, наверно, тоже истомился в ожидании… Сегодня, как стемнеет, так и кинется к своему магистру, — сказал Янка.

— Давай придем пораньше, — предложил Генка.

— Давай, — согласился Янка. — Только ты возьми фонарик на всякий случай — вдруг дело будет затяжное.

— Идет, — согласился Генка. — Возьму.

— А я, — продолжал Янка, — поскольку дело может быть затяжным, сначала приготовлю уроки, а уж тогда приду.

— Только не опаздывай, — предупредил Генка. — Уж лучше я тебе потом утром помогу.