— Зачем так грубо? Вернуть вещь законному владельцу, это не значит украсть, а значит только — восстановить справедливость.

— Я что-то тебя плохо понимаю, — с сомнением протянула Таня. Оглянулась на Янку. — Вы, наверное, надо мной подшучиваете.

— Честное пионерское, нет! — впервые повысил голос возмущенный Генка.

А Янка пылко заверил:

— Разве мы такие? Ты что, не знаешь нас? Кто за тебя всегда заступается?

— А что это за историческая вещь? — спросила Таня.

— Это наконечник древнего рыцарского копья, — сказал Генка.

— Нет, вы определенно надо мной подшучиваете, — даже рассердилась Таня.

Терпение Янки начало иссякать.

— С чего ты взяла? — возмутился он. — Зачем нам терять столько времени, чтобы подшучивать над тобой… Или нам больше делать нечего?

Генка подтолкнул друга локтем.

— Янка, не увлекайся… А ты, Танька, ответь мне прямо — похож я на… инсинуатора?

— Н-нет, — сказала ничего не понявшая Таня.

«Ого!» — отметил про себя восхищенный Янка, решив непременно запомнить заковыристое словечко.

— А на подстрекателя?

— На кого? — опять не поняла Таня.

«Все-таки она какая-то бестолковая, — подумал Янка. — И за что только Генка избрал ее дамой сердца?»

— На того, кто подстрекает других к совершению преступления.

— Нет, не похож.

«А почему ты не спросишь, как она сегодня встретила меня?» — вдруг мучительно захотелось сказать Янке, но он не решился перебить Генку и только засопел.

— Мы нарисуем на бумаге этот наконечник, — продолжал Генка, — чтобы ты знала и по ошибке не взяла у иностранца какую-нибудь другую вещь.

— А потом, когда ты его нам принесешь, — вмешался Янка, озаренный внезапной идеей, — мы вместе пойдем в музей и наденем наконечник на то самое копье, с которого он был снят… Ты сама увидишь, что он подойдет.

Янкины слова, видимо, подействовали на Таню. Однако ее сомнения не были еще рассеяны до конца.

— А вы не ошиблись, ребята? Шпионы обычно взрывают электростанции, фотографируют военные заводы, похищают секретные чертежи… Но мне ни разу не приходилось слышать, чтобы шпион воровал старое копье!

— Наконечник, — поправил Генка, который любил точность.

— Тем более.

— Много ты знаешь! — недовольно сказал Янка. Ему не нравились рассуждения Тани. — Если шпиону надо, он что хочешь украдет… А этот наконечник — из редкой, старинной стали… Он его расплавит, сделает анализ, и тогда, пожалуйста, — готов новый бронебойный снаряд… И этими снарядами враги по нашим танкам бить начнут… Поняла?

Таня ничего не ответила. Было похоже, что она не особенно даже вдумалась в Янкины слова. Ее мучили какие-то свои собственные мысли.

Янка перевел взгляд на друга, ища поддержки. Но Генка тоже молчал.

— Знаешь что, Янка, — сказала наконец Таня, и лицо ее стало удивительно серьезным. — Я никогда в жизни ничего не воровала… даже у шпионов. Поклянись мне самым дорогим на свете, что все, о чем вы говорите, — очень важно и что все это будет для пользы СССР.

— Клянусь… памятью моего отца, — медленно и очень тихо сказал Янка. Однако голос его был твердым. — Все это очень важно, и все для пользы СССР!

Наступила торжественная пауза. Все трое переживали величие минуты. Но вот Таня, вздохнув, решительно произнесла:

— Хорошо! Я согласна помочь вам… Если сегодня тетя Поля будет убирать у иностранца в номере, я попробую… Только, конечно, если его не будет дома…

— А если он будет дома, тогда можно и завтра, — сказал Генка, обрадованный тем, что Таня согласилась.

— Завтра после школы мы можем пойти все вместе и подождать тебя на улице, — добавил Янка. Он боялся, чтобы до завтра Таня не передумала.

— А ну-ка, нарисуйте мне наконечник этого самого копья, — сказала Таня, пропустив мимо ушей Янкины слова, — иначе я могу и вправду по ошибке взять что-нибудь другое, и тогда получится очень неловко.

— Генка, нарисуй, — обратился к другу Янка, — а то вдруг я допущу неточность.

Янка скромно умолчал о том, что вообще смутно представляет себе форму наконечника.

Генка достал из кармана какую-то мятую бумажку, расправил ее на коленях, нарисовал взятым у Янки огрызком карандаша наконечник копья Черного принца и отдал рисунок Тане.

— Он должен быть вот таким… Конечно, это не очень художественно исполнено, но ты, надеюсь, поймешь.

— Постараюсь понять, — ответила Таня. — До свиданья, ребята!

Простившись с друзьями, Таня пошла в гостиницу. Друзья с уважением смотрели ей вслед. Теперь Янке уже не казалось, что Генка понапрасну избрал Таню дамой своего сердца.

Таня, так же как и Янка, жила вдвоем с мамой. Не удивительно, что девочка значительную часть свободного времени проводила у мамы на работе. Многие служащие гостиницы хорошо знали Таню, и поэтому толстая добродушная уборщица тетя Поля ничуть не удивилась, когда, вернувшись в гостиницу после исторического разговора с борцами за восстановление попранной справедливости, Таня предложила:

— Тетя Поля, давайте я вам помогу подмести в номерах.

— Чудачка ты, — сказала добродушная тетя Поля, — кто же метет вечером, надо мести с утра!

В эту минуту юная героиня впервые подумала о том, что выполнить задание Генки и Янки ей будет нелегко. Ведь в утренние часы, когда в комнатах идет уборка, она бывает в школе, а по вечерам, после обеда, когда она свободна, никакой уборки нет. Если бы здесь был Генка, он непременно отметил бы, что образовался «роковой замкнутый круг». Таня ничего не сказала, она только вздохнула.

— …Да ты слышишь меня или нет? Или, может, уже передумала?

Таня сидела за письменным столом в дежурке у тети Поли. Подняла голову, посмотрела на тетю Полю. А та продолжала:

— О чем это ты так размечталась? Хотела мне помочь, а как до дела дошло, так…

— Что вы, что вы, тетя Поля!.. Я просто задумалась немного… Я охотно помогу! Но ведь вы сами сказали…

— Говорить-то говорила, да совсем запамятовала, что иностранец из четырнадцатого все утро дома сидел, ковырялся с какими-то штуками своими… Только две минуты, как мимо двери прошел… Видно, прогуляться решил. Надо тем временем воспользоваться. Идем, поможешь, что ли.

«Иностранец! Из четырнадцатого!» Нет, видно, сама судьба решила помочь Тане. Через минуту, обгоняя добродушно ворчавшую тетю Полю, Таня понеслась по коридору, катя за собой длинный, похожий на сигару, пылесос.

Внутренний вид комнаты иностранца не оставлял никакого сомнения в том, что ее обитатель — какой-то чудак или, во всяком случае, субъект с большими странностями.

Единственный массивный круглый стол был завален самыми различными предметами рыцарского обихода. Тут лежали большие кубки, щиты, рукоятки мечей затейливой формы, отломанные очень небрежно, блестящие шишаки, миниатюрные красивые коробочки, неизвестно для чего предназначенные…

Таня, не утерпев, схватила один кубок и тут же удивленно воскликнула:

— Тетя Поля, это прямо какие-то чудеса! Такой большой бокал и такой легкий!

— А ты не трогай руками… Кто его знает, для чего оно все предназначено. Все тут легкое, и голова у хозяина тоже, видать, легкая!

За столом у окна стоял мольберт. На длинном узком холсте был в полный рост нарисован тощий рыцарь в доспехах.

— Дон-Кихот! — воскликнула Таня. Но, вглядевшись внимательнее, добавила разочарованно: — Нет, это не Дон-Кихот, тут какие-то цифры написаны, на шлеме номер, на кольчуге номер…

— Говорю тебе, не трогай! — улыбаясь, сказала тетя Поля, водившая по полу пылесосом. — Вот возьми-ка тряпочку да смети со стола. Только вещички клади в том же порядке, в каком лежали… А то он строгий, иностранец-то… Не любит, когда по-другому положишь!..

Взяв тряпку, Таня принялась рыться в предметах, лежащих на столе. Она только делала вид, что смахивает пыль, сама же все время искала металлический наконечник, похожий на тот, рисунок которого дал ей Генка. Но вот из фантастической груды, которая была нагромождена на столе, Таня извлекла плоский ящичек, похожий на тот, в котором хранятся шахматные фигуры. Раскрыла его и едва сдержалась, чтобы не закричать от радости.